Читать онлайн «Ежов. Биография». Страница 14

В январе 1924 г., будучи делегатом XIII партийной конференции, Ежов встретился в Москве с секретарем ЦК РКП(б) В. М. Молотовым и попросил предоставить ему возможность продолжить образование. Как раз незадолго до этого при Коммунистической академии открылись курсы марксизма, на которых повышали свою квалификацию руководящие партработники, и Ежов чувствовал, что это именно то, что ему нужно.

Однако планам его не суждено было сбыться. Прошло всего несколько дней после окончания конференции, и партию постигла тяжелая утрата — умер В. И. Ленин. Сознавая всю серьезность и ответственность момента, Ежов пишет Молотову:

«Во время последней конференции в разговоре с Вами мною был задет вопрос о возможности моей переброски и о моем желании поучиться. Хотя этот вопрос мною не ставился официально в обычном порядке, а в порядке обычных товарищеских разговоров, тем не менее считаю необходимым в том же порядке сказать следующее:

В настоящий момент в связи с общим положением в партии и, главным образом, смертью Владимира Ильича, я думаю, не может быть никаких разговоров о личных желаниях в моей переброске и тем более на учебу. Если же принять во внимание вообще затруднения для ЦК в подборке работников для окраин, то, мне кажется, вопрос станет вполне ясным. Я хочу сказать, тов. Молотов, что в настоящее время должно каждому партийцу оставаться на слабо защищенных позициях РКП (а я все же считаю Киргизию слабо защищенной позицией), и тем самым, я думаю, Вы наш разговор не будете принимать во внимание»{60}.

Успешная деятельность Ежова в самой крупной в Киргизии губернской парторганизации не осталась незамеченной. В Киробкоме ему оказывают поддержку, и постепенно складывается мнение о целесообразности его перемещения с губернской на общекиргизскую партийную работу. Об этом свидетельствует, например, письмо, которое 14 сентября 1923 г. направил в ЦК РКП(б) тогдашний исполняющий обязанности ответственного секретаря Киробкома Г. М. Дунаев. Рассказывая о ситуации, сложившейся в отдельных регионах, он, в частности, писал:

«Безусловно, на своем месте стоит тов. Ежов — секретарь Семипалатинского губкома, сумевший сплотить вокруг себя все здоровые силы организации, совершенно разложенной политикой старого секретаря тов. Егорова. В целях окончательного оздоровления организации и постановки работы тов. Ежов во всяком случае должен быть удержан в Семипалатинской губернии до весны 1924 г., причем весной, на очередной партконференции, будет уместно выдвинуть его в состав обкома»{61}.

Помимо прочего, руководству Киробкома нравилось, по-видимому, и умение Ежова работать с кадрами. Партийные организации Киргизии были в тот период расколоты на всевозможные группировки, враждующие между собой, но Ежов в своей кадровой политике старался не давать преимуществ ни одной из них. Выдвигая, например, кандидатов на руководящие посты в уездах, он стремился, чтобы должности председателя исполкома уездного Совета и секретаря партийного комитета достались представителям разных группировок. Занятые борьбой между собой, местные руководители не только не могли объединиться против губернского начальства, но, напротив, вынуждены были постоянно искать у него защиты от происков соперников.

Такие организаторские способности были не лишними и на республиканском уровне, где потребность в работниках, владеющих методом «разделяй и властвуй», ощущалась не менее остро.

11—16 мая 1924 г. в Оренбурге (тогдашней столице республики) проходила IV общекиргизская партийная конференция. На состоявшемся 16 мая первом пленуме обкома нового состава Ежов был избран членом его президиума, и при распределении обязанностей ему было поручено возглавить организационный отдел.

В Семипалатинске это известие было встречено в штыки. Президиум губкома на своем заседании 27 мая постановил: «Ввиду избрания тов. Ежова в рабочий аппарат Киробкома на должность заведующего орготделом и неизбежности его отзыва, просить ЦК об оставлении тов. Ежова для работы в качестве секретаря Семгубкома»{62}.

