Читать онлайн «Смута в Московском государстве». Страница 70

Наконец, Димитрий 3 июня послал одного знатного боярина с подобным же письмом в большое селение Красное село, называемое иногда также Царским селом, расположенное у самой Москвы, где жили богатые купцы и золотых дел мастера, имевшие в Москве друзей и родственников. В этом письме он сообщал им, сколько писем и посланцев одного за другим он направлял к ним и к жителям Москвы и как ни один из них к нему не вернулся, ибо всех их убили, а он, не зная, народ ли в этом повинен или это сделали господа Годуновы тайком и без ведома народа, хочет узнать это через боярина, а этот боярин будет последним посланцем, которого он направляет к ним в Красное село, где никто из Годуновых не живет; если этот тоже вернется с недобрыми вестями, то даже дети во чреве матери поплатятся за это. Если же он приедет назад в добром здравии и с их повинной, то он всемилостивейше воздаст им за это. Жители этого села со всем уважением встретили и приняли боярина и послание с призывом Димитрия; спешно собралось несколько тысяч человек, проводили боярина с письмом через всю Москву до главной церкви, называемой Иерусалимом, что у самых кремлевских ворот, возвели его там на Лобное место, созвали жителей Москвы, огласили письмо Димитрия и выслушали устное обращение боярина. После того как это было сделано, они посовещались друг с другом, обменялись мнениями и, наконец, решили следующее: раз вся страна, все князья и бояре перешли к Димитрию, а он с большим войском стоит так близко у ворот, и ему не оказывается больше никакого сопротивления в поле, да к тому же их город Москва не обеспечен и не располагает воинскими людьми, а все люди перешли к Димитрию, чего не могло бы произойти, если бы он не был законным наследником, то неразумно защищать дольше себя и город от Димитрия и ради Годуновых (этих незаконных, похитивших престол властителей, которые к тому же ведь и не могут защищать или оборонять их) ввергать себя с женами и детьми в пучину величайшего бедствия и гибели. А наиболее краткий и правильный путь, если они хотят спасти себя, своих и весь город — это послать Димитрию с боярином повинную грамоту от себя и своих и просить помилования и сдаться. А чтобы их тем вернее приняли на милость, то не худо было бы Годуновых, которые изгнали царевича Димитрия в его юности и тем причинили вред всему государству, лишить власти и взять под стражу. Между тем из Кремля пришло несколько знатных вельмож, князей и бояр, оставшихся еще на стороне молодого государя, Борисова сына, и его родственников Годуновых, и позвали принесшего письмо в Кремль. Но народ его не пустил, а стал требовать, чтобы князья и бояре сказали и сообщили, куда девались посланцы и письма, о которых теперь требуются сведения и отчет. С этими словами «господин наш» начал бунтовать, желать удачи приближающемуся к городу Димитрию, громко восклицая: «Дай Боже, чтобы истинное солнце снова взошло бы над Русью. До сих пор мы сидели во мраке, теперь снова забрезжил истинный свет». Превознося Димитрия и ругая Годуновых, они в неистовстве кинулись в Кремль и так безудержно и злобно поносили и порочили покойного царя Бориса, его сына и его родственников (что дальше некуда). Среди многих тысяч людей ни один не вспомнил о том, что все же Борис сделал очень много добра всей земле, что за восемь лет своего правления он ввел столько больших улучшений. Все это и то, что он содержал этих подлецов во время дороговизны, было начисто забыто, как будто он ровно ничего достойного похвалы не сделал. Его сына, молодого царя, которому они только что присягали, его мать, царскую вдову, его сестру и всех, кто был из рода Годуновых, схватили, дворы их разграбили и опустошили, их самих, их жен и детей раздели донага, заковали в железо, бросили на навозные телеги и повезли без подушек и одеял, не разбирая дороги, в дождь и непогоду из Москвы на заточение в другие крепости за много миль от Москвы. Некоторые из них умерли в дороге, остальные умерли с голоду и погибли в тюрьмах. Истинно глаголет пророк: «Знатные будут низвергнуты, взращенные в неге и холе будут изнемогать и терпеть нужду». Молодой царь Федор Борисович, его мать и сестра на этот раз еще остались (однако лишенные своего величия) в Москве на собственном дворе Бориса, их как пленников усиленно охраняли и стерегли.

После того как 1 июня грубый «господин наш» столь безжалостно охладил свой пыл на Годуновых, так что из них ни одного правителя в Кремле не осталось, ему вздумалось потребовать еще и выпивки из царского погреба, и он обратился с этим к одному старому боярину, Богдану Вельскому, о котором выше уже было сказано, что Борис Годунов за мятеж подверг его опале. После смерти Бориса он появился снова, был в большой чести у простого народа, и ему, поскольку он больше всех других преследовал Годуновых, поручили управление в Кремле от имени Димитрия (за крестного отца которого он себя выдавал).

