Читать онлайн «Зимняя война 1939-1940. Политическая история». Страница 38

Иными словами, договор о базах Сталин готовил, имея в виду расширение масштабов мировой войны. Разграничение сферы интересов представлялось выгодным с точки зрения упрочения обороны. Сталин ссылался вместе с тем в ходе переговоров на то, что Гитлер выдвинул восточную границу Германии на 300 км на восток27.

Располагая конкретными предложениями Советского Союза, финляндская делегация отправилась 14 октября в Хельсинки за получением указаний для ведения дальнейших переговоров, пообещав возвратиться приблизительно через неделю. Это явилось для Советского Союза дополнительным свидетельством негативного отношения к нему Финляндии. Ведь договор о взаимопомощи предполагалось заключить с такой же быстротой, как это было и с другими странами Прибалтики. Начальник отдела прибалтийских стран наркомата иностранных дел исходил в своем донесении из того, что Финляндия затягивала время, чтобы запросить совета у Англии и других стран.

На основе информации Паасикиви дело с переговорами рассматривалось затем в течение четырех дней в государственном совете Финляндии. Руководящие политические деятели однозначно считали территориальные требования Советского Союза неприемлемыми. Считалось достаточным уже то, что Финляндия обещала защищать свою территорию от любой агрессии, будет ли она исходить от Советского Союза, от Германии или от западных держав. Вместе с тем была проявлена готовность к уступке островов в Финском заливе. По-видимому, это относилось также и к о-ву Суурсаари, хотя по Тартускому мирному договору он обрел статус демилитаризованного острова. Согласно предложению СССР, линия границы на Карельском перешейке оказалась бы проходящей вблизи финских укреплений, которые позднее получили наименование линии Маннергейма, а это означало, что она оказалась бы открытой для агрессора. К небольшим же территориальным уступкам все были готовы. Передача Ханко для морской базы, как считалось, ставила фактически торговые связи Финляндии под контроль Советского Союза. Было также опасение, что создание там базы окажется лишь первым шагом к превращению всей страны в часть Советского Союза. В вопросе о тактике ведения переговоров у финского руководства имелись, однако, различия. Одни не хотели продвинуться даже на дюйм уступок, другие же стремились на основе уступок достигнуть компромисса.

По мнению представителей твердой линии (в их числе министр иностранных дел Эркко и министр обороны Ниукканен), СССР не доведет дело своими требованиями до войны. Советское государство не раз заявляло, что не нуждается в чужой территории и что каждый народ имеет право на самоопределение. Советский Союз не начинал еще ни одной войны.

Паасикиви и Маннергейм занимали позицию, предусматривавшую достижение договоренности. Рекомендации Паасикиви основывались на сложившейся у него в царское время соглашательской традиции — необходимо считаться с политикой силы и взглядами великой державы по вопросам безопасности. По мнению Паасикиви, передача Ханко привела бы к изменению нейтрального положения Финляндии и нарушила связи с северными странами. Маннергейм исходил из того что Финляндии надо было уступить, поскольку требовалось время, чтобы поправить положение с недостающими военными материалами. В той обстановке Финляндия, по его мнению, не была способна к обороне. Министр Таннер сначала стоял на позиции Паасикиви и Маннергейма, стремившихся к компромиссу, но затем от них заметно удалился28.

Рекомендации, исходившие из-за рубежа, усиливали несговорчивость финнов. Президент Соединенных Штатов направил Сталину телеграмму, из которой следовало, что американцы не одобрили бы, если Финляндии станут угрожать войной. Главы государств и министры иностранных дел северных стран, собравшиеся 18 октября в Стокгольме, продемонстрировали солидарность с Финляндией. Но каких-либо конкретных обещаний о помощи Финляндия не получила29.

Поступала информация, что в Швеции парламентские партии проявляли явную пассивность в области внешней политики, что получило негативную оценку в Финляндии. Финское правительство все же верило, что Швеция поддержит Финляндию в военном отношении (как в действительности затем и произошло). Министр иностранных дел Эркко, возвратился из Стокгольма с верой в помощь северных стран, а министр К.-А. Фагерхольм, побывав в Стокгольме, разъяснил, что осторожная позиция шведского правительства лишает финнов смелости на переговорах, но "если же мы окажемся в войне, то в Швеции поднимется такая буря, что помощь придет, когда мы попросим об этом прямо и открыто"30. Полпред Советского Союза в Стокгольме Коллонтай выразила сожаление относительно складывавшейся обстановки. Она считала, что в Москве недостаточно знают скандинавские дела, и еще 17 октября просила, разговаривая с Молотовым, предоставить ей возможность побывать в Москве. Премьер-министр Швеции Ханссон выразил опасение, что конфликт между Финляндией и Советским Союзом может перенести мировую войну на север31.

