Читать онлайн «Виртуализация общества». Страница 10

В сфере искусства формируется и закрепляется практика (и соответствующие доктрины) соединения элементов разных стилей и художественных техник в коллажах, которые расцениваются не с точки зрения свободы видения и самовыражения субъекта творчества и не с точки зрения совершенства техники изображения объекта, но с точки зрения возможности интерпретации связи произведения с различными художественными традициями. Концептуализм в изобразительном искусстве и литературе, кино-ремейки, поп-музыка 1960-х-1970-х гг. отмечены этой тенденцией к синтезу стилей, жанров, техник, присущих различным художественным направлениям и культурам. Полистилизм - это ныне не столько характеристика сосуществования/конкуренции художественных направлений и школ, сколько основа и характер художественной деятельности вообще.

В результате сексуальной революции и нового подъема феминизма во второй половине XX в. происходит плюрализация сексуальной морали и форм сексуальной жизни. Общественное мнение примиряется с тем, что сексуальная ориентация индивидов одного пола не только может быть различной, но даже непостоянной и неопределенной. Получают распространение альтернативные формы семьи: неполная, пробная, дислокальная, гомосексуальная.

Отмеченные тенденции фрагментации в рамках модернистской картины мира предстают как дестабилизация социального порядка. Поэтому противники постмодернизма по-своему правы, когда квалифицируют моду на критику гуманизма и науки, на скепсис в отношении эстетических и общественно-политических идеалов как угрожающий симптом "цинизма и нигилизма"(2). Промодернистски ориентирован

--------------

(1) Feyerabend P. Against method. Outline of an anarchistic theory of knowledge. London, 1975

(2) См., например: Harvey D. The condition of postmodernity. Oxford, 1989; Vattimo G. The end of modernity. Nihilism and hermeneutics in post-modem culture. Cambridge, 1988.

[36]

ные авторы понимают или, по крайней мере, чувствуют, что суть постмодернизма в развенчании "идолов" Свободы и Прогресса. Основание постмодернизма - недоверие к "великим преданиям" эпохи Модерн(1), сомнение в том, что научный и технический прогресс, подчинение природных и управление социальными силами есть безусловное благо, что все это освобождает человека от нужды, угнетения и предрассудков; сомнение в том, что "новое" обесценивает, делает ненужным "старое". Постмодернизм означает уравнение в правах "объективного" и "субъективного", "рационального" и "иррационального", "научного" и "ненаучного", "архаичного" и "современного". Постмодернизм как некое "после", то есть сменяющее модернизм, ориентирован на движение дальше Прогресса и избавление от Свободы. Абстрагируясь от пристрастности обличителей постмодернизма, следует признать, что ими точно схвачена характерная тенденция Постмодерна - беззастенчивое использование плодов Модерна в антимодернистском отрицании его. Поэтому понятие цинизма здесь вполне уместно. Нужно лишь социологически его интерпретировать.

Цинизм здесь - это усилие освободиться от модернистских ценностей, овеществленных в социальных институтах, посредством модернистских же социальных технологий. Такого рода цинизм и демонстрируют постмодернистские практики с их ироничным эклектизмом. Эклектизм нарушает институционально устанавливаемые эстетические, этические, политические и иные иерархии и границы. Но постмодернисты не столько отрицают, сколько симулируют социальную активность в модернистском, нормативном ее толковании. Постмодернизм не вводит новые ценности и потому сводится к демонстрации нарочито "свободного" и "прогрессивного" отношения к ценностным приоритетам, иерархиям характерным для эпохи Модерн.

Постмодернизм и как теория, и как практика возможен потому, что Свобода и Прогресс перестают быть проблемой. Рационализация общества и эмансипация индивида все-таки состоялись, хотя результаты этих процессов неожиданны и болезненны для сознания, поглощенного модернистской идеологией: процесс реализации ценностей оказался процессом овеществления. В отрегулированном, автоматизированном обществе массового потребления и массовой демократии можно быть скептиком и нигилистом в отношении Свободы и Прогресса, нет нужды быть деятельным и целеустремленным, потому что из идеологии, ориентирующей мышление на осознанный выбор целей и способов действий. Свобода и Прогресс превратились в элементы коллективного бессознательного, в интеллектуальные привычки и поведенческие автоматизмы. Из сферы общественного устройства Свобода и Прогресс перекочевали в сферу повседневности, обустройства быта. Мотивы Свободы и Прогресса больше не определяют выбор политического и экономического курса, но зато, если

--------

(1) Lyotard J.-F. The Postmodern Condition.