Он очень ласковыми словами отказал «господину нашему», сказав, что царские погреба трогать нельзя, чтобы они не оказались пустыми, когда придет царь Димитрий. А так как он питал большую злобу и вражду ко всем докторам из-за одного шотландского капитана, который до прибытия этих докторов за неимением лучшего был назначен лейб-медиком Бориса и по Борисову приказу (как упоминалось выше) вырвал этому самому Вельскому всю бороду, хотя этот капитан, доктор Габриэль, уже давно умер, другим докторам все же пришлось поплатиться за него, ибо Богдан Вельский надоумил подлую чернь, сказав, что Борисовы доктора разбогатели и с ними и надлежит говорить о выпивке, так как в подвалах у них есть всякие напитки, да к тому же они были духовниками и советниками Бориса, к ним-то и следует наведаться и выпить все их напитки, а последствия он, Вельский, берет на себя. После этого они бросились к докторским дворам, и раз им позволили взять себе аршин, они захватили много саженей, не только выпили у бедных докторов все вино, но позарились также и на их имущество и достояние, растащили все, что попалось им на глаза, так что некоторые из докторов в этот день потерпели убытку на 2 или 3000 талеров. При этом также и многие другие честные люди, из тех, кто жили за городом в незащищенных поселениях и ввиду приближения войска перенесли все свое добро в докторские дома, без всякой вины и причины были ограблены. Так, при этом и я, и мои близкие тоже потерпели немалый убыток, потеряв свое имущество подобным образом. Так из-за чужой вины, о которой сказано выше, пострадали многие безвинные люди.

3-го июня московские жители написали Димитрию повинную грамоту, умоляя о прощении и милости и обещая сдаться. Они писали, чтоб он с Богом шел к ним, все его враги уничтожены, кроме молодого Федора Борисовича, его матери и сестры, которые еще живы, но содержатся под такими замками, что ему нечего их опасаться. Димитрий был еще в Серпухове, в 18 милях от Москвы, и оттуда ответил им, что не приедет прежде, чем будут уничтожены те, кто его предал, все до единого, и раз уж большинство из них уничтожено, то пусть уберут с дороги также и молодого Федора Борисовича с матерью, тогда только он приедет и будет им милостивым государем.

Это письмо было получено в Москве 10 июня. Тогда же оно было оглашено, и вскоре молодой царь Федор и его мать были убиты в своих покоях. Дочь, которую достохваль-ный государь герцог Иоганн Датский получил бы в жены (если бы Бог сохранил ему жизнь), была отправлена в Новодевичий монастырь, а затем отдана Димитрию в наложницы. Было сделано два гроба, в один положили сына, в другой — мать. Отца, погребенного несколько недель тому назад подле прежних царей, снова взяли оттуда, и всех троих увезли из Кремля на Сретенку в бедный монастырь, где зарыли на кладбище без всяких почестей и без совершения каких бы то ни было церемоний, хотя обычно мертвых у них хоронят очень торжественно. Такой жалкий конец выпал на долю царя Бориса Годунова и всего его рода (который поднялся и вознесся выше, чем Какой-либо род, с тех пор, как существует Русская монархия), и Борис сам был (первопричиной) нынешней войны на Руси из-за того, что он приказал убить малолетнего Димитрия, сына старого тирана, и достиг царства хитростью и происками. Поистине про него можно сказать, как говорилось про Бонифация VII, папу римского: «Пришел как лисица, царствовал как лев, умер как собака». Его сын, Федор Борисович, царствовал после смерти отца только 2 месяца без 4 дней и не был коронован.

Как только Димитрию были доставлены достоверные сведения, что с его врагами покончено вчистую, он двинулся 16 июня 1605 года из Серпухова со всем войском и встал лагерем на лугу в одной миле пути от Москвы. Там он стоял три дня, испытывая московское население, прежде чем вступить в город, и после того, как он убедился, что оно благонамеренно,— раз они покорились ему, радовались его благополучному прибытию и поднесли ему множество ценных подарков из золота, серебра, драгоценных каменьев и жемчуга, а кроме того, поднесли, помимо хлеба и соли, и всякие напитки (что по русскому обычаю является важнейшим и высочайшим знаком уважения),— то он решил довериться им, согласился забыть и никогда не вспоминать все, что было прежде содеяно против него, а также быть им не государем, а отцом и всегда хотеть и искать лучшего для любезных своих подданных.