Читать онлайн «История Украины. Научно-популярные очерки». Страница 126

Воспользовавшись тем, что красные сконцентрировали внимание и наступательную энергию на борьбе с Махно, остатки деникинской армии зимой 1920 г. сосредоточились в Крыму, заняв оборону на Перекопском перешейке. Окончательный разгром белогвардейцев, который можно было успешно осуществить силами Красной и Революционной повстанческой армий, откладывался на будущее.

В начале 1920 г. советская власть в Украине была восстановлена. Чтобы не повторились ошибки 1919 г., VIII-я конференция РКП(б), которая единодушно поддержала тезис Ленина («…нам нужный блок с крестьянством Украины»), детально обсудила принципы советского строительства и социально-экономической политики в Украине. Решение конференции положили конец безудержной коллективизации сельского хозяйства. 5 февраля Всеукрревком принял новый земельный закон, который провозглашал уравнительное распределение земли, добровольность в создании коммун и артелей, ограничение земельных площадей совхозов. Однако, как вскоре выяснилось, это был лишь тактический маневр в применении все той же системы «военного коммунизма» и диктатуры пролетариата. В 1920 г. большевистская политика не только сохранила свои характерные черты, но и приобрела системный характер. На протяжении года Украина оставалась своеобразным плацдармом для испытания и усовершенствование коммунистической системы.

Украинская государственность в УССР имела сугубо формальный характер. Всеукрревком, вспомнив, что на территории республики с 1 июня 1919 г. действует соглашение об объединении военной, государственной и хозяйственной деятельности РСФСР и УССР, 27 января аннулировал все декреты правительства УССР, которые касались функционирования органов власти, военных, народнохозяйственных, продовольственных, финансовых учреждений, и заменил их российскими советскими декретами.

Не спешили в Украине и с выборами советов; приоритет сохранялся за чрезвычайными органами — ревкомами, состав которых не избирался, а назначался. Даже в конце 1920 г. ревкомы преобладали в общей структуре государственных органов власти. IV-я конференция КП(б)У (март 1920 г.) объясняла такое состояние дел тем, что в Украине «пролетариат отчасти еще находится под влиянием социал-предательских партий, а на селе пролетарские массы и трудовое крестьянство еще находятся не только под фактической, но и под моральной диктатурой кулака»[387].

При формировании органов советской власти абсолютное большинство в них предоставлялось членам КП(б)У, которые в губернских исполкомах составляли 91,1 % общей численности сотрудников. Как и в 1919 г., большевики разговаривали со своими политическими оппонентами языком ультиматумов или через ВУЧК. Если в декабре 1919 г. большевики согласились включить в состав Всеукрревкома по одному представителю от партий эсеров (борбистов и боротьбистов), которые имели заметное влияние на массы, то уже в марте следующего 1920 г. добились самороспуска партии боротьбистов; лишь отдельных ее представителей приняли в состав КП(б)У. Чуть позже аналогичным образом была ликвидирована партия борбистов. Более жесткая политика применялась к другим политическим партиям. Так, в начале марта ВУЧК арестовала весь состав Всеукраинской конференции партии левых эсеров (интернационалистов), а в сентябре — всех участников ее съезда. 20 руководителей этой партии бросили в концлагерь, после чего партия прекратила существование. Не прекращались широкомасштабные репрессии против меньшевиков. С 20 по 23 марта 1920 г. в Киеве длился судебный процесс над членами этой партии, обвиненной в сотрудничестве с деникинцами. Процесс имел откровенно политический характер и был предвестником судебных политических процессов 30-х гг.

Отстранив от активной политической деятельности другие партии, КП(б)У превратилась в одну из весомых составных частей государственного аппарата. Решения политбюро ЦК КП(б)У всегда предшествовали аналогичным постановлениям ВУЦИК и СНК УССР. Конечно же, партийные директивы определяли содержание правительственных постановлений. Особое место в системе советской власти занимали репрессивные органы. 12 мая в УССР было введено чрезвычайное положение, в связи с чем ВУЦИК предоставил чрезвычайным комиссиям право внесудовых репрессий.

В 1920 г. применялись чрезвычайные методы хозяйствования. В Украине в третий раз развернулась национализация. К рукам государства перешло 11 тыс. промышленных предприятий, правда удалось более или менее наладить работу лишь 4 тыс. из них. Значительно уменьшился валовой национальный продукт, катастрофически снизилась производительность труда. Свертывая товарно-денежные отношения, государственные органы широко прибегали к внеэкономическим методам. В январе 1920 г. создали Украинскую трудовую армию (УТА). 30 тыс. бойцов УТА обеспечивали рабочей силой отдельные предприятия и при этом неоднократно использовались как сила принуждения. В хозяйственной практике приобрели распространение милитаризация работы, трудовые повинности.