Однако ничего уже сделать было нельзя. Хотя Ежов еще какое-то время оставался в Семипалатинске, завершая некоторые из начатых им дел, было ясно, что Центральным комитетом просьба местных товарищей удовлетворена не будет. Поэтому семипалатинцам ничего не оставалось, как смириться с неизбежным расставанием и на прощание предоставить своему бывшему руководителю месячный отпуск с правом лечения на одном из курортов Крыма.

Провожали его тепло. В благодарность за помощь и поддержку, оказываемую органам печати, губернское бюро корреспондентов постановило зачислить Ежова почетным корреспондентом газеты «Степная правда» и вручить ему почетный корреспондентский билет. На собрании рабочих и служащих губернского отдела местного хозяйства было решено за большой вклад в развитие экономики региона в период пребывания в Семипалатинске присвоить имя Ежова городской электростанции. Были и другие проявления симпатии к уезжающему секретарю, всего лишь год назад возглавившему здешнюю парторганизацию.

В августе 1924 года Ежов отправился в отпуск. Вернувшись из него в начале сентября, он приступил наконец к работе в Киробкоме и сразу же оказался в самом центре той борьбы, которую в это время вели между собой различные группировки республиканской парторганизации.

В процессе исторического развития территория Казахстана (так с апреля 1925 г. станет называться Киргизия)[12] оказалась разделена на три более или менее обособленных региона (жуза) — Младший (западная территория Казахстана), Средний (центральные и восточные районы) и Старший (южные и юго-восточные земли). Старший жуз являлся центром складывавшейся на протяжении многих веков казахской нации. Относящиеся к нему территории (Сырдарьинская и Джетысуйская губернии) входили в состав Туркестанской АССР, однако вопрос об их присоединении к Киргизии активно обсуждался на протяжении всего 1924 года, в связи с намеченным национально-территориальным размежеванием в этом регионе.

Существовавшее в прошлом соперничество между феодальными группировками разных жузов трансформировалось после революции в такое же противостояние по территориальному признаку, но уже внутри новой власти. Выходцы из различных регионов Казахстана, занявшие те или иные руководящие должности в партийных и советских структурах, старались подбирать себе окружение главным образом из числа земляков, в результате чего местная парторганизация оказалась расколота на несколько противоборствующих группировок. К моменту перехода Ежова в аппарат Киробкома (лето 1924 г.) основная борьба шла между двумя такими группировками — западной, объединявшей выходцев из западных губерний Казахстана, и восточной. Первую из них возглавлял председатель Центрального исполнительного комитета республиканского съезда Советов С. Мендешев. За годы своего нахождения у власти он растерял уже многих своих сторонников, недовольных как его деятельностью, так и образом жизни — «пьянством и пиршествами, часто с участием беспартийных, даже чуждых элементов», как отмечалось в одном из писем, направленных в ЦК РКП(б){63}. В этих условиях Мендешев вынужден был постоянно искать поддержку у представителей русской или, как тогда говорили, «европейской» части парторганизации, которых он стремился убедить в своем интернационализме и готовности вести решительную борьбу с «буржуазно-националистическими элементами». И хотя возглавлявшее обком русское руководство не особенно доверяло идейности и лояльности Мендешева, оно тем не менее старалось, по возможности, защищать его от нападок противоборствующей группировки, возглавляемой в тот период тогдашним председателем республиканского Совета народных комиссаров С. Сейфуллиным.

В отличие от Мендешева, Сейфуллин и его сторонники, представлявшие более развитые в экономическом отношении восточные губернии Казахстана, где заметное влияние на общественную жизнь оказывала национальная интеллигенция, старались в большей степени учитывать особенности и традиции коренного населения. Они выступали против искусственного разжигания классовых противоречий, а также против засилья «европейцев» в руководящих партийных органах республики. В силу этих причин восточная группировка, в отличие от группировки Мендешева, не могла рассчитывать на благосклонность русского руководства Киробкома, и это не давало ей возможности использовать свое численное превосходство для достижения решающей победы над соперниками.

В мае 1924 года 20 видных представителей восточной группировки, недовольных создавшимся положением, направили в ЦК РКП(б) письмо с просьбой отозвать из Казахстана Мендешева и пятерку русских руководителей обкома, поддерживающих его, или же, в случае невозможности удовлетворить это пожелание, отозвать из республики их самих.