Читать онлайн «Великая русская революция, 1905-1922». Страница 70

11 (24) января состоялось обсуждение вопроса о мире на заседании ЦК РСДРП(б). Сохранилась стенографическая запись этих дебатов: «Первым берет слово тов. Ленин, который указывает, что на собрании 8 (21) января по этому вопросу наметились три точки зрения, и ставит вопрос о том, обсуждать ли вопрос по пунктам тезисов, изложенных им, или же открыть общую дискуссию. Принимается последнее, и слово предоставляется тов. Ленину.

Он начинает с изложения трех точек зрения, наметившихся на предыдущем собрании: 1) сепаратный аннексионистский мир, 2) революционная война и 3) объявление войны прекращенной, демобилизовать армию, но мира не подписывать. На предыдущем собрании первая точка зрения собрала 15 голосов, вторая — 32 и третья — 16»[526].

Далее Ленин вновь излагает содержание своих Тезисов и встречает возражения со стороны Сталина и Зиновьева, которые говорят о росте революционного движения на Западе. «Тов. Ленин указывает, что он не согласен в некоторых частях со своими единомышленниками Сталиным и Зиновьевым. С одной стороны, конечно, на Западе есть массовое движение, но революция там еще не началась. Однако если бы в силу этого мы изменили бы свою тактику, то мы явились бы изменниками международному социализму». «Если мы верим в то, что германское движение может развиться не медленно в случае перерыва мирных переговоров, то мы должны пожертвовать собою… Но суть в том, что там движение еще не началось…»

В итоге на голосование ставится нейтральная, не затрагивающая по существу позиции ни одной из сторон формулировка: «Мы всячески затягиваем подписание мира»[527].

Ленин со своей позицией «передышки» объективно оказался в меньшинстве. Большинство партии и советское большинство (учитывая позиции левых эсеров) выступало за ведение революционной войны.

Дебаты о мире и войне в Петрограде становились все ожесточеннее. Сухая стенографическая запись выступлений на заседании ЦК РСДРП(б) от 19 января (1 февраля) демонстрирует тот редкий, почти невозможный случай, когда Ленин — блестящий полемист — в пылу спора выходит из себя: «Ленин полагает, что для разубеждения товарищей — сторонников революционной войны самое лучшее было бы съездить на фронт и там воочию убедиться в полной невозможности ведения войны»[528]. Однако единственной победой Ленина в этих дебатах было принятие нейтральных, ни к чему не обязывающих формулировок. Это в итоге сыграло с лидером большевиков злую шутку.

17 (30) января возобновились переговоры в Бресте. 11 дней Троцкий как мог затягивал переговоры. 28 января (10 февраля) Германия предъявила России ультиматум.

Кюльман заявил: «Наши предложения известны уже давно, все связанные с ними вопросы подробно обсуждались, и, я полагаю, можно сказать с полным правом, что все возможные доводы подверглись всестороннему рассмотрению, и теперь настало время решений».

Кюльман продиктовал предлагаемую немцами формулировку: «Россия принимает к сведению следующие территориальные изменения, вступающие в силу вместе с ратификацией этого мирного договора: области между границами Германии и Австро-Венгрии и линией, которая проходит… (линия Гофмана — Д.Л.) впредь не будут подлежать территориальному верховенству России. Из факта их принадлежности к бывшей Российской империи для них не будут вытекать никакие обязательства по отношению к России. Будущая судьба этих областей будет решаться в согласии с данными народами, а именно на основании тех соглашений, которые заключат с ними Германия и Австро-Венгрия».

Передавая эту формулировку советской делегации, Кюльман добавил, что принятие ее является conditio sine quo non, т. е. абсолютно обязательным условием»[529].

Получив ультиматум, Троцкий по собственному усмотрению выбрал один из вариантов разрешения брестского вопроса — решился применить свою формулу «ни войны, ни мира». Позже многое было сказано о том, что свое решение Троцкий принял в прямом противоречии с указаниями Ленина. В реальности, если таковые негласные указания, или личные договоренности и существовали, то руководствоваться этими «директивами» Троцкий был не обязан. Они никак не могли являться мнением ЦК партии, самой партии или советского правительства. Советы твердо стояли на позиции революционной войны. Применением своей формулы Троцкий хотел спасти положение, разрешить конфликт максимально безболезненным образом. Но Троцкому суждено было страшно ошибиться.

