Читать онлайн «Патриотизм и военно-патриотические традиции России». Страница 7

Но нельзя обойти вниманием примечательную детальность – идеологическое обоснование секуляризации и четкого разделения функций государственной власти и церкви принадлежит первому теоретику российского патриотизма и видному иерарху – тому же Прокоповичу.

Аргументируя свою позицию, которая сводилась к полному подчинению православной церкви верховной светской власти, он задается вопросом: «Помыслит бы кто (и многие мыслят), что не вси весьма людие сим долженством обязаны суть, но неким выключаются, имянно же священство и монашество»49. Подобный подход оценивается им весьма в резких тонах: «се терн, или паче рещи жало се змеино есть». Его беспокоит претензия православной церкви на вмешательство в государственное управление. Между тем, позиция церкви к проводимым реформам была достаточно хорошо известна. Все свои надежды и ожидания церковь связывала с фигурой царевича Алексея, убежденного сторонника ветхозаветной старины и противника европейской модернизации России.

Прокопович считает, что «священство бо иное дело, иный чин есть в народе, а не иное государство… А яко же иное дело воинству, иное гражданству, иное врачам, иное художникам различным, обаче всех с делами своими верховной власти подлежат; тако и пастырне, и учитилие,и просто вси духовники имеют собственное свое дело, еже бытии служители божими и строители тайны его, о баче и повелению властей державших покорены суть, да в деле звания своего пребывают»50. Церковь, по его мнению, должна быть полностью подчинена государству по причинам, в том числе, и историческим. «Аще же посмотримна церковь ветхозаконную, – пишет Ф. Прокопович, – …известно, бо, что там все священство и летивы царем исраильтеским аво всем подчинены были»51.

Наконец, он обращается к аргументам чисто логическим. Он приводит слова апостола Павла о том, что «всякая душа должна повиноваться властям придержащим», и резонно задается вопросом: «Если всяка душа, то разве можно изымать оттуда священство»52.

При всей важности идеологии все же она не являлась единственным фактором, определяющим суть российского патриотизма. Гораздо большую значимость имели радикальные преобразования общественных отношений в период петровских преобразований.

Генетически российский патриотизм неразрывно связан с радикальными преобразованиями внутри страны и активной политикой на международной арене. Взаимосвязь между ними двоякого рода: российский патриотизм выступал предпосылкой и в то же время сам являлся своеобразным результатом реформ.

В российском обществе существовали две главные политические силы, оформленные в виде дворцовых партий с неофициальным членством, одна из которых была вполне удовлетворена существующим положением вещей, другая стремилась к решительным переменам. Эпоха реформ постоянно вносила коррективы в их персональный состав, но политическое размежевание между ними оставалось постоянным. Консервативные круги настаивали на сохранении архаичных институтов и структур, продолжении политики хозяйственной замкнутости и автаркии. Реформаторы были озабочены глубоким кризисом традиционализма, вызванным несоответствием общественно-политического и социально-экономического устройства России требованиям времени, в частности, развернувшимся в Западной Европе индустриальной и промышленной революциями. Следствием кризиса стало не только резкое отстаивание темпов экономического развития от европейских стран, но и военные неудачи конца XVII в, реально приблизившие Россию к возможности утраты государственного суверенитета. Как справедливо отмечал Н.А. Бердяев: «Россия не могла дальше существовать замкнутым царством, при отсталости военной, морской, экономической, при отсутствии просвещения и техники цивилизации»53.

Патриотические силы страны не могли мириться с периферийным характером развития России, воспроизводящим бедность и отсталость страны как чисто земледельческой цивилизации, находящейся к тому же в крайне неблагоприятных природно-климатических условиях. Чрезвычайно болезненно воспринималось патриотическим сознанием россиян и утрата огромной территории западнорусских земель вплоть до Смоленска и потеря выхода к Финскому заливу.

Объективные потребности развития производительных сил страны и изменения геополитического положения и статуса России ставили перед патриотическими силами чрезвычайно многоплановые и трудновыполнимые задачи по выведению страны из системного кризиса. Развернутой и детализированной программы реформирования России не существовало, и решения принимались зачастую интуитивно. Системность и последовательность приходят значительно позже – после Полтавской битвы. Тем не менее, основная задача была определена правильно и её решение повлекло за собой модернизацию всей страны.

