Читать онлайн «Секс и вытеснение в обществе дикарей». Страница 35

Механизм, участвующий в этом процессе, основывается на взаимодействии врожденных влечений, человеческих эмоций и социальных факторов. Как мы видели, организация общества предполагает наличие экономических, социальных и религиозных идеалов, которые накладывают значительный отпечаток на половое влечение мужчин и женщин. Так, определенные партнеры исключаются — согласно правилам экзогамии, кастовому делению общества или в силу воспитания. Другие же партнеры предстают в ореоле экономической привлекательности, высокого положения или социального статуса. В отношениях между родителями и детьми традиция также диктует определенные установки, предвосхищающие появление объектов, к которым относятся. Действие социологических механизмов особенно важно, когда речь идет о психическом и умственном развитии ребенка. Образование, особенно в простых обществах, не заключается в непосредственном внушении социологических, нравственных и интеллектуальных принципов, но скорее реализуется путем влияния культурного окружения на формирующееся сознание. Так, ребенок постигает принципы деления на касты, ранги или кланы на конкретных примерах избегания, предпочтения и подчинения, которые преподаются ему на практике. Таким образом, внушается определенный идеал, и к тому времени, когда проявляется половое влечение, в сознании уже складываются табу и стимулы, представления о правильном ухаживании и желательном браке. Важно понять, что формирование и постепенное внушение идеалов совершаются не мистическим образом, но посредством четко определенных, конкретных факторов влияния. Если мы мысленно вернемся назад к уже обсуждавшимся идеям этой книги и обратимся к жизни крестьян в Европе или диких племен в Меланезии, то увидим, что ребенок в родительском доме получает воспитание через упреки родителей, общественное мнение в лице старших, чувство стыда и дискомфорта, вызываемое их реакцией на его поведение. Так создаются категории приличного и неприличного, вступает в силу запрет на отношения с одними группами и поощряются отношения с другими, появляются более тонкие оттенки чувств к матери, отцу, дяде по матери, сестре и брату. Наконец, самый значимый контекст, в который вписана эта система культурных ценностей, — это материальные условия проживания, поселения и организации быта. Так, в Меланезии дом отдельной семьи, холостяцкое жилище, патрилокальный брак и матрилинейное право связаны, с одной стороны, с принципом устройства деревень, домов и природой территориальных разделений, а с другой — с предписаниями, табу, нравственными законами и различными оттенками чувств. Это говорит о том, что человек постепенно выражает свои эмоциональные установки в правовых, социальных и материальных формах, которые в свою очередь определяют его поведение и кругозор. Человек формирует свое окружение в соответствии со своими культурными установками, и это вторичное по сравнению с природным окружение порождает сентименты, характерные для данного типа культуры.

Это подводит нас к очень важной проблеме, объясняющей, почему человеческие инстинкты должны были стать пластичными, а врожденные реакции трансформироваться в установки, или сентименты.

Культура непосредственно зависит от степени, в которой человеческие эмоции поддаются воспитанию, адаптации и интеграции в комплекс и пластичные системы. Максимально полезный эффект культуры в том, что она позволяет человеку управлять своим окружением с помощью механических приспособлений, оружия, средств передвижения и способов защиты от неблагоприятных погодных и климатических условий. Однако все это можно применять только в том случае, если вместе со всеми этими приспособлениями передаются также традиционное знание и умение ими пользоваться. Каждое поколение заново обучается этому умению. Обучение, передача знания — это такой процесс, который нельзя освоить только за счет инстинктивных реакций и тенденций или только рассудка. Передача знания от одного поколения другому сопряжена с трудностями, усилиями и требует от старшего поколения неистощимого запаса терпения и любви к младшему. Это эмоциональное оснащение опять-таки лишь отчасти основывается на врожденных реакциях, так как все культурные действия, которыми оно руководит, искусственны, неспецифичны и, следовательно, не обеспечены врожденными побуждениями. Непрерывность социальной традиции, другими словами, влечет за собой личное эмоциональное отношение, которое представляет собой трансформацию набора определенных реакций в сложные установки. Степень, в которой на родителей можно возложить тяготы культурного образования, зависит от способности человеческого характера адаптироваться к культурным и социальным реакциям. Таким образом, в одном из своих аспектов культура непосредственно зависит от пластичности врожденных тенденций.

