Читать онлайн «Альтернатива Москве. Великие княжества Смоленское, Рязанское, Тверское». Страница 11

Таким образом, элементарный расчет и логика подтверждают правоту булгарского летописца – Ярослав Всеволодович и его сын Александр вступили в тайный союз с монголами.

А чем занимается великий князь Ярослав Всеволодович в следующем 1239 г.? Готовит Владимиро-Суздальскую Русь к отпору монголам? Ведь не исключено новое нашествие. Увы, нет. Вместо этого он отправляет свою дружину на разгром достаточно удаленных от Владимира русских княжеств.

Так, зимой 1238/1239 гг. Ярослав Всеволодович и его сын Александр идут походом на Смоленск – якобы спасать оный град от литовцев. Ряд историков утверждают, что-де литовцы захватили большую часть Смоленского княжества, а некоторые считают, что и сам Смоленск был захвачен литовцами. Но вот ни русские летописи, ни западные хроники этого факта не подтверждают.

Спору нет, набеги литовцев имели место. Сколько-нибудь крупные из них описаны в летописи, как, например, набег 1234 г. на Торопец, но чтобы Литва взяла Смоленск в 1238 г. – полный бред.

Замечу, что в летописи есть упоминание, что «Ярослав Смоленск урядил и посадил там князя Всеволода Мстиславича».

Есть сведения, что смоленский князь Святослав Мстиславич был убит дружиной Ярослава Всеволодовича под стенами Смоленска.

Следует отметить, что ставленник Ярослава князь Всеволод Мстиславич, сын Мстислава Старого, был довольно серой личностью. В 1219 г. отец посадил его княжить в Новгороде, но через три года вече «показало ему путь», и с тех пор бедный Всеволод мыкался без места.

Замечу, что великий князь Ярослав не ограничился Смоленском. В том же 1239 г. он двинулся на юг к городу Каменцу. Город был взят и там захвачена в плен жена соперника Ярослава князя Михаила Всеволодовича Черниговского.

Понятно, что затевать захватнические (а не оборонительные!) войны на западе и юге великий владимирский князь мог, лишь только обеспечив себя на востоке.

Вполне возможно, что следствием захвата Смоленска Ярославом Всеволодовичем явилось участие смоленской дружины в походе Бату-хана на Польшу. Сведения об этом содержатся в булгарской летописи[18] и монографии З.З. Мифтахова.[19]

Согласно булгарской летописи, вместе с татарами в Польшу пошла дружина численностью в 10 тысяч человек под началом князя Михаила. Численность смоленского войска явно преувеличена, а князем Михаилом мог быть молодой князь Михаил Ростиславич, троюродный племянник Всеволода Мстиславича. Причем смоляне отличились при штурме ряда польских городов, особенно Кракова. Есть косвенные данные об участии смоленского войска в битве под Легницей. Якобы смоляне, смешавшись с поляками в ходе битвы, начали кричать: «Все пропало, мы разбиты, бежим!», что вызвало деморализацию и всеобщее бегство ляхов.[20] Добавлю, что русский и польский языки были настолько близки, что и князья, и простые ратники понимали друг друга без переводчиков.

В 1239 г. в Новгороде Александр Ярославич женился на Александре (по другой версии, Параскеве) Брячиславне. Происхождение ее неизвестно.[21]

А вот новый великий князь Владимирский Ярослав Всеволодович в том же 1239 г. отправился в Булгар с большой казной. Замечу, год еще 1239-й, Киев еще не взят, никакой Золотой Орды нет, практики выдачи ордынских ярлыков русским князьям нет, я уж не говорю о том, что Ярослав сел абсолютно законно на место своего старшего брата. Наконец татары еще никакой дани не установили.

И вот великий князь Ярослав приезжает в Булгар к татарскому наместнику Кутлу-Буга. Привезенную Ярославом дань поделили между собой Гази Барадж и Кутлу-Буга: три четверти взял посол-наместник, а четверть – эмир.

Профессор З.З. Мифтахов иронизирует по сему поводу: «Кто заставил Ярослава привезти такое огромное количество дани? Никто. Эмир Гази Барадж даже очень удивился такой прыти, такой степени покорности. Еще более удивились и посол, и эмир тому, в каком виде явился великий князь. По свидетельству очевидца Гази Бараджа, Ярослав «явился с обритыми в знак покорности головой и подбородком и выплатил дань за три года». Возникает резонный вопрос: кто заставил великого князя в знак покорности обрить голову и бороду? Это он сделал по своей инициативе, ибо и эмир Волжской Булгарии, и посол-наместник великого хана Монгольской империи были поражены увиденным.

Так началось развитие того явления, которое впоследствии стало называться игом. Как известно, в мир русской историографии термин «иго» запустил Н.М. Карамзин (1766–1826 гг.). «Государи наши, – писал он, – торжественно отреклись от прав народа независимого и склонили выю под иго варваров».

