Читать онлайн «Сталинские коммандос. Украинские партизанские формирования, 1941-1944». Страница 66

Как видно, намерения были довольно масштабные.

Например, уже 12 мая соединению им. Щорса было приказано подготовить истребление офицеров, отдыхавших в житомирском санатории, созданном оккупантами на базе бывшего дома Красной армии. Через две недели командир соединения Маликов запросил для проведения теракта «о[травляющие] в[ещества]», а Строкач запросил о правомерности их использования Хрущева[824]. «Добро» первого секретаря ЦК КП(б)У было получено, но в итоге директива так и не была осуществлена.

Зато Степан Маликов донес в УШПД, что «20–22 мая» группой отряда им. Хрущева был «истреблен городницкий комендант», фамилию которого установить не удалось. Поскольку «погрешность» в дате ликвидации загадочного коменданта составляла 2 дня, то даже заинтересованный в раздувании успехов партизан начальник оперативного отдела УШПД Соколов запросил Маликова о фамилии убитого и о том, каким же образом тот был уничтожен. Вероятно, установление личности «потерпевшего» в тех условиях не требовало даже агентурных изысков: Маликову достаточно было послать в одно из сел Городницкого района группу войсковой разведки. Однако, судя по тому, что еще через две недели командиру Житомирских партизан пришлось отдельной радиограммой[825] напоминать о необходимости узнать имя «уничтоженного объекта», партизаны не горели желанием сообщать (или выдумывать?) подробности. В составленный после войны итоговый перечень реализованных «задач по “Т”» имя этого коменданта так и не попало[826].

22 же мая, согласно радиограмме того же Маликова, группой отряда «За Победу» на Житомирщине, точнее, на шоссе Овруч — Коростень была уничтожена легковая автомашина, в которой находился коростеньский гебитскомиссар Шмидт и два офицера. Поскольку в журнале учета УШПД в графе «Участие в теракте агентуры» стоит слово «нет»[827], то случайное попадание гебитскомиссара, да еще и с двумя офицерами в засаду, к тому же прямо после получения партизанами директив по активизации «Т» оставляет много вопросов.

В отчете о партийно-политической работе в соединении Маликова есть сведения о том, что завербованный партизанами фельдшер с. Охотовка по фамилии Лищук, псевдоним «Кушель», применил бактериологическое оружие: «Агент “Кушель” в г. Коростене отравил тифозными бациллами два колодца, расположенные в районе военного городка, где помещались немецкие солдаты.»[828] Однако никаких данных о результатах этого теракта отчет не содержит.

С той же Житомирщины командование соединения им. Боровика доносило в УШПД о спецоперации «химического» свойства. В офицерской столовой Коростеня старшим лейтенантом Анатолием Николаевичем Захаренко (1911 г. р.) была завербована уборщица — «красивая девушка Мария». Для покупки яда у местных врачей ей выдали «20.000 карбованцев, 10 кг сала, 2 пуда хлеба». 27 мая агент высыпала в общие котлы лошадиную дозу цианистого калия, мышьяка и суле-мы[829]. В результате отравилось 250 офицеров германских люфтваффе. Позже командир соединения Виктор Ушаков по запросу УШПД уточнил, что в результате операции умерло 57 человек, а на излечении находится 180[830]. В сумме получалось 237. Но и к этой цифре следует подходить осторожно. Ведь цианид действует мгновенно, а сулема и мышьяк, если их использовать в количествах, необходимых для гарантированного умерщвления — в течение нескольких секунд. Пусть даже Марии и удалось незаметно бросить отраву в пищу — ее перед раздачей должны были попробовать повара. И если по какой-то причине кашевары пренебрегли этой вполне функциональной традицией, то вряд ли 236 летчиков продолжили есть с аппетитом в тот момент, когда кто-то первым продемонстрировал признаки недомогания. Несмотря на сомнительность отчета, начальник оперативного отдела УШПД Соколов, пожелав Ушакову «дальнейших успехов»[831], объявил ему благодарность, а операцию приводил в пример пресловутому Маликову. Более того, лейтенант Захаренко был представлен к ордену Красного Знамени. На попытку же руководящих инстанций вручить медаль и исполнительнице, командир соединения им. Боровика отреагировал довольно резко: «.немецкую проститутку Марию к награде не представляю»[832].

