Читать онлайн «Александр Невский - Великий князь». Страница 38

трудности хлопот, по многочисленности поездок в Орду, можно полагать, что монголы долго не сдавались, настаивая на строгом применении ханских указов. Предварительные переговоры, по слонам наших летописей, тянулись в течение двух лет, а по монгольским известиям - четыре года, от 1253 до 1257 года, что гораздо вероятнее. Каждый шаг вперед в разрешении поднятых вопросов стоил дорого. Уступки делались постепенно. Не зная содержания самых переговоров, мы можем делать только более или менее вероятные догадки. Рассчитывая на корыстолюбие монголов, Александр мог внушать им, что естественные богатства России велики, трудолюбивое население может воспользоваться ими, чтобы угодить своим повелителям и богатыми данями заслужить их милостивое покровительство. Но для этого не следует доводить народ до отчаяния, не следует нарушать привычного течения его жизни какими бы то ни было нововведениями, оскорблять его веру, необходимо оставить управление в руках князей, которые сжились с народом и которым он привык повиноваться. Гораздо удобнее для монголов иметь дело с князьями, чем непосредственно с народом, возложив на князей ответственность за покорность народа и исправное исполнение повинностей. Большие перемены могут вызвать восстания, которые поведут к новым погромам, к истреблению народонаселения и окончательному опустошению страны. Без сомнения, все подобные доводы оказали бы мало действия на татарских сановников, если бы не были подкрепляемы щедро рассыпаемыми дарами и всем обаянием личных достоинств Александра, который умело пользовался всеми сторонами характера монголов, своей прямотой усыпляя их подозрительность, смирением и покорностью действуя на их надменность, располагая ласковым обращением к благодушному настроению. Недаром Александр представляет собою характерный тип истинно русского человека, а давно уже замечено, что русские обладают особенным умением ладить с азиатами.

Переговоры первоначально, кажется, происходили в России, но затем Александр, захватив с собою племянника Бориса Василько-вича Ростовского и брата Андрея, которому успел вымолить прощение, отправился в Орду. При нем же находились и послы Великого Новгорода Елевферий и Михаил Пинешинич, так как монголы, хотя и не были в Новгороде, ни за что не соглашались оставить богатый город без обложения данью наравне с другими городами России. В Орде указы верховного хана разрешены были в форме более или менее благоприятной для России. «Сановники монгольские, убежденные и подкупленные Александром, успели представить хану дела в таком виде, что он согласился ограничить определение отношений России к монголам почти единственно исчислением народа и раскладкою условной дани и некоторыми повинностями под надзором особых чиновников, заведовавших собственно сбором податей и исправным отправлением повинностей с тем, чтобы всеми прочими

делами по управлению заведовали утверждаемые ханом природные русские князья, которым даже предоставлено было право вести войну и заключать мир с кем угодно, без всяких отношений к хану, как государям самостоятельным и независимым»309.

По окончании всех переговоров Александр, хотя нравственно и физически измученный, спешил возвратиться в отечество: он живо сознавал необходимость подготовить народ к приезду татарских численников, Какое-либо проявление народного неудовольствия, малейшая неосторожность могли погубить все плоды долгих усилий. Действительно, зимой 1257 года прибыли численники и изочли «всю землю Суздальскую, и Рязанскую, и Мюромьскую, и ставиша десятники, и сотники, и тысящники, и темники и идоша в орду, толико не чтоша игуменов, черньцев, попов, крилошан, кто зрит на Св. Богородицу и на Владыку»3 °. Тяжело было нашим предкам подвергаться поголовному исчислению: чувство народной чести и независимости еще живо было в сердцах русских, но скрепя сердце приходилось покоряться горькой необходимости. Вполне сочувствуя скорби народной, мы, однако, не должны забывать, что не одному русскому народу суждено проходить ту или другую, более тяжелую или более лехкую, школу исторического воспитания. Западные европейцы проходили ее в то время в тяжкой форме феодального гнета, лишавшего население не только имущества, но и свободы. Нас постигало данничество, форма зависимости сравнительно более легкая. Известный писатель, выясняя значение зависимости в ходе исторического воспитания народов, говорит, что ^зависимость играет в народной жизни ту же роль/ какую играет в жизни индивидуальной школьная дисциплина или нравственная аскеза, которые приучают человека обладать своею волею, подчинять ее высшим целям». Великие подвижники, подвергаясь посту, исполнению обетов, послушничеству и всем лишениям

