Читать онлайн «Друзья поневоле. Россия и бухарские евреи, 1800–1917». Страница 68

Со временем, чаще всего из-за отъездов, бывшие жильцы продавали землевладения с построенными на них домами. К 1893 году в той же русской части Самарканда бухарским евреям уже принадлежало тридцать семь домов – 11,3 % от всех, хотя сами они составляли здесь только 0,6 % всех жителей. Более чем две трети (68 %) бухарско-еврейских домов считались дорогими, так как их стоимость превышала 1,5 тыс. рублей. Эти дома составляли 15 % среди всех домов такой высокой стоимости в данной части города. С учетом того, что недвижимость в русской части дорожала быстро, параллельно росту населения, для богатых бухарских евреев, а также для богатых мусульман (им здесь принадлежало двадцать четыре дома, в том числе пятнадцать – дорогих) покупка недвижимости здесь была еще и удобным способом вложения капитала. Поэтому нельзя согласиться с официозной газетой «Туркестанские ведомости», которая в 1902 году, отметив, что почти треть домов русской части Самарканда перешла в руки бухарских евреев, объясняла такое явление лишь перенаселением еврейского квартала в старом городе[1117].

Что касается туземной части Самарканда, то там бухарские евреи владели в 1878 году 191 домом, что составляло 4,4 % от всех домов в этой части города. За пятнадцать последующих лет число домов у них здесь выросло несильно, учитывая их миграции в Самарканд и возросшую роль в экономике. К 1893 году они владели 266 домами, составлявшими 4 % от всех домов туземной части города. Трудно сказать, был ли этот рост результатом покупки соседних с еврейским кварталом мусульманских домов или следствием дробления имевшихся у них прежних дворов. Скорее всего, имели место оба фактора. Миграции и возросший, по некоторым косвенным признакам, естественный прирост привели к страшной тесноте. На каждый еврейский дом приходилось в среднем 14,6 жильца. В свою очередь, теснота способствовала удорожанию жилья в еврейском квартале. Но все равно оно стоило несравнимо ниже, чем дома в русской части города. Только шесть домов бухарских евреев имели оценочную стоимость, превышавшую 1,5 тыс. рублей. У мусульман же в туземной части города, при их гораздо большей численности, дорогих строений было лишь в два раза больше[1118].

В то время как местная администрация с начала XX века стала строже следить, чтобы бухарскоподданные евреи не покупали недвижимость в городах, бухарские евреи с туземным статусом продолжали покупать и строить дома в городах Туркестана. В Самарканде за 1905–1908 годы туземные евреи приобрели в обеих частях города пятьдесят три участка на общую сумму 475,2 тыс. рублей[1119]. Похожая ситуация сложилась и в Коканде. Американская путешественница Аннет Микин, посетившая его в 1902 году, отметила, что многие лучшие дома в русской части города принадлежат бухарским евреям[1120]. Покупка ими домов продолжалась там и потом, что вызвало в 1903 и, особенно, в 1904 году сетования со стороны кокандского корреспондента тех же «Туркестанских ведомостей»:

Известный гренёр [производитель шелковой грены] и шелковод Алоизи… дома свои, наиболее видные и благоустроенные в Коканде, продал бухарским евреям Арабовым за 85 тысяч… другой большой дом… в котором помещалась гостиница «Россия», продан бухарскому еврею Пинхасову за 48 тысяч рублей, наконец в руки того же Пинхасова попали дом и место Курочкина… за 18 тысяч рублей… мнение русского общества, что Коканд в близком будущем весь… очутится в руках бухарских евреев[1121].

Также правом владеть недвижимым имуществом широко пользовались в городах своей приписки бухарские евреи, вступившие в купеческую гильдию одного из городов края и принятые затем в русское подданство. Самые богатые представители этой категории – семейства Вадьяевых и Потеляховых – построили себе в 1907 году по особняку в Коканде. Оба здания считались одними из лучших в городе[1122].

Дом Або Симхаева в Коканде, фото Зои Аршавской (с разрешения Центра еврейского искусства Еврейского университета в Иерусалиме).