Засилье административных методов, суровая централизация, пренебрежение экономическими законами, диктат коммунистической идеологии, трудности военного времени — все это привело к полному развалу экономики. Голодный и холодный город едва прозябал.

Рабочий класс все чаще обнаруживал недовольство действиями советской власти. Александровский уездный комитет КП(б)У 1 мая сообщал в ЦК КП(б)У: «Трудное экономическое состояние, острый продовольственный кризис создают благоприятную почву для агитации наших политических противников. Рабочий класс, вынужденный вследствие экономической разрухи пополнять ряды мелких спекулянтов, воспринял психологию, чуждую нашему коммунистическому строительству…»[388].

М. Тарнавский, генерал Украинской Галицкой армии

В тяжелом положении оказалось село. Как и в предыдущем году, в Украине применялась продразверстка. Хлеб принудительно изымали из крестьянских хозяйств, а в 1920 г. — еще и мясо, яйца, отдельные виды овощей. И. Сталин, возглавлявший Украинскую трудовую армию, считал, что в Украине есть 600 млн пудов хлебных излишков (фантастическое в то время количество) и при «определенном напряжении эти шестьсот миллионов можно было бы взять». Продразверстка официально планировалась на уровне 140 млн пудов. Чтобы отобрать их у крестьян, создали огромную армию продовольственных чиновников. Лишь штаб губернских, уездных и районных особых продовольственных комитетов составлял 60 тыс. человек. К ним следовало добавить состав продовольственных отрядов, трудармии, войск внутренней службы.

Как и в предыдущем году, продовольственная политика выходила далеко за границы простой заготовки хлеба, став одним из главных компонентов классовой борьбы. 18 мая губисполкомы получили правительственную директиву, в которой подчеркивалось, что все продработники должны усвоить как непреложную истину, что продовольственный вопрос в Украине есть прежде всего вопрос политический, вопрос борьбы и преодоления кулачества. Снова не было разработаны четкие критерии определения «кулачества». К «кулакам» относили всех, кто не соглашался с действиями власти.

Победу над «кулачеством» должно было принести деление села на враждующие лагеря, благодаря комитетам неимущих крестьян (КНС), и применение репрессий против зажиточной части крестьянства. В губерниях и уездах создавались специальные «тройки», в волостях — «четверки». Они руководили продработой, борьбой с «кулачеством» и имели, в сущности, неограниченную власть на местах.

Наиболее остро ощутили на себе репрессии бывшие повстанцы-махновцы, крестьяне юга Украины, которые принимали массовое участие в борьбе против Деникина в рядах Революционной повстанческой армии Украины (махновцев). Карательная политика 1920 г. приобрела огромный размах, каждая попытка противодействовать государственным органам или их представителям расценивалась как контрреволюция. На протяжении года в Украине были созданы органы принудительных работ, оборудовано 18 концентрационных лагерей, через которые прошло 25–30 тыс. лиц.

Жестокая «военно-коммунистическая» политика разорила село, практически не улучшив продовольственное положение городов. Она вела к быстрому росту государственно-партийного аппарата, который занимался экономическим перераспределением, сопровождавшимся постоянными злоупотреблениями, удовлетворением личных и корпоративных интересов, искривлением моральных принципов. В Украину стаями двинулись большевистские функционеры. Оторванные от населения, незнакомые с его психологией и ментальностью, они вели себя будто опричники. Один из них, откомандированный из Москвы в Одесскую губернию, писал: «… Можно с уверенностью сказать, что довольно лишь только раз хорошо проучить и прочистить наиболее черные волости, и весь уезд будет как шелковый, и мы получим полную возможность работать в дальнейшем без препятствий […]. Я лично приму все меры, чтобы 14-я армия эту операцию провела хорошо, есть благоприятный повод — восстание в соседнем уезде […]. У нас нет никакой необходимости менять свою политику. И в рабочем вопросе, и в продовольственном, и в области военного дела, и в борьбе со спекуляцией — решительно во всем абсолютно необходимо начать «завинчивать» Украину как можно крепче и крепче, чтобы из нее побежал, в конце концов, питательный сок не только в Харьков, но и в Москву»[389]. «Питательные соки» в виде эшелонов с хлебом, которых регулярно требовала от Харькова Москва, сопровождались реками крестьянской крови. Но большевистские лидеры не особо обращали на это внимание.