Читать онлайн «Под сенью Святого Павла: деловой мир Лондона XIV — XVI вв.». Страница 33

Семейный принцип организации торговли просматривается и в деятельности других лондонских купцов. На общем фоне выделяется (помимо представленной в литературе семьи Сели) семья Догетов: отец — владелец таверны в первой половине XIV в., сын — торговец вином, внук (Уолтер Догет) — торговец вином и олдермен 1380 г.{556} Еще одна семейная компания состояла из отца — Роберта ле Кэллера (торговца предметами роскоши и олдермена 1321–1323 гг.), трех его дочерей (двух Маргарет и Джоанны) и их мужей: суконщика Джеффри де Уэстона и торговцев шерстью — Джона де Брайе и Роберта Миссока{557}. Возможно, это семейное объединение было создано с целью организации поставок, переработки шерсти и реализации готовой продукции на рынках Лондона, а, может быть, и за его пределами. В этом случае Джон де Брайе и Роберт Миссок могли поставлять шерсть, закупая ее где-либо для Джеффри де Уэстона, участвовавшего в организации переработки сырья и производства сукна, торговлю которым вполне могли осуществлять и сам де Уэстон, и его тесть Роберт ле Кэллер.

Известно также, что в 1590 г. олдермен Роберт Ли-старший привлек к своему основному делу — импорту вина — сыновей, Генри и Роберта-младшего. Торговлей вином, шерстяными изделиями и сукном занимались отец и сын Кэмбеллы; оба — олдермены{558}.

Активное участие купцов разных ливрейных компаний в самых выгодных отраслях торговли в значительной степени способствовало их обогащению, ускоряло рост крупных состояний и усиливало концентрацию собственности в руках городских богачей, приводя, в конечном счете, к достаточно четкому выделению узкого круга богатейших представителей купеческого капитала, в который входили и лондонские олдермены. С. Ригби даже называет таких купцов «капиталистами», имея в виду, что целью их деятельности было: «купить подешевле, продать подороже», т.е. получение прибыли{559}. Безусловно, автор модернизирует действительность XIV–XV вв., о которых идет речь в его исследовании. Однако суть и тенденции определены им верно.

Безусловный приоритет в своей торговой деятельности олдермены отдавали торговле шерстью и сукном — ею, как видно, занимались практически все, независимо от профессиональной принадлежности. Наглядный пример — эпизод из истории торговой деятельности Уильяма Кэнтлоува, известного лондонского торговца предметами роскоши, олдермена 1446–1464 гг. В 1451 г. во Флоренцию была продана большая партия шерсти — 466 мешков, являвшаяся собственностью Уильяма Кэнтлоува. Там шерсть была получена неким Джоном Уэлмейном, англичанином, представителем Кэнтлоува, который и занимался ее реализацией. Шерсть была продана небольшими лотами, от 2 до 39 мешков, частным семейным компаниям, в том числе, Гуидетти, Медичи, Ареццо, Барди. В 1452 г. Уильям Кэнтлоув получил за проданную во Флоренции шерсть 4 тыс. 277 ф. 9 ш. 9 п.{560}

Продукция английской шерстяного производства в середине XIV в. выходит на широкий внешний рынок. Ее вывозят в Нидерланды, Флоренцию, Венецию, Прибалтийский регион{561}. До середины XV в., когда появилась компания купцов-авантюристов, почти вся торговля сырой шерстью и овчинами была сосредоточена в руках компании купцов-складчиков (стапелыциков) Кале[97]. Для своего времени эта компания была крупнейшим торговым объединением, сумевшим монополизировать почти весь экспорт шерсти из Англии. По оценке Э. Пауэр, возможно, несколько завышенной, купцы-стапелыцики контролировали около 80% экспорта шерсти всей страны{562}. Компания состояла из лондонских купцов, теснейшим образом связанных с купцами Бостона, Сандвича, Ипсвича и ряда других провинциальных, прежде всего портовых городов Англии. Это были очень состоятельные люди, поскольку, как отмечает М.М. Яброва, добиться от короля разрешения на создание такой компании можно было только за очень большие деньги: сумма займов, которые они предоставляли королю, должны были превышать те, которые он получал прежде от фламандцев и итальянцев{563}.

Среди лондонских олдерменов конца XIV–XV вв. мы встречаем немало купцов-стапелыциков Кале. Это — торговцы