В русских частях Ташкента и города Туркестана к концу XIX века также возросла доля недвижимости в руках бухарских евреев. Сообщая об этом в своей книге, Михаил Терентьев утверждал: «Бухарские жиды процветают, скупают понемногу лучшие дома в старой части русского Ташкента, поблизости к синагогам, которых уже выстроено две…»[1123]

Приобретение бухарскими евреями недвижимости в русских частях городов вызывало особое беспокойство администрации, стремившейся укрепить русское население в городах края для расширения опоры в недавно завоеванной колонии. Поэтому генерал-губернатор Иванов еще в сентябре 1902 года отдал указание проверить законность приобретения бухарскими евреями недвижимого имущества и в случае обнаружения нарушений закона предъявить к ним судебные иски. Как обнаружилось в ходе проверки, многие мусульманские народные судьи, имевшие нотариальные права, продолжали скреплять купчие крепости на недвижимость бухарскоподданных евреев. В результате местная администрация в 1903 году разъяснила судьям, что они не имеют права этого делать[1124].

За 1908–1913 годы в Самарканде доля бухарских евреев среди владельцев недвижимости в русской части города сократилась на 29,5 %. Хотя общая стоимость недвижимости бухарских евреев в этой части города за тот же срок выросла на 306 669 рублей, или почти на одну треть, такой рост произошел лишь в результате увеличения стоимости домов в городе. Известно, что в течение этого времени бухарские евреи почти не приобретали новых домов. Так, если в 1908 году в русской части города бухарским евреям принадлежало 140 домов, то в конце 1915-го – 143 дома[1125].

К 1908 году, как видно из таблицы 12, они сконцентрировали в своих руках, по оценочной стоимости, установленной администрацией, 20 % общей городской недвижимости, а в русской части города – 51 % всего недвижимого имущества. Но лишь за пять лет, из-за предпринятой властями проверки недвижимости у бухарских евреев, общий процент недвижимого имущества у них сократился до 16 и 30 % соответственно.

Сокращению темпов роста недвижимости бухарских евреев в Самарканде способствовала тщательная проверка администрацией наличия у евреев, владевших недвижимостью или желавших ее приобрести, туземного статуса. При обнаружении недвижимой собственности, записанной на имя бухарскоподданного еврея, администрация через суд обязывала ее продать в шестимесячный срок согласно закону[1126]. По этой причине в туземной части города за 1908–1913 годы общая стоимость недвижимости бухарских евреев, как видно из таблицы, даже сократилась на 200 тыс. рублей. Таким образом, на несколько процентов сократилась их доля в общей стоимости недвижимости туземной части города.

За эти же пять лет во всем городе стоимость недвижимости, принадлежавшей бухарским евреям, выросла на 106 954 рубля (20 %), в то время как стоимость общей городской недвижимости – на 2 221 646 рублей (29,93 %). В результате принадлежавшая бухарским евреям доля в общей городской недвижимости сократилась за 1908–1913 годы с 19,73 до 16,29 %. Таким образом, темпы роста стоимости недвижимости у бухарских евреев отставали от аналогичного показателя для всего городского населения, несмотря на то что число бухарских евреев здесь значительно выросло – в результате переселения бухарскоподданных евреев из Сырдарьинской области в Самарканд[1127] как в один из пограничных городов.

Таблица 12

Доля недвижимого имущества, принадлежавшего бухарским евреям в Самарканде в 1908 и 1913 годах [1128]

В 1915–1916 годах некоторые богатые бухарские евреи, а вслед за ними и среднеазиатские мусульмане-предприниматели, по сведениям охранки, стали вкладывать деньги в золотые, серебряные изделия и в недвижимость – из-за роста инфляции и даже из-за предвидения, что в России в результате революции к власти придет новое правительство, которое не уплатит проценты по ценным бумагам и займам[1129]. Известный русский и советский востоковед Александр Семенов (1873–1958), занимавший в начале 1917 года должность военного губернатора Самаркандской области, тогда неоднократно слышал от бухарских евреев, что «бумажные деньги при теперешнем неизбежном расширении эмиссионного права государственного банка ничего не будут стоить, недвижимость же никогда не теряет цены»[1130].

Спрос на дома привел к увеличению их стоимости. Ситуацией воспользовались семьи многих отправленных на фронт офицеров, стремившиеся перебраться в Европейскую Россию, поближе к своим родственникам[1131]. Выгодная продажа домов позволила им оставить удаленный и жаркий, а также беспокойный в те годы Туркестанский край.