Надежды финнов на интенсивную помощь западных стран являлись беспочвенными. Правительство Швеции вообще было неспособно; достигнуть единства в вопросе поддержки Финляндии. Соединенные; Штаты Америки не хотели вмешиваться в европейские дела, а также поставлять оружие в зону войны. Франция и Англия находились далеко от Финляндии и были привязаны к германскому фронту.

Руководящие деятели Англии в то время считали, что, оказавшись в войне, Финляндия подвергнется в любом случае разгрому и что сама "торговля" на переговорах расшатывала ее оборонительные возможности и волю к защите. Лучшей альтернативой для нее являлась, таким образом, непоколебимая надежда на то, что Советский Союз не предпримет агрессивных действий, не рискуя оказаться в мировой войне в весьма неопределенной обстановке32.

Продолжались попытки финнов выяснить позицию Германии. Поступавшая информация была противоречивой. В конце октября Г. Геринг, у которого имелись связи с северными странами, дал совет, чтобы Финляндия проявляла твердость по отношению к требованиям, касающимся Западной Финляндии. Однако 5 ноября Эркко получил от Геринга новый совет — передать Советскому Союзу военно-морскую базу, иначе СССР, возможно, может начать войну. Германия в таком положении не смогла бы поддержать Финляндию33.

На переговорах в Москве 23–25 октября и 2–4 ноября вместе с Паасикиви принимал участие министр финансов социал-демократ Таннер. Поскольку Паасикиви ранее был председателем коалиционной партии, делегация представляла собой политически довольно широкий спектр сил, хотя ее члены отбирались на профессиональной основе. Таннер хорошо был осведомлен о переговорах с участием Ярцева и Штейна. В Хельсинки ходили слухи, что он знал Сталина еще до революции и даже давал ему в то время взаймы деньги. Во всяком случае, Таннер и Сталин встречались в ноябре 1917 г. на съезде социал-демократической партии Финляндии. По указанию Эркко делегация придерживалась твердой линии, поскольку, по его мнению, "Советский Союз темнит". Не будучи уверенным в твердости занимаемой Паасикиви позиции, он рассчитывал на решительность, присущую Таннеру34.

Полученные финской делегацией инструкции давали полномочия лишь на ограниченные уступки. На государственном совете была выражена готовность переместить границу на Карельском перешейке (о линии Инно, Ваммелйоки, Линтуланйоки и Линтула, чтобы финны не могли угрожать Ленинграду артиллерией. Безоговорочно следовало сказаться от предоставления Советскому Союзу в аренду Ханко. Считалось возможной лишь уступка четырех островов в Финском заливе (исключая Суурсаари) с территориальной компенсацией35.

Соображения финского правительства не удовлетворили советских представителей. К тому времени готовившееся Советским Союзом военное решение уже обретало конкретные формы. После того как, согласно заключенным договорам о взаимопомощи с СССР, гарнизоны военных баз прибыли в Литву, Латвию и Эстонию, шесть дивизий группировки Красной Армии, находившейся у границ с этими странами, стали сосредоточиваться к северу от Ленинграда и в Восточной Карелии. Разрабатывались оперативные планы и приказы о взаимодействии войск при выдвижении их в Финляндии36. Командующий Балтийским флотом В.Ф. Трибуц приказал 26 октября командиру бригады подводных лодок выйти на боевые позиции. С их прибытием, говорилось в приказе, "Советский Союз будет рассматривать себя находящимся в состоянии войны с Финляндией"37. Однако окончательного решения о начале военных действий в октябре принято не было. Существовала еще надежда достичь договоренность с финляндским правительством.

Чтобы содействовать принятию решения, Сталин умерил требования. Он был готов к тому, чтобы сместить границу на Карельском перешейке к востоку от Койвисто, приблизив ее на 10–20 км к Ленинграду, но не делал это в форме ультиматума. Обращаясь к члену финской делегации полковнику А. Паасонену, он говорил: "Мы не требуем и берем, а предлагаем". Конкретно вопрос заключался в том, чтобы для обеспечения безопасности Ленинграда отодвинуть границу к северо-западу. "Поскольку Ленинград нельзя переместить, — говорил Сталин, — мы просим, чтобы граница проходила на расстоянии 70 километров от Ленинграда… Мы просим 2 700 кв. км и предлагаем взамен более 5 500 кв. км"38.