Читать онлайн «Сказания о Русской земле. Книга 3». Страница 47

Население, давно уже отвыкшее от нашествий варваров, с ужасом устремилось со всех сторон в Кремль, давя в воротах друг друга. От страшной тесноты заразился воздух (было очень жарко – конец июля), а когда стали готовиться к защите, то оказалось, что мало пороха для пушек. При этих обстоятельствах царевич Петр и бояре вступили в переговоры с ханом, который и сам не думал вести осаду города, а хотел урвать что можно, а затем быстро уйти назад, захватив возможно больше полону. Поэтому Магмет-Гирей согласился тотчас же уйти от Москвы, если будет выдано письменное обязательство, что великий князь согласен платить ему дань. Царевич Петр и бояре, подумав, прислали ему просимую грамоту, скрепленную великокняжеской печатью с обязательством платежа дани, после чего хан быстро отошел от Москвы, направляясь к Рязани, где в это время сидел московский окольничий Хабар Симский.

Вместе с татарами в их разбойничьем набеге на Москву участвовал и русский человек: это был некий Евстафий Дашкович. Он отъехал при Иоанне III из Литвы в Москву, затем при Василии убежал опять на Литву, сделался там атаманом днепровских казаков и теперь пришел с крымцами грабить и жечь своих единоверных и единокровных братьев. Дашкович уговорил Магмет-Гирея взять Рязань хитростью: подойдя к городу, татары послали сказать Хабару Симскому, что война окончилась, а затем открыли под ее стенами огромное торжище, где стали продавать жителям награбленное добро и пленников, причем многие из последних без всякого выкупа уходили в город. Тогда по совету Дашковича хан, будто бы для поимки ушедших в Рязань пленников, стал приближать свои войска к самому городу, а чтобы успокоить бдительность Хабара Симского, послал к нему московскую грамоту как доказательство, что война действительно уже окончилась.

Но Хабар Симский вместе с мужеством соединял редкую проницательность. Он честно выдал татарам всех их пленных, укрывшихся в городе, а затем, когда увидел, что противники продолжают все более и более скопляться под его стенами, то приказал немецкому пушкарю Иордану выстрелить в них из пушки, причем множество татар и казаков было положено на месте. Видя, что хитрость не удалась, и узнав, что против него двигаются его враги – астраханские татары, Магмет-Гирей поспешил уйти из-под Рязани, оставив в руках ее умного и решительного воеводы грамоту об уплате дани, подписанную растерявшимся царевичем Петром и московскими боярами. За эту выдающуюся заслугу Хабар Симский был возведен в сан боярина, и, кроме того, описание самой заслуги его было занесено в особые книги государевы: Родословную и Разрядную для сохранения памяти о ней на все времена.

Ф. Солнцев

Старинная алебарда

Последствия набега Магмет-Гирея были ужасны; говорят, что он увел до 800 000 человек полону, в том числе много знатных женщин, девиц и детей. Вскоре все рынки в Астрахани, Кафе и других городах Черноморского побережья были полны нашими пленными; старых же и больных, которые не шли на продажу, татары или морили голодом, или отдавали своим детям, чтобы они учились на них искусству убивать людей саблями и стрелами.

Когда Василий вернулся в Москву, то он произвел строгое расследование о всем происшедшем, после чего лишил сана и поместья воеводу князя Ивана Воротынского, человека весьма искусного в ратном деле, но обвиненного в том, что он из зависти не давал надлежащих советов молодому князю Вельскому, начальствовавшему над войсками при первой встрече с татарами на берегу реки Оки. Конечно, это было огромное преступление, и строгая кара, постигшая виновного, показывает нам, с каким вниманием следил государь за всеми действиями своих воевод.

Громадная добыча, взятая в Московском государстве, разожгла алчность Магмет-Гирея: он объявил в своих владениях, чтобы его войска готовились вторично вторгнуться в Русскую землю. Но великий князь тоже принял свои меры, и к весне следующего 1522 года московские полки заняли берега Оки, куда прибыл и сам Василий Иоаннович; он остался очень доволен видом и обучением нашего воинства и отличным артиллерийским нарядом, который прежде употребляли только при защите и осаде укреплений и городов. Хан, однако, не пошел на нас, и великий князь вернулся в Москву, где было наконец в том же 1522 году заключено перемирие с Литвой на пять лет; по этому перемирию Смоленск после долгих споров остался за Москвою, но русские пленные, взятые в Оршинской битве, к прискорбию Василия, не были отпущены из Литвы.