28 января (10 февраля) он выступил с декларацией о том, что Советская Россия войну прекращает, армию демобилизует, но мира не подписывает. 5 (18) февраля в полдень германские войска перешли в наступление по всему Восточному фронту. Наиболее дисциплинированные остатки российской армии, которые держались на фронте только надеждой на скорый мир, откатывались перед германскими частями, не оказывая никакого сопротивления.

Рухнули все надежды — в том числе на Мировую революцию и на то, что Германия не в силах будет возобновить войну. Еще утром 18 февраля на заседании ЦК большевиков дебатировался вопрос о том, способны ли германцы на наступление[530]. Вечером того же дня в этом отпали всякие сомнения. Под давлением Ленина на вечернем заседании Центрального комитета, после очередной острой дискуссии с левыми коммунистами, большинством голосов (7 — за, 5 — против, 1 — воздержался) была принята резолюция за подписание мира[531]. Этому предшествовала бешеная работа Ленина. Еще 8 (21) февраля он подверг уничтожающей критике левых коммунистов в работе «О революционной фразе»[532]. И в те 8 дней, что были у Советской республики от декларации Троцкого до наступления Германии, Ленин увещевал, объяснял, доказывал.

Утром 19 февраля СНК направил в Берлин телеграмму, выражавшую протест против вероломного наступления и согласие Советского правительства на оглашенные ранее условия мира. Однако немецкие войска продолжали наступление.

21 февраля СНК принял декрет «Социалистическое отечество в опасности!». Началось активное формирование Красной армии. Но первые столкновения революционных частей с войсками неприятеля показали полную небоеспособность красноармейцев.

Лишь 23 февраля от германского правительства был получен ответ, в котором содержались новые условия мира. Советскому правительству был выдвинут ультиматум, на решение по которому отводилось 48 часов.

Как и предвидел Ленин, новые условия были еще более тяжелыми и позорными для России. Предложенный Германией договор состоял из 14 статей и различных приложений. Статья 1 устанавливала прекращение состояния войны между Советской республикой и странами Четверного союза. От России отторгались значительные территории (Польша, Литва, часть Белоруссии и Латвии). Одновременно Советская Россия должна была вывести войска из Латвии и Эстонии, куда вводились германские войска. Германия сохраняла за собой Рижский залив, Моонзундские острова. Советские войска должны были покинуть Украину, Финляндию, Аландские острова, а также округа Ардагана, Карса и Батума, которые передавались Турции. Всего Советская Россия теряла около 1 млн. км² (включая Украину). По статье 5 Россия обязывалась провести полную демобилизацию армии и флота, в том числе и частей Красной армии, по статье 6 — признать мирный договор Центральной рады с Германией и ее союзниками и, в свою очередь, заключить мирный договор с Радой и определить границу между Россией и Украиной.

В соответствии с договором восстанавливались крайне невыгодные для страны таможенные тарифы 1904 года. Кроме того, Советская Россия обязана была уплатить Германии в различных формах контрибуцию в размере 6 млрд. марок[533].

23 февраля состоялось заседание ЦК РСДРП(б), на котором за немедленное подписание германских условий мира голосовало 7 членов ЦК, против 4, воздержалось 4. Одновременно ЦК единогласно принял решение о немедленной подготовке к защите социалистического отечества.

В тот же день Ленин выступил на объединенном заседании фракций большевиков и левых эсеров ВЦИК, на большевистской фракции, а затем на заседании ВЦИК. Ленин доказывал, что принятие германских условий — единственный возможный вариант действий: немецкие войска стремительно наступают, захватывая все большие территории, армия сопротивления не оказывает.

На заседании ВЦИК левые эсеры консолидировано голосовали против Брестского мира, но Ленину удалось склонить на свою сторону большинство. ВЦИК одобрил решение ЦК партии большевиков.

В ночь на 24 февраля ВЦИК и СНК приняли германские условия мира и немедленно сообщили германскому правительству об этом и о выезде советской делегации в Брест-Литовск.