Но связь человека с культурой не ограничивается передачей традиции от одного человека к другому; культура даже в простейших своих формах не может быть передана иначе как в результате сотрудничества. Как мы видели, сохранение семейных связей после достижения биологической зрелости делает возможным, с одной стороны, культурное воспитание, а с другой, — взаимодействие, сотрудничество. В семье животных, конечно, также имеется элементарное разделение функций: самец обеспечивает пищу в течение определенных периодов, когда самка заботится о детеныше; позднее мать и отец защищают и кормят детеныша. Но у животных пищевая адаптация к среде обитания и схема экономического разделения функций отличаются негибкостью. Человек благодаря культуре может адаптироваться к очень многим экономическим условиям, и механизмы адаптации контролируются не жесткими инстинктами, а способностью разрабатывать специальные методы, специальную экономическую организацию и приспосабливаться к особой диете. Но наряду с этим сугубо техническим аспектом требуются также правильное разделение функций и подходящий тип взаимодействия. Это, очевидно, подразумевает различные варианты эмоциональной адаптации в различных условиях окружающей среды. Экономические обязанности мужа и жены различны. Так, в суровых северных условиях бремя обеспечения семьи пищей ложится на мужа; у примитивных земледельческих народов женщина в большей мере участвует в ведении домашнего хозяйства. С экономическим разделением функций связаны религиозные, правовые и нравственные особенности, соответствующие экономической специализации. Привлекательность социального престижа, значение супруга как помощника в практических делах, идеал нравственного или религиозного характера — все это в существенной мере окрашивает отношения. Разнообразие и возможность регулирования супружеских и родительских отношений позволяют семье приспосабливаться к изменяющимся условиям практического сотрудничества, а этим последним — адаптироваться к материальным составляющим культуры и природной среды. Вопрос, как далеко можно проследить эти зависимости и соответствия, выходит за пределы нашего рассмотрения. Я хотел бы подчеркнуть здесь тот факт, что животные, способные создать вторичное окружение и, таким образом, приспособиться к сложным внешним условиям жизни, по необходимости должны располагать пластичными социальными связями и регулируемыми системами эмоций.

Все это указывает нам на то, что, хотя в основе своей отношения в человеческой семье определяются инстинктами, чем более глубокий отпечаток на них накладывают опыт и воспитание, чем больше культурных и традиционных элементов они могут воспринять, тем больше они пригодны для изменчивого и сложного разделения функций.

То, что мы сказали о семье, очевидно, относится также к другим социальным связям. Но в них, в отличие от семейных связей, инстинктивный элемент ничтожно мал. Огромное теоретическое значение брака и семьи не уступает огромному практическому значению этих человеческих институтов. Семья — не только связующее звено между биологическим единством и социальным единством, но и модель для всех более масштабных связей. Чем дальше продвинутся социологи и антропологи в разработке теории сентиментов, их формирования в условиях культуры и соотношения с социальной организацией, тем ближе мы подойдем к верному пониманию социологии примитивного сообщества. Я полагаю, что исчерпывающее описание примитивной семейной жизни, примитивных обычаев ухаживания и клановой организации исключит из социологии такие слова, как «групповой инстинкт», «сознание вида», «групповое сознание» и подобные социологические словесные панацеи.

Тем, кто знаком с современной психологией, должно быть ясно, что прежде чем разрабатывать теорию устройства примитивного общества, мы должны обратиться к замечательной теории человеческих эмоций, созданной человеком, который, несомненно, заслужил звание одного из величайших психологов нашего времени. А. Ф. Шанд первым указал, что мы можем достигнуть ощутимых результатов в классификации человеческих чувств, в конструировании законов эмоциональной жизни, только если осознаем, что человеческие эмоции не плавают в вакууме, но группируются вокруг ряда объектов. Вокруг этих объектов человеческие эмоции образуют определенные системы. Далее, в книге «Основы характера» [65] Шанд изложил ряд законов, управляющих объединением (организацией) эмоций в сентименты. Он показал, что моральные проблемы человеческого характера могут быть решены только путем изучения организации эмоций. В нашем исследовании оказалось возможным применить теорию сентиментов Шанда для решения социологической проблемы и показать, что корректный анализ замены животных реакций на культурные вполне подтверждает его взгляды. Существенными параметрами, отличающими человеческие привязанности от животных инстинктов, будут преобладание объекта над ситуацией; организация эмоциональных установок; взаимосвязь каждой следующей установки с предыдущей и их кристаллизация в устойчивые регулируемые системы. Наше дополнение к теории Шанда состоит только в том, что мы показываем, как формирование сентиментов связано с социальной организацией и владением материальной культурой.