Читать онлайн «Катуков против Гудериана». Страница 56

Начиная с 15 июля, ставка Гитлера окончательно отказалась от наступательных действий и стала бросать танковые дивизии для штопки прорывов наших войск, перешедших в наступление северо—восточнее Брянска, восточнее Орла, на Миус—фронте.

Докладывая командующему Воронежским фронтом о боях последних дней, Катуков говорил, что противник не оказывает никакого сопротивления, переходит к обороне, в отдельных случаях откатывается на старые позиции, которые занимал перед началом наступления.

— Так происходит повсеместно, — обрадовал его Ватутин. — Мы выстояли и победили на этом этапе нелегкой битвы.

Победа! Она далась нелегко. Десять дней изнурительных и кровопролитных боев измотали людей физически, но не отняли у них воли к борьбе, не сломили боевого духа.

16 июля 1943 года 1–я танковая армия была выведена из боев и направлена в тыл. Ее части и соединения разместились в селах Обоянского района. Лишь 6–й танковый корпус продолжал преследовать отступающего противника.

Так развивались основные события на Курской дуге. Эта операция имела два этапа — оборонительный и наступательный. Она многим обогатила советское военное искусство. Впервые на Воронежском фронте, на белгородском направлении, были введены в прорыв крупные подвижные силы при наступлении. Становилось ясно, что главное назначение танковых армий — глубокое вторжение в оперативную оборону противника с целью ее дезорганизации, а не прорыва.

Своеобразная тактика применения частей и соединений также способствовала успешному ведению боевых действий. Катуков об этом писал: «Характерная особенность наших действий в этой оборонительной операции заключалась в том, что часть сил объединения вела оборону рубежа, а в то же время в ее глубине готовился новый, который занимали находящиеся в резерве части, используемые двояко: при необходимости они привлекались для контратак, а при прорыве передового оборонительного рубежа принимали на себя удар наступающего противника, обеспечивая время для занятия и подготовки новой обороны в тылу своего расположения».[204]

Острие танкового клина вражеской группировки в период Курской битвы надломилось при ударе о бронированный щит 1–й танковой армии под Обоянью, окончательно сломалось под Прохоровкой. Не случайно генерал Готт, командующий 4–й танковой армией, считал, что основной задачей после прорыва обеих полос противника будет разгром «1–й танковой русской армии, ибо без ее уничтожения дальнейшее проведение операции немыслимо».

Под Курском советские армии доказали, что могут наступать не только зимой, но и летом.

Победа под Курском досталась нам слишком дорогой ценой. О потерях хотя говорили и писали, но в традициях того времени свои потери старались преуменьшить, зато преувеличить потери противника. Лишь после снятия грифа «совершенно секретно» с военных архивов в 1993 году мы узнали подлинную картину. «Общие потери войск составили 863 303 человека. Из них безвозвратные (убитые, умершие от ран, попавшие в плен) — 254 470 человек. Красная Армия потеряла 6044 танка и 242 самоходных орудия и миномета, 1656 самолетов. Противник потерял под Курском около 50 000 солдат и офицеров. На поле боя осталось более 2000 танков, 3700 самолетов, до 4000 орудий».[205]

Разные выводы из этой битвы делали военные специалисты и историки, но все сходились на том, что Курское сражение явилось последним крупным немецким наступлением, что оно ознаменовало поворотный пункт в ходе войны и привело к краху гитлеровскую Германию.

Пик лета. Жара нестерпимая. Прохладу можно найти только в лесу, в тени деревьев, у речки или водоема, но такой благодатью Катуков мог воспользоваться разве что по пути из штаба армии в корпус или возвращаясь обратно. Последние дни командарм колесил между Ивней и Зоринскими Дворами, Орловкой и Владимировкой, другими населенными пунктами, где стояли части армии, приводившие себя в порядок после длительных и ожесточенных боев.