Окольничий Морозов и дворецкий Бутурлин были посланы в Краков с перемирной грамотой. Литовские летописцы рассказывают, что они прибыли с большой пышностью, имея под собой до 500 коней. Сигизмунд два раза приглашал их к обеденному столу, но они два раза уходили из дворца, чтоб не сидеть за одним столом с присланными поверенными в делах папы римского, императора германского и венгерского короля. Так высоко ценили в те времена русские люди свое звание послов великого князя московского. Этим перемирием окончилась десятилетняя война с Литвою; нам она дала возвращение древней русской отчины – Смоленска, а Сигизмунду – громкую, но бесполезную по последствиям славу Оршинской победы.

Заключенное в 1525 году перемирие было вновь продолжено до 1533 года, а затем и еще на один год, причем переговоры велись опять в Москве при посредстве послов нового германского императора – сына Максимилиана, Карла V Им были присланы граф Нугароль и уже знакомый нам барон Сигизмунд Герберштеин; ход переговоров был прежний: Герберштеин настаивал на том, чтобы для заключения вечного мира Москва уступила Литве Смоленск, а Василий на это не соглашался; со своей стороны, и Сигизмунд не отдавал нам Оршинских пленных, хотя в 1525 году многие из них уже умерли, так как их содержали в Литве крайне жестоко; в списке этих пленных, составленном для короля, сами же литовцы писали: «Оброку им ничего не дают, кормятся тем, что сами Христа ради выпросят; все сидят покованы, стража к ним приставлена крепкая».

Заключение перемирия с Литвой, конечно, развязывало Москве руки для действий против татар. Впрочем, против самого злейшего нашего врага Магмет-Гирея Крымского действовать не пришлось. С помощью ногайского мурзы Мамая он завоевал царство Астраханское, жившее в мире с Москвой, но затем сам Мамай вероломно убил Магмет-Гирея и вторгся со своими ногаями в Крым, произведя там сильнейшие опустошения, в то время как другой союзник Магмет-Гирея – Евстафий Дашкович – сжег принадлежавший крымцам Очаков и многие татарские улусы около устьев Днепра. После убиения Магмет-Гирея на ханский престол в Крыму был возведен турецким султаном брат убитого – Сайдет-Гирей.

Ввиду описанных происшествий в Крыму Василий Иоаннович обратил все свои силы против Саип-Гирея Казанского, вероломно убившего московского посла и пленившего всех наших купцов. Летом 1523 года государь лично отбыл из Москвы в Нижний Новгород, откуда отправил воевод под Казань. Они вернулись благополучно и привели множество пленных.

При этом по приказанию великого князя в устье реки Суры на Казанской земле наши воеводы срубили город Васильсурск, ставший как бы передовым оплотом Москвы для всех последующих действий против Казани. Это была чрезвычайно важная мера, которую сразу же оценил и митрополит Даниил, говоря, что новопостроенным городом государь возьмет затем и всю Казанскую землю.

Император Римской империи Карл V

Летом следующего 1524 года Василий Иоаннович отправил под Казань новую рать, более 150 000 человек, под начальством князя Ивана Вельского. Саип-Гирей испугался и убежал в Крым к брату Сайдет-Гирею, а в Казани оставил своего самого младшего брата Сафа-Гирея. Однако, несмотря на большие силы, русским вследствие неудачных действий князя Вельского не удалось взять Казани, почему Василий и согласился на то, чтобы в ней остался ханом Сафа-Гирей в качестве его подручника. Сафа-Гирей сидел в Казани спокойно до 1529 года, но затем нанес сильное оскорбление московскому послу; вследствие этого в 1530 году Василий двинул к Казани новую рать – судовую и конную; последней начальствовал знаменитый князь Михаил Глинский, успевший наконец заслужить прощение великого князя. 10 июля произошел сильный бой, в котором русские одержали полную победу и начали добывать уже самый город. Тогда из него вышли трое знатных казанцев и стали просить мира. Государь согласился на мир и оставил в Казани по-прежнему Сафа-Гирея; скоро, однако, сами казанцы, видя, что Сафа-Гирей своими кознями против Москвы может вызвать новый поход великокняжеской рати, изгнали его от себя и попросили себе из рук московского государя нового хана. Тогда Василий дал им нашего служилого царевича Еналея, младшего брата уже сидевшего у них Шиг-Алея. Еналеем были довольны в Москве, но назначением его был обижен старший брат Шиг-Алей, получивший от государя после своего изгнания из Казани Серпухов и Каширу; он начал пересылаться с Казанью и другими местами без ведома великого князя; однако его изобличили и сослали на Белоозеро.