Читать онлайн «Первая мировая война. Краткая история». Страница 23

25 октября итальянские позиции были разгромлены, и генералы принялись искать козлов отпущения. Капелло притворился больным: сегодня он в полном здравии проводил время в лучшем отеле Вероны, назавтра оказался в госпитале в Падуе. Бадольо свалил вину на него и скрылся. Только герцог Аосто, командующий 3-й армией на южном фланге, сохранял присутствие духе и организованно осуществлял отход. Кадорна 27 октября подготовил, наверное, самый одиозный документ всей войны, оправдывая провал тем, что 2-я армия якобы не сражалась, а страну наводнили «красные». Правительство изъяло телеграмму, но не успело это сделать до того, как она попала за границу. Когда британцев и французов попросили о помощи, они поставили условием отставку Кадорны. Этот факт с неохотой признает и итальянский истеблишмент. В итальянской армии, как и в русской, были любители подделок, составлявшие официальные истории (история Кадорны всплыла только в 1967 году).

Орудия захватывались оптом; на узких горных дорогах солдаты сдавались в плен толпами, увидев в замешательстве, как к ним с тыла выходят австрийцы или немцы. Кадорна внес полную сумятицу в отступление. Через реку Тальяменто, за которой начиналась великая Фриулианская равнина, в двадцати милях от фронтовой линии на Изонцо, загроможденные горами, были перекинуты четыре моста. Два из них предназначались для 3-й армии, отходившей организованно. Части 2-й армии, пробивавшиеся на северо-запад и перемешавшиеся с беженцами, подошли к мосту, когда он уже был захвачен противником. Возле другого моста скопилась дезориентированная масса людей, и пузатый низкорослый полковник расстреливал на месте всех, кто казался ему заблудившимся или потерявшимся. Об этом эпизоде рассказано в одном-из самых известных описаний итальянской военной кампании — в книге Эрнста Хемингуэя «Прощай, оружие»{4}. Тогда австрийцы и немцы собрали триста тысяч пленных и столько же sbandati— солдат, потерявших свои части, захватили половину артиллерии итальянской армии. Итальянцы пытались закрепиться на реке Тальяменто, но артиллерия атакующих благодаря Порше передвигалась очень быстро, и итальянцам пришлось отступить к реке Пьяве и к горе Граппа. Появились британские и французские войска. Появилась и малярия, прибывшая из окружающих болот. Фронт теперь стал намного короче — семьдесят миль, а не сто восемьдесят, и силы Центральных держав оказались теперь далеко от баз снабжения и тоже в неадекватном состоянии. В Италии нарастал общенациональный протест. Кадорну сменил здравомыслящий Армандо Диац, и верховное главнокомандование перестало относиться к солдатам, как к скоту. Австрийцы и немцы не сумели прорвать позиции на Пьеве и у Граппы. Второго декабря наступление при Капоретто было официально прекращено. Отто фон Белова отправили на Западный фронт, где должна была начаться самая важная операция всей войны. Германия не смогла выбить Италию, но получила огромное преимущество: рухнула и вышла из войны Россия.

1

В тот же день, когда у Капоретто было формально остановлено наступление немцев, в Брест-Литовск приехала делегация большевиков для переговоров о перемирии. В этом разрушенном во время отступления 1915 года городе располагалась штаб-квартира германской армии на Восточном фронте. Большевики рассчитывали: стоит им воззвать к миру, как солдаты побросают оружие и откажутся воевать. Троцкий собирался выпустить несколько прокламаций и «закрыть лавочку». Он опубликовал «секретные соглашения» стран Антанты о переделе мира, найденные в архивах. Однако, несмотря на «братание» и стачки солидарности, «империализм», по определению большевиков, не рухнул. Русская армия развалилась, в столице царил хаос. Солдаты разбегались по домам, «голосуя ногами», по словам Ленина. Большевикам ничего не оставалось, как договариваться о перемирии в надежде на то, что с помощью пропаганды им удастся добиться симпатий уставших от войны народов. В Брест-Литовске их разношерстную шутовскую делегацию, в которой самой примечательной фигурой был бородатый крестьянин, ожидало участие в сюрреалистическом спектакле, типичном для всей военной кампании Германии, — в банкете, на котором крестьянин сидел между австрийскими аристократами, расспрашивавшими его о том, как выращивать лук. Договоренность о прекращении огня была достигнута, обсуждались условия заключения мира.