Корпуса и бригады восстанавливали свою боеспособность. В ходе Курской битвы армия безвозвратно потеряла 130 танков, подбитые же машины, отбуксированные на СПАМы, предстояло отремонтировать и ввести в строй. Дынер обещал закончить работу в конце июля. Свое слово он сдержал. К началу наступления ремонтники довели число боевых машин до 500 единиц.[206]

Если быть более точным, то боевой состав армии выглядел так: 3–й механизированный корпус имел 226 танков, 11 392 солдата и сержанта, 2019 офицеров; 6–й танковый корпус — танков 138, солдат и сержантов 6113, офицеров 1254; 31–й танковый корпус — танков 142, солдат и сержантов — 3334, офицеров — 814.[207]

Катукову очень хотелось, чтобы особо отличившиеся корпуса — 6–й танковый и 3–й механизированный — пошли в новое сражение гвардейскими. 18 июля 1943 года Военный совет армии представил их к званию гвардейских. Этим же постановлением 1–я гвардейская танковая бригада представлена к ордену Ленина, 49–я и 22–я танковые, 1–я и 3–я механизированные бригады — к ордену Красного Знамени.[208]

К предстоящим боям готовились основательно: противник сосредоточил в районах Белгорода и Харькова крупную группировку войск в составе 18 дивизий, в том числе 4–х танковых дивизий и других частей и подразделений, входивших организационно в 4–ю танковую армию и оперативную группу «Кемпф».[209]

Немецкие войска, перешедшие к жесткой обороне по реке Ворскле, на рубеже сел Солдатское, Герцовка, Каменный Лог, имели в первой линии три пехотные дивизии — 255, 332 и 167–ю, ближайшие оперативные резервы — две танковые дивизии дислоцировались в селах Мощеное и Томаровка (19–я тд), Орловка и Бессоновка (6–я тд).[210]

Планирование наступательной операции, получившей кодовое наименование «Румянцев», началось заблаговременно. 22 июля в штабе Воронежского фронта состоялось совещание командующих и членов Военных советов армий, на котором заместитель Верховного Главнокомандующего Г.К. Жуков изложил план предстоящей наступательной операции Воронежского и Степного фронтов на Белгород и Харьков. Операция имела целью разгромить белгородско—харьковскую группировку противника и создать условия для освобождения Правобережной Украины.

На этом совещании Катуков получил оперативную директиву, согласно которой 1–я танковая армия вводилась в прорыв и развивала успех 5–й гвардейской армии в общем направлении на Томаровку, Богодухов, Валки.[211]

Возвратившись в штаб, Михаил Ефимович первым делом проинформировал своих помощников о предстоящем контрнаступлении, вкратце рассказал о замысле операции, закончив свою речь словами: «Нас ждет Украина!»

На подготовку к операции отводилось всего десять дней. За это время предстояло проделать огромную работу: довести до штатного расписания материальную часть, проработать со штабами всех степеней вопросы взаимодействия, в первую очередь со штабами 5–й и 6–й гвардейских армий, 5–й гвардейской танковой армии, 5–го гвардейского стрелкового корпуса.

Прикрывать с воздуха 1–ю танковую армию должна была 2–я воздушная армия. Катуков пригласил к себе ее командующего генерала Красовского со своими помощниками, с которьми отрабатывались детали взаимосвязи на разных этапах развития наступательной операции.

Михаил Ефимович отмечал в одном из докладов: «В подготовительный период все вопросы взаимодействия отрабатывались, как правило, личным общением командиров и ответственных офицеров штабов. Увязка всех вопросов проводилась методом совместной работы танковых, пехотных, артиллерийских и саперных офицеров взаимодействующих частей, соединений и штабов. Командиры соединений, штабы корпусов и бригад на местности отрабатывали вопросы взаимодействия со штабами стрелковых корпусов и стрелковых дивизий. Весь офицерский состав тщательно изучал местность в направлении предстоящих действий, а на рекогносцировках участвовали все — до командира танка включительно».[212]

Предвидя удары Красной Армии, противник усиленно готовился к обороне, создавал опорные пункты в районе Томаровки, Борисовки, Бессоновки, улучшал естественные рубежи. Разведка выяснила, что в конце июля немецкое командование начало уплотнять боевые порядки частей, действовавших в первой линии, заменять потрепанные подразделения полнокровными, снимая их с сумского направления.

1 августа 1943 года Г.К. Жуков и Н.Ф. Ватутин собрали на командном пункте 5–й гвардейской армии командармов и командиров корпусов и предложили уточнить рубежи, по достижении которых стрелковыми дивизиями должен осуществляться ввод в бой танковых армий, определить маршруты движения соединений от переднего края до рубежа ввода в сражение. Устанавливался день наступления — 3 августа.