Читать онлайн «История инквизиции. том 3». Страница 21

Но благосостояние тамплиеров было более чем достаточно для того, чтобы возбудить алчность королевских хищников; его могущество и его привилегии были достаточно велики, чтобы возбудить недоверие короля Филиппа Красивого. И это притом, что во время ссоры с Бонифацием VIII тамплиеры поддержали Филиппа и подписали акт, одобрявший и подтверждавший Луврский собор, на котором в июне 1303 г. Бонифаций был открыто обвинен в ереси.

Несомненно, тамплиеры не были настолько сильны, чтобы отнять у монархии некоторые провинции и обратить их в независимое владение, но они могли создать серьезную опасность в ходе борьбы, предпринятой королем против крупных феодалов, которых общие интересы и симпатии связывали с рыцарями. Филипп стремился привести своих сеньоров к повиновению путем расширения королевской юрисдикции, а тамплиеры были подсудны только Св. Престолу; они не были подданными короля; они не были обязаны ему ни повиновением, ни верноподданничеством; Филипп не мог потребовать от них военной службы, как требовал этого от епископов; они же, наоборот, имели право объявлять войну и заключать мир на свой собственный риск, не неся за это ответственности; они пользовались полной личной неприкосновенностью лиц духовного звания, и король не имел никаких средств принудить их, как мог это сделать в отношении французского духовенства. Они были освобождены от всех пошлин, податей и налогов; король мог получить от папы только уступку десятинного сбора. Будучи, таким образом, совершенно независимы от светской власти, рыцари, согласно своим уставам, находились в полном и слепом подчинении своим старшим. Приказание гроссмейстера было приказанием Бога. Среди рыцарей повиновение было серьезной обязанностью, еще более строгою, чем подчинение вассала сюзерену. Эта конгрегация воинов была аномалией среди феодального строя; поэтому, когда тамплиеры отказались от своей воинствующей роли, на Востоке, то Филипп, приняв во внимание их богатство и число их членов во Франции, заподозрил в них существенное препятствие к осуществлению своих абсолютистских замыслов и задумал избавиться от них при первом удобном случае.

Причиной его нападения именно на тамплиеров, а не на госпитальеров, по всей вероятности было то. что тамплиеры были слабее. Однако для объяснения поступков Филиппа вряд ли стоит искать других оснований, кроме финансовых. Огромные суммы, доставляемые конфискациями в Лангедоке в королевскую казну в течение более полустолетия, показали, какую пользу можно извлечь из кампании против ереси. Он рассчитывал также воспользоваться конфискованными имениями тамплиеров.

Министры и агенты Филиппа, Гильом де Ногарэ, Гильом де Плезиан, Рено де Руа и Эверран де Мариньи стремились обогатить королевскую казну; стали собирать свидетельские показания, на основании которых можно было бы составить внушительный список преступлений. Эти показания тайно были собраны Гильомом де Ногарэ и в самом строгом секрете хранились в Корбейле под охраной доминиканца Гумберта. Важнее всего было установить обвинение в ереси.

Таинственность, которой тамплиеры облекали свои обряды, возбуждала любопытство и подозрительность народа. Из всех монашеских орденов одни только тамплиеры совершали прием поступавших в орден в самой глубокой тайне; капитулы происходили на рассвете в зале, двери которой строго охранялись; никто из участвовавших в церемонии не имел права разглашать, что происходило в зале, даже тамплиеру- не члену капитула, под угрозой изгнания. Эти обычаи породили россказни и разные выдумки, объяснявшие эту таинственность тем, что на этих церемониях совершались такие бесчестные деяния, что их нельзя было отправлять днем.

Тамплиерам приписывали содомский грех. Слухи ходили об их антихристианских обрядах; нечестие и заблуждение якобы водворились в ордене. Народ верил в существование страшной тайны, открыть которую не смел никто из членов ордена. Подобные истории легко принимались на веру не знавшим критики средневековым обществом; они росли и украшались самыми фантастическими подробностями. Настроение ума общества было подготовлено поверить всему, что бы ни стали рассказывать о тамплиерах. Можно отметить как совпадение обвинения в ереси; возбужденные против Тевтонского ордена в 1307 г. архиепископом Риги. Гроссмейстер Карл Беффарт был вызван на суд Климента и не без труда спас свой орден от судьбы тамплиеров.