Переговоры длились бесконечно долго, превращаясь в философские и исторические дискуссии. Обе стороны тянули время. Немцы делали ставку на то, что нерусские народы царской империи объявят независимость, большевики ждали мировую революцию. Попутно немцы выдвинули ультиматум, подписали сепаратный мир с Украиной, сделали ее своим сателлитом и заняли территории, покинутые русскими войсками, в том числе Прибалтику. Ресурсы оккупированных регионов имели чрезвычайно важное значение для Центральных держав, опасавшихся усиления блокады, а для Австрии — население Вены голодало — они были вопросом жизни и смерти. Признают ли большевики государства-сателлиты: Финляндию, Грузию, Украину и иже с ними? Ленин говорил большевикам: надо вернуться в саму Россию, сосредоточить свои силы и ждать, что будет дальше. Уговоры подействовали, и 3 марта большевики подписали договор, превративший значительную часть царской России в огромный германский протекторат. Генерал Герман фон Эйхгорн стал хозяином Украины, генерал Отто фон Лоссов вошел в Грузию и взял под контроль нефть Закавказья, предполагалось даже завезти немецкие подводные лодки в Каспийское море{1}. Людендорф вел разговоры о вторжении в британскую Индию. Отто Гюнтер фон Везендонк, внук женщины, вдохновившей Вагнера на создание песен под таким названием, вынашивал идею германского наземного пути в Китай и вовсе не считал ее фантастической. Что еще? Все зависело от развития событий на Западном фронте.

С востока на запад немцы перебросили сорок дивизий. Это обеспечило германское военное преимущество, по крайней мере до прибытия американцев, — процесс, занявший немало времени и даже нарушивший поставки сырьевых материалов. Германия оказалась в столь тяжелом военно-экономическом положении, что немцам оставалось одно из двух: либо победить, либо признать полное поражение. Программа Гинденбурга требовала от них неимоверных усилий, огромных вложений в заводы и фабрики, предприятия работали на пределе, нанося долгосрочный ущерб экономике. Железнодорожный транспорт выдыхался, как и сельское хозяйство и промышленность. Если не ускорить окончание войны, Германия погибнет. Следовало выбирать: сделав последний мощный рывок, победить или просить мира. Но в то время единственную попытку достичь мирного урегулирования предпринял только Рихард фон Кюльман, министр иностранных дел, намекнувший британцам, что Германия могла бы отказаться от Бельгии в обмен на свободу действий на востоке. Найалл Фергусон справедливо заметил, что тогда моральный дух союзнических войск был чрезвычайно низок. С 1850 года перед Британией впервые встал вопрос: Германия или Россия? Отдельные отчаявшиеся консерваторы и дальновидные социалисты предпочли бы Германию. Однако они оставались в одиночестве. Общественное мнение настаивало на продолжении войны до последней капли крови, и Ллойд Джордж после некоторых колебаний согласился. Ему было суждено стать Человеком, Выигравшим Войну, а не Человеком, Заключившим Мир. Он сказал самому себе: Германия, завладев Россией, станет непобедимой, она проглотит всех и вся. Кроме того, есть еще Америка, и уже многие страны спешат объявить войну Германии, чтобы получить свою долю собственности, судов и прочего добра. Ллойд Джордж рассказал союзникам о предложении Кюльмана и заявил, что считает французские претензии на Эльзас и Лотарингию военной целью и Британии. Кюльман рассвирепел. Заигрывания с британцами принесли ему одни неприятности. Людендорф подстроил ему отставку, и на его место пришел исполнительный адмирал Пауль фон Хинце, поступавший всегда так, как велено. Мира не получилось; в Брест-Литовске отсутствовал представитель Британии. Немало чернил было истрачено на мирные инициативы за годы войны; из Берлина более или менее серьезное предложение сделал лишь Кюльман. Свой план, тоже серьезный, выдвинул президент Вильсон — «Четырнадцать пунктов», по сути, программу самоопределения наций. Немцам в Брест-Литовске стоило бы принять ее с поправками. Вместо этого они решили воевать и дальше, до победы.

* * *

В принципе перспективы казались обнадеживающими. Последние сражения — под Ригой, Камбре, Капоретто — свидетельствовали о том, что германские армии нашли способ удерживать инициативу и мобильность на поле боя, а генералы Отто фон Белов, Георг фон де Марвиц, Оскар фон Гутьер, выигравшие эти битвы, проявили непревзойденное военное искусство. Кроме того, на западе немцы теперь обладали численным превосходством. Прежде ста сорока семи германским дивизиям на западе противостояли сто семьдесят восемь дивизий союзников, теперь благодаря краху России немцы имели сто девяносто одну дивизию: сто тридцать семь тысяч офицеров, три с половиной миллиона солдат и достаточное количество лошадей. Иными словами, немцы могли создать концентрированное убийственное преимущество на любом участке фронта (как это было сделано при Капоретто). Они спланировали серию операций под кодовыми названиями, и первая из них была названа именем архангела Михаила — «Михель». Названия отдельных позиций немцы заимствовали из «Кольца нибелунгов» Вагнера: «Зигфрид», «Кримхильда» и «Гундинг-Брунгильда», например.