Необходимые пояснения: слово «выя» означает «шея», а «иго» – «хомут», а также то, чем скрепляют хомут.

Итак, Н.М. Карамзин утверждал: «Наши государи добровольно отреклись от прав народа независимого и склонили шею под хомут варваров». Сказано образно, сказано верно! Действительно, великий князь Ярослав Всеволодович по своей инициативе заложил фундамент новых отношений между Северо-Восточной Русью, с одной стороны, Монгольской империей и Волжской Булгарией, с другой».[22]

Как русскому человеку, мне обидно читать такое, но чем возразить? Разве тем, что, видимо, эти деньги Ярослав считал платой татарам и Гази Бараджу (участнику похода) за то, что они не схватили его по пути во Владимир и дали возможность сесть на владимирский престол. Вполне возможно, что Ярослав не думал, что таким способом он устанавливает «иго».

Второй раз Ярослав Всеволодович поехал в Орду в 1242 г. По одним летописям, он отправился по приглашению хана Батыя, по другим – опять в инициативном порядке. Но в любом случае Батый, по словам летописца, принял Ярослава с честью и, отпуская, сказал ему: «Будь ты старший между всеми князьями в русском народе».

Вслед за великим князем Владимирским в Орду чуть ли не толпой двинулись кланяться и другие князья. Так, в 1244 г. туда явились Владимир Константинович Углицкий, Борис Василькович Ростовский, Глеб Василькович Белозерский, Василий Всеволодович, а в 1245 г. – Борис Василькович Ростовский, Василий Всеволодович, Константин Ярославич, Ярослав II Всеволодович, Владимир Константинович Углицкий, Василько Ростовский со своими обоими сыновьями – Борисом и Глебом и с племянником Всеволодом и его сыновьями Святославом и Иваном.

Первоклассный историк, дипломат и кулинар (!) Вильям Васильевич Похлебкин составил длинный «Хронологический и именной перечень русских князей, посещавших Орду с 1242-го по 1430 год».[23]

Самое забавное, что среди десятков московских, тверских, рязанских, белозерских и прочих князей нет ни одного (!) смоленского князя. Единственное исключение – Федор Чермный, но он был тогда не смоленским, а ярославским князем.

А главное, до 1274 г. смоленские князья не платили татарам дани. Понятно, что и царским, и советским историкам говорить об этом было неприятно. Вот, мол, какие смоляне гордые, все города русские платили, все князья на поклон к ханам ездили и под игом поживали, а они не захотели…

40—60-е гг. XIII столетия Смоленская земля, в отличие от всей Руси провела в относительной тиши и спокойствии. О князе Всеволоде Мстиславиче, посаженном Ярославом в 1239 г., практически ничего не известно. Умер он в Смоленске в 1249 г. и, судя по родословным, потомства не оставил. Смоленский стол занял Глеб Ростиславич, внук Мстислава Давидовича.

В правление Глеба Ростиславича (1249–1277) усилилось давление Литвы на смоленские земли. Литовцы подчиняют себе Полоцкое княжество и совершают серию набегов на Смоленское княжество. Так, «в 1258 г. пришла литва с полочанами к Смоленску и взяла город Войщину на щит; после этого литовцы явились у Торжка, жители которого вышли к ним навстречу, но потерпели поражение, и город их много пострадал».[24]

Многие историки по одному частному факту в отсутствие контекста спешат делать кардинальные выводы. Так, из строк летописи о том, что Глеб Ростиславич в 1270 г. вместе с владимирским князем Ярославом Ярославичем ходил походом на Господин Великий Новгород, делается вывод о подчиненности Смоленска Великому княжеству Владимирскому. Между прочим, в то время смоляне имели с новгородцами большие территориальные споры, а насчет самого Глеба, так захотелось ему вместе с Ярославом взять контрибуцию с богатого Новгорода. Ведь ходил-то Ярослав на Новгород исключительно «за зипунами».

А в 1274 г. Глеб Ростиславич по воле наших мудрых историков вдруг становится «улусником» золотоордынских ханов. С чего бы? Никаких походов ордынцы не учиняли, Смоленска не жгли.

А дело было так. В 1274 г. литовский князь Тройден взял город Дрогичин, которым владел Галицкий король Лев Даниилович. Король обиделся и отправил жалобу своему сюзерену золотоордынскому хану Менгу-Тимуру. Далее я цитирую Сергея Соловьева: «Татары пришли, а это означало, что все русские князья должны идти с ними вместе, и пошли на Литву Лев, Мстислав, Владимир, Роман брянский с сыном Олегом, Глеб смоленский, князья пинские и туровские. Лев с татарами пришел прежде всех к Новогрудку и, не дожидаясь других князей, взял окольный город; на другой день пришли остальные князья и стали сердиться на Льва, что без них начал дело; в этих сердцах они не пошли дальше и возвратились от Новогрудка».[25]