Чтобы добиться желательного обвинения, необходимо было обратиться за помощью к инквизиции. Для подготовки общественного мнения было достаточно оправдать арест и назначение суда, и весьма редко случалось, чтобы инквизиционное судопроизводство не добивалось доказательств виновности своих жертв. Раз наверху дело было решено, то осуждение обвиняемых следовало неизбежно. Но исход предприятия зависел от Климента V; на деле трибуналы инквизиции, будет ли это святой трибунал или епископская инквизиция, находились под контролем папы; с другой стороны, общественное мнение настоятельно заявляло, что французские тамплиеры не были одни виновны и что иностранные члены ордена подлежали также наказанию за свои преступления. Чтобы Филипп мог воспользоваться конфискациями, которые он наметил во Франции, нужно было, чтобы подобные же меры были приняты во всей Европе, а для этого необходимо было содействие Св. Престола. Позднее Климент объявил, что Филипп сообщил ему свой проект во всех подробностях в Лионе 14 ноября 1305 г.

Во время своего свидания с Климентом в Пуатье весной 1307 г. Филипп выдвинул обвинения против тамплиеров. Климент вызвал Молэ, который явился в сопровождении трех высших сановников ордена, бывших тогда во Франции: наставника Кипра де Карона, наставника Аквитании и Пуату де Жонвилля и визитора Франции Гуго де Перо. Им были сообщены обвинения. Климент заявлял, что Молэ перед своим арестом в присутствии своих подчиненных рыцарей и разных мирян и духовных лиц сознался ему в справедливости этих обвинений; но тамплиеры вернулись в Париж, очевидно, успокоенные и убежденные, что они вполне оправдались. 24 августа 1307 г. Климент в своем письме Филиппу упоминает об обвинениях, выдвинутых королем против тамплиеров во время их свиданий в Лионе и Пуатье, и о представлениях, сделанных по этому поводу агентами короля. Эти обвинения показались папе невероятными и невозможными; Молэ и высшие сановники ордена отвергли эти несправедливые обвинения, многократно просили расследования и соглашались подвергнуться самым суровым наказаниям, если будет признана их виновность; вследствие этого Климент по настоянию своих кардиналов предполагал по возвращении в Пуатье начать это расследование, поэтому и просил короля переслать ему собранные документы.

Филипп имел все необходимые средства для достижения цели и был уверен, что если Церковь будет вовлечена в это дело, то Климент не откажет в помощи. Инквизитор Франции являлся капелланом короля. В силу своего служебного положения он обязан был знакомиться со всяким обвинением в ереси и обращаться к содействию светской власти; он был выше специальных привилегий и личной неприкосновенности членов ордена. Свидетельские показания объявляли тамплиеров еретиками; и инквизитор, строго следуя закону, приказал Филиппу арестовать рыцарей, находившихся на его территории, и представить их на суд инквизиции.

Филипп старался, чтобы все делалось по приказу инквизитора, а свою поспешность оправдывал тем, что рыцари собирали свои сокровища и готовились бежать. 14 сентября были посланы представителям короля по всей стране грамоты с приказанием арестовать по просьбе инквизитора Франции одновременно 13 октября всех членов ордена и наложить секвестр на все их имущества. 20 сентября инквизитор разослал инквизиторам, доминиканским приорам, субприорам и лекторам циркуляр с приказанием действовать и перечислял преступления тамплиеров. Приказывалось держать арестованных тамплиеров в строгом одиночном заключении; они должны были являться перед комиссарами инквизиции поодиночке; им должно было быть прочтено обвинение и обещано прощение, если они признаются и вернутся в лоно Церкви, их должны были предупредить, что в случае упорства они будут преданы смерти и будет применена пытка, чтобы добиться от них сознания. Собранные таким путем показания, скрепленные печатью инквизиторов, должны были быть немедленно доставлены королю.

В своих письмах от 21 ноября к Эдуарду Английскому и от 22 ноября к Роберту, герцогу Калабрийскому, Климент говорит, что Филипп действовал по приказанию инквизиции и отдал узников на суд Церкви. Святой трибунал в это время считался ответственным за всякое дело. Булла «Творя милосердие» 12 августа 1308 г. приказывает всем европейским инквизиторам принять участие в этом процессе. Все дело было строго инквизиционным; где действовала инквизиция, было не трудно собрать нужные свидетельские показания; в Кастилии и Арагоне это не удалось; в Англии также не могли ничего сделать, пока не установили временную инквизицию.