Читать онлайн «Чингисхан. Имперская идея». Страница 19

Монголы захватывают срединную столицу империи Цзинь, город Чжунду (будущий Пекин). Современная настенная живопись. Мемориал Чингисхана в Ордосе (КНР)

Правдив ли он, говоря об этом, или лжет?» Тот ответил: «Да, он сказал правду. Такое великое дело не может остаться тайной, и скоро султан сам убедится в этом». Тот сказал: «Ты же знаешь, каковы мои владения и их обширность, знаешь, как многочисленны мои войска. Кто же этот проклятый, чтобы обращаться ко мне, как к сыну? Какова же численность имеющихся у него войск?»

Что же касается обращения Чингисхана к хорезмшаху, как к «самому дорогому сыну», это вовсе не означает, что Чингисхан, следуя традиционному правилу правителей восточных держав, таким образом выказывал султану хорезмшаху свое величие и могущество и в завуалированной форме дал понять, что считает его своим вассалом, который должен подчиняться ему, как сын отцу. Это заблуждение возникло (у некоторых исследователей, например Д. Оссона. – А.М.) из-за непонимания того, что традиции дипломатии кочевых и оседлых народов, относящихся к одному региону, принципиально отличаются друг от друга.

Вполне возможно, что в определенный период времени в дипломатической практике Китая, государств Средней Азии и Ближнего Востока обращение одного правителя к другому, как к «сыну», считалось дипломатической уловкой, подразумевающей зависимость последнего. Тогда как у кочевников, тем более в их дипломатической традиции Средних веков, понятие «сын» имело диаметрально противоположное значение и являлось выражением самых близких, дружественных отношений. К примеру, отношения Ван-хана и Тэмужина определялись как отношения «отца и сына», однако нет оснований говорить, что один зависел от другого. Никто из них не платил другому дань. А ведь именно плата дани считалась монголами главным показателем зависимости…

Таким образом, нельзя отрицать, что хорезмшах неправильно понял обращение Чингисхана из-за отличительных особенностей мышления и традиций двух народов.

Монгольские войска вторгаются на территорию империи Цзинь (Северный Китай) через ущелье Цавчаал. Современная настенная живопись. Мемориал Чингисхана в Ордосе (КНР)

Увидев признаки гнева (султана) и то, что любезная речь превращается в спор, Махмуд ал-Хорезми отступил от искренности и стремился снискать милость султана, чтобы спастись из клыков смерти. Он сказал: «Его войско в сравнении с этими народами и несметным войском не что иное, как всадник перед конницей или дымок в сравнении с ночным мраком». Тогда султан согласился на то, чего просил Чингисхан в отношении перемирия.

И Чингисхан был рад этому. Состояние перемирия продолжалось до тех пор, пока из его страны в Отрар не прибыли купцы Умар Ходжа ал-Отрари, ал-Джамал ал-Мараги, Фахр ад-Дин ад-Дизаки ал-Бухари и Амин ад-Дин ал-Харави. Здесь с двадцатью тысячами всадников находился Инал-хан, сын дяди – по матери – султана, управлявший Отраром в качестве султана. Его низкая душа стала жадной к имуществу этих купцов, и с этой целью он написал султану письмо лжеца и лицемера, утверждая, что «эти люди, прибывшие в Отрар в одежде купцов, вовсе не купцы, а лазутчики, высматривающие то, что не касается их деятельности. Когда они остаются наедине с кем-либо из простонародья, они угрожают ему и говорят: «Вы в полном неведении относительно того, что творится вокруг вас; скоро к вам придет такое, против чего вы не устоите» – и далее в том же духе.

Тогда султан разрешил ему принять меры предосторожности к ним, пока он не примет своего решения. Когда он отпустил узду Инал-хана, так как разрешил принять подобные меры, тот преступил все пределы (дозволенного), превысил свои права и схватил (этих купцов). После этого от них не осталось следа и не слышно было вестей. А упомянутый (Инал-хан) единолично распорядился тем многочисленным добром и сложенными товарами, из злого умысла и коварства.

Шихаб ад-Дин Мухаммад ан-Насави, «Жизнеописание султана Джелал ад-Дина Манкбурны»[38].

Их царь, зовущийся Чингисхан… отправил группу купцов с большим количеством слитков серебра, бобровых мехов и других товаров в города Мавераннахра Самарканд и Бухару, чтобы они купили для него одежду для облачения. Они прибыли в один из городов тюрков, называемый Отрар, а он – крайний предел владений хорезмшаха. Там у него был наместник. Когда эта группа (купцов) прибыла туда, он послал к хорезмшаху, сообщая ему об их прибытии и извещая о том, что они имеют ценного.