Справедливости ради необходимо ответить, что заслуга в постановке этой задачи, а именно – выхода к морю и развитию морской торговли, принадлежит не Петру I, а его предшественникам, начиная с Ивана Грозного и заканчивая Алексеем Михайловичем. Но решить её в ходе многочисленных войн и дипломатических маневров они не смогли.

Определяющее значение морской торговли для развития экономики страны обусловливалось тем, что в условиях России сухопутная торговля носила сезонный и мелкооптовый характер и не давала серьезной прибыли. Крупнооптовая торговля, приносившая громадные прибыли и ощутимые поступления в казну, могла осуществляться лишь морскими перевозками. Именно по этой причине наиболее богатыми и развитыми в экономическом и финансовом отношениях странами являлись Англия, Голландия, Бельгия, Франция – страны, располагающие выходом к морю, портами и торговым флотом, т.е. все тем, что позволяло вести регулярную морскую торговлю.

Вот почему благо и процветание отечества Петр I с самого начала своей государственной деятельности связывал с выходом к морю, созданием торгового и военного флота, превращением России в морскую державу. «Умножение флота, – считал Петр I, – имеет единственной целью обеспечение торговли и пристаней; пристани эти останутся за Россией, потому что они сначала ей принадлежали; во-вторых, потому что пристани необходимы для государства, ибо чрез сих артерий может здравое и прибыльное сердце государственное быть»54. По содержанию сформулированной проблемы речь идет не о частной реформе, а о попытке изменить цивилизационную принадлежность России и перейти от земледельческого к торгово-индустриальному типу развития.

Но решить эту глобальную задачу можно было только опираясь на экономическую и военную мощь, которыми Россия в это время не располагала. Поэтому Петр I обращается к опыту передовых европейских стран и стремится усвоить их технические достижения. В этих целях русский царь впервые за всю историю Российского государства покидает пределы своей страны. В дальнейшем эти заграничные поездки становятся регулярными, и Прокопович в афористической форме заметил, что Петр Великий «охотно избегал от отечества ради отечества»55.

К созданию морского флота Петр I приступает после первой неудачи азовского похода, лишний раз доказавшего, что без военного флота Россия не может закрепиться на море. Строительство флота впервые в практике мирового кораблестроения начинается на суше. На доводы оппонентов о невозможности создать флот без прямого выхода к морю и создания гаваней для судов, Петр I, как имперский патриот, отвечает: «Сильный флот сам найдет гавань»56.

Несмотря на объективные трудности, российский военно-морской флот был в кратчайшие исторические сроки создан, укомплектован иностранными и отечественными офицерами, прошедшими обучение на родине и за границей, и одержал первые победы под Выборгом (1710 г.) и Гангутом (1714 г.). В иерархии несомненных политических, экономических и военно-технических достижений в этот исторический период флоту принадлежит, несомненно, главное место. Известно, что военно-морское сражение под Гангутом, в результате которого Россия стала полностью контролировать территорию Финляндии, Петр I по своему значению приравнивал к Полтавской битве. Но были и другие причины огромной роли флота в проводимых реформах.

Кораблестроение вообще и для России, в частности, являлось для того времени наиболее наукоемким и высокотехнологичным производством, базирующимся на лесной, металлургической и легкой промышленности и предполагающим высокий уровень межотраслевых связей, инженерной, навигационной подготовки, образования и просвещения. Масштабы, сложность и разнообразие работ, выполняемых российскими корабелами, поражали воображение не только соотечественников, но и иностранцев57. Флот стал зримым символом новой России как военно-морской и индустриальной державы. Это имело огромное значение для патриотического сознания россиян. Появился новый объект патриотической гордости, связанный уже не с размерами территории и героическими страницами далекой истории, а с творческой деятельностью современников, требующей образования и высокого профессионализма. Не случайно флот был любимым детищем Петра I, а Прокопович посвящал флоту свои панегирикосы.