Известный житомирский краевед и историк Владимир Гинда также усомнился в целесообразности награждения реализаторов этого покушения, поскольку эта операция обязательно бы нашла свое отображение в немецких оккупационных документах, которые хранятся в Житомирском областном архиве, или в донесениях Житомирского генерал-комиссара Клема: «Однако в них ничего по этому инциденту нет. Советские подпольщики на Житомирщине после завершения военных действий однозначно должны были бы “увековечить” данный “подвиг” в соответствующей исторической литературе. Но и тут существует пробел, так как ни в местных мемуарах, ни в документальном сборнике “Житомирщина в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.”, где собрано 270 документов, не отображен эпизод с отравлением немецких офицеров.»[833] Вероятно, составители сборника осознавали фантастичность данного эпизода, поэтому и обошли его, «от греха подальше», стороной.

Больше скромности, чем Ушаков, проявил командир Тернопольского соединения Иван Шитов. Согласно его радиограмме Строкачу от 2 июля 1943 г., «на лесоучастке Городница [на западе Житомирщи-ны]. агент заминировал столовую немецких солдат. Взрывом убито 6 и ранен 1 немец»[834]. Через четыре дня начальник 1 отдела УШПД Соколов запросил описание деталей произошедшего, желая отметить исполнителя. Шитов посоветовал воздержаться от вознаграждения, поскольку «террористический акт. совершил некий Дедз Павел Леонович, лесник. До войны он был осведомителем НКВД, а при немцах был их агентом, выдавал партизан и националистов. Дедз был перевербован нашим оперработником и получил задачу совершить теракт, что он и сделал»[835].

Соколов направил Шитову дальнейшие указания: «Продолжайте развивать организацию терактов, поручите это специальному лицу».

В июле 1943 г. партизанами отряда Д. Николайчика, входившего в соединение Шитова, было совершено покушение на городниц-кого гебитскомиссара, следовавшего в автомашине по дороге Город-ница — Новгород-Волынский. Согласно итоговому послевоенному оперативному отчету разведотдела УШПД, шофер этого чиновника был завербован партизанами и получил псевдонимом «Михайлов». Дальнейшее повествование описывает выдающуюся ловкость агента: «В результате проведенной диверсии, гебитскомиссар был тяжело ранен и доставлен в Новоград-Волынский госпиталь, где умер. “Михайлов”, будучи в курсе предстоящей диверсии, своевременно выскочил из-под огня в откос шоссейной дороги, чем спас себя и остался вне подозрений. Даже наоборот, “Михайлов” был отмечен немецкой наградной ленточкой»[836]. Поскольку имя нацистского чиновника даже после войны не попало в обильно цитируемый здесь итоговый отчет разведотдела УШПД, вся история с покушением выглядит отнюдь не непреложной, тем более что точная дата теракта также не указана.

Кроме того, поиск следов перечисленных выше терактов УШПД в низовых документах соответствующих соединений и отрядов не дал никаких результатов. Выглядит так, что все эти покушения были выдумкой.

Соединениям им. Берии и им. Щорса 3 июля 1943 г. УШПД был отдан приказ по уничтожению курсантов «школы гестапо» (гестапо не оперировало на территории РКУ), расположенных в Олевске и Житомире. Аналогичные задачи по гарнизонам, дислоцировавшимся в Киеве, ставились представителям разведотдела УШПД в Киевском соединении им. Хрущева под командованием Хитриченко, в украинском кавалерийском партизанском соединении Наумова. 24 июля 1943 г. Сабурову, Маликову, Шитову, Бегме и Федорову была послана ориентировка на проживающего в Сарнах подполковника Дедковского, командира коллаборационистских формирований, с предложением его убить[837].

О выполнении подобной директивы свидетельствовал Иван Хи-триченко: «В Киеве у нас был штаб по руководству диверсионными группами, и этот штаб производил яды, чтобы травить летный состав, так как у них был свой повар. Кроме того, у нас по госпиталям работала группа людей, которые производили яды для отравления офицеров, лежащих в этих госпиталях. По общим подсчетам, было отравлено 200 человек в Киеве руководящего состава немцев путем применения отравляющих веществ, которые изготовлялись на месте»[838]. В итоговом оперативном отчете[839], равно как и в других документах Киевского соединения им. Хрущева сведений об этом «подпольном цехе смерти» найти не удалось.

С мертвой точки не сдвинулись попытки уничтожения главы РКУ Эриха Коха.