Хорезмшах послал к нему (гонца), приказывая убить их, забрать все, что у них было, и отправить к нему. Тот убил их и отправил то, что они имели, а было много всякого (добра). Когда (их товары) прибыли к хорезмшаху, он поделил их между купцами Бухары и Самарканда, взяв себе восьмую часть.

Ибн ал-Асир, «Полный свод истории»[39].

Когда… купцы прибыли в город Отрар, тамошним эмиром был некто по имени Иналчук (Инал-хан. – А.М.). Он принадлежал к родственникам Туркан-хатун, матери султана, и стал известен под прозвищем «Кайр-хан».

В группе купцов был один индус, который в прошлые дни имел с ним знакомство; Иналчук по принятому (им) обычаю приглашал его к себе, тот же, возгордившись величием своего хана (Чингисхана), не проявлял к нему (должного) уважения. Кайр-хан на это сердился, кроме того, он позарился и на их (купцов) добро. Задержав их, он послал посла к султану в Ирак с уведомлением о (караване Чингисхана и о) положении (купцов).

Хорезмшах, не послушавшись наставлений Чингисхана и не вникнув глубоко, отдал приказ, допускающий пролитие их крови и захват их имущества. Он не понял того, что с разрешением их убийства и (захвата их) имущества станет запретной жизнь (его собственная и жизнь его подданных).

Кайр-хан согласно приказу (султана) умертвил их, но (тем самым) он разорил целый мир и обездолил целый народ.

Прежде чем пришло это указание (от Хорезмшаха), один из (купцов), хитростью убежав из тюрьмы, скрылся в глухом закоулке. Когда он узнал о происшедшей гибели своих товарищей, он пустился в путь, спеша к Чингисхану. Он доложил (ему) о горестных обстоятельствах других (купцов). Эти слова произвели такое действие на сердце Чингисхана, что у него не осталось больше сил для стойкости и спокойствия.

В этом пламенном гневе он поднялся в одиночестве на вершину холма, набросил на шею пояс, обнажил голову и приник лицом к земле. В течение трех суток он молился и плакал, (обращаясь) к господу (Всевышнему Тэнгри. – А.М.), и говорил: «О великий господь! О творец тазиков и тюрков! Я не был зачинщиком пробуждения этой смуты, даруй же мне своею помощью силу для отмщения!»

После этого он почувствовал в себе признаки знамения благовестия и, бодрый и радостный, спустился оттуда вниз, твердо решившись привести в порядок все необходимое для войны.

Рашид ад-дин, «Сборник летописей», т. 1, кн. 2, с. 186–190.

…Из слов Насави можно заключить, что послы вернулись к Чингисхану, который был очень обрадован договором, и что только после этого был отправлен торговый караван, причем последнему был дан документ с подписью султана (очевидно, привезенный послами).

Едва ли для этого было время, так как отрарская катастрофа, по всем известиям, также произошла еще в 1218 г.; более вероятно, что, согласно с рассказом Джузджани, караван отправился из Монголии одновременно с посольством и прибыл в приграничный город владений Мухаммеда, Отрар, вскоре после отъезда послов из страны…

О степени ответственности, которая падает на Мухаммеда, существуют противоречивые известия. По Насави, наместник действовал исключительно из жадности… когда он известил султана, что купцы ведут себя как шпионы, Мухаммед только послал ему приказ задержать их; на убийство наместник решился по собственному почину, и все сокровища убитых перешли к нему; только потом султан был вынужден прикрыть поступок наместника своим авторитетом, так как не мог вступить в борьбу с военной партией. По Ибн-ал-Асиру, наместник только известил султана о прибытии купцов и о количестве их имущества; султан тотчас велел перебить купцов, а имущество отправить к нему; товары были проданы бухарским и самаркандским купцам; вырученные деньги султан взял себе…

…Ни один из наших источников не говорит, что купцы своим поведением дали какой-нибудь основательный повод к жалобам… по всей вероятности, купцы погибли, став жертвой жадности наместника и подозрительности султана… Поступок хорезмшаха даже с точки зрения современного международного права дал Чингисхану более чем достаточный повод для войны…

Хорезмшах стал жалеть, что убил их (монголов. – А.М.) соплеменников и захватил их имущество. Он очень озаботился и вызвал к себе Шихаб ад-Дина ал-Хиваки, почтенного законоведа. Он занимал при хорезмшахе высокое положение, и его советам он не противоречил. Законовед явился, и хорезмшах сказал: «Случилось ужасное дело. Следует обдумать его, и мне надо узнать твое мнение, как нам поступить. А дело это заключается в том, что на нас идет враг из тюркского края в несметном количестве».