пустыннической жизни, воспитывают свою плоть в послушное орудие духа и, торжествуя над стремлениями греховной природы, становятся способными на всякий подвиг для исполнения воли Божией. «Такой же характер имеет и та историческая или политическая аскеза, заключающаяся в различных формах зависимости, которую выдерживает народ, предназначенный для истинно исторической деятельности. Эта зависимость, приучающая подчинять свою личную волю какой-либо другой (хотя бы и несправедливой), для того чтобы личная воля всегда могла и умела подчиняться той воле, которая стремится к общему благу,- имеет своим назначением возведение народа от племенной воли к состоянию гражданской свободы». Так, премудрость миродержавного Промысла обращает самое зло к достижению благих и полезных целей. Тяжкие уроки истории и жизни сокрушают человеческую гордыню и заставляют подчиняться высшему нравственному закону. Не с большим ли смыслом и чувством преданности произносит человек, горьким опытом изведавший тщету одних человеческих усилий, святые слова: «Да будет воля Твоя!» Наши смиренные летописцы выражают тот же закон истории и жизни, когда, поведав об исчислении и обложении народа данями, прибавляют: «Се же все бысть на Русьской земли грех ради наших»

Красноречивые проповедники тех времен также старались разъяснить народу смысл постигших его несчастий.

«Не так скорбит мать, видя детей своих больными, как скорблю я, грешный отец ваш, видя вас болящих делами беззаконными… Чего мы не навлекли на себя? Каких наказаний мы не претерпели от Бога? Не была ли пленена земля наша? Не были ли взяты города наши? Не в короткое ли время пали мертвы на земле отцы и братья наши?.. А мы, оставшиеся, не порабощены ли горьким рабством от иноплеменников?.. Мы и хлеба не можем есть в сладость. От воздыханий и печали сохнут кости наши. Что же довело пас до этого? Наши беззакония и паши грехи, наше непослушание, наша нераскаянность».

«Господь навел на нас народ немилостивый, народ лютый, народ, не щадящий ни юной красоты, ни немощи старцев, ни младости детей, ибо мы подвигли на себя гнев Бога нашего… Разрушены Божий церкви, осквернены священные сосуды, попрана святыня, святители сделались добычею меча; тела преподобных иноков брошены в добычу птицам; кровь отцов и братьев наших, как вода обильная, напоила землю. Исчезла крепость наших князей, военачальников; храбрые наши бежали, исполненные страха, а еще более братьев и чад наших отведено в плен. Поля наши поросли травою, и величие наше смирилось, красота наша погибла, богатство наше досталось в удел других, труды наши достались неверным. Земля наша стала достоянием иноплеменников… Свели мы на себя гнев Господа, как дождь с неба, подвигли на себя ярость Его, отвратили от себя великую Его милость… Отступим от всех злых дел, от

разбоя, грабительства, пьянства, скупости, обиды, воровства, лжи, клеветы, резоимания (ростовщичества)»313.

Так смотрели наши лучшие люди того времени на постигавшие Русскую землю бедствия, такими же мыслями руководился, без сомнения, и благоверный князь, стоявший во главе русского народа в то тяжкое время, смиренно признавая в грозных испытаниях проявление Высшей Воли и лишь заботясь о том, чтобы тяжкие удары окончательно не сломили народных сил.

В числе земель, подвергшихся исчислению, не упомянуты северные области: Новгород и Псков. Но перепись и там, как увидим ниже, была уже решена и только отложена до поры до времени. Приднепровье оставлено без исчисления, вероятно, по его запусте-лости, вследствие татарских погромов и непрестанных литовских набегов. «Жителей везде мало,- писал папский посол, проезжая близ Киева,- они истреблены монголами или отведены в плен».

Из общего исчисления исключалось православное духовенство. Это истекало из известного уже нам покровительственного отношения монголов к вере подвластных народов. Ханы не только не стесняли веры наших предков, напротив - считали своей обязанностью охранять ее и в своих ярлыках русскому духовенству, дарованных в защиту его прав, говорили: «Кто будет хулить веру русских или ругаться над нею, тот ничем не извинится, а умрет злою смертью»314.