[37]

судить по вездесущей рекламе, определяют выбор одежды, еды или косметики.

Постмодерн как культурно-историческая эпоха/ситуация (вторая половина XX-начало XXI в.) характеризуется реализованностью/ исчерпанностью ценностей Свободы и Прогресса и наличием системы социальных институтов, сложившихся в качестве форм реализации этих ценностей. Следствием неактуальности модернистских ценностей становится упадок мобилизующей и организующей силы общества как системы институтов. Симптомами упадка институтов можно считать снижение доверия к корпорациям и государству, снижение членства в партиях и профсоюзах, активизацию так называемых новых социальных движений на фоне инертности масс, и в целом - описанную выше фрагментацию социального порядка. Упадок институционального строя отрефлектирован в социологической теории конца XX в. Наиболее ярко эта рефлексия представлена в концепции Ж.-Ф. Лиотара, констатировавшего "атомизацию" социального в эпоху "расслабленности"(1), и в концепции Ж. Бодрийяра, провозгласившего "конец социального" в эпоху "инертности" и "меланхоличности"(2). По мысли Лиотара, при переходе от Модерна к Постмодерну происходит дезинтеграция социальных агрегатов, их распадение на массы индивидуальных "атомов". "Атомизация" социального - это образование множества "гибких сетей языковых игр". Согласно Бодрийяру, социальность, под которой он по всей видимости понимает интеграцию индивидов в общество посредством целесообразных взаимодействий, ориентированных на ценности, на исходе XX в. исчезает, поглощаемая "черными дырами" безразличных масс (потребителей, избирателей, телезрителей). Массы это экстатический конец социального. Лиотар и Бодрийяр - постмодернисты и их нарочито метафоричные концепции могут рассматриваться как своего рода идеология нового интеллектуального и эстетического течения. Однако и представитель вполне респектабельной социологии А. Турен фиксирует ту же тенденцию "исчезновения" социального, когда пишет, что общество ныне предстает не как "институционально регулируемое целое", а как "арена конфликтов из-за использования символических благ"(3).

Концепции Ж.-Ф. Лиотара, Ж. Бодрийяра, А. Турена весьма симптоматичны. Взятые вместе, они позволяют сделать вывод, что общество переопределяется. С переходом в новую эпоху, в которой ценности реализованы и потому не актуальны, то, что считается социальной структурой, социальной реальностью per se утрачивает устойчивость и определенность, и тогда социологи начинают говорить об эфемерности, нестабильности, неопределенности, парадоксальности,

(1) Lyotard J.-F. The Postmodern Condition.

(2) Baudrillard J. In the shadow of the silent majorities or The end of the social and other essays. New York: Seabury, 1983.

(3) Touraine A. The waning sociological image of social life // International journal of comparative sociology. 1984.N 1.

[38]

иррациональности или вовсе об исчезновении социального бытия в ситуации Постмодерна. Общество не исчезает, хотя перестает быть реальным. Поскольку существо современного общества (Modern society) в реализации ценностей как того, о чем, по выражению Хайдеггера, "во всем постоянно идет дело"(1), то образующие социальную реальность так называемые основные подсистемы "общества вообще" - политика, экономика, наука, культура - суть лишь ценностные ориентации эпохи Модерн. Структурная дифференциация общества обусловлена не детерминацией (К. Маркс), не функциональностью (Т. Парсонс) или аутопойесисом (Н. Луман), а простым подведением артефактов и социальных технологий под рубрики располагания сущим. Ведь отнесение к экономике, к политике или искусству определяется вовсе не свойствами вещей, слов или поступков, а отношением к ним как жизненно важным или несущественным. Концепции иерархии, равноправности и, наконец, самодостаточности "подсистем" общества (экономики, политики, науки и т.п.) артикулируют формы такого отношения, формы ценностной рубрикации.

В силу того, что структура общества есть лишь ценностная рубрикация, с деактуализацией ценностей общество развеществляется: оно становится эфемерным, абсурдным, ирреальным, но продолжает существовать. Институциональная структура перестает быть собственно социальной структурой, но она отнюдь не исчезает. Этот парадокс объясняется с помощью понятия симуляции, введенного в 1970-х гг. Ж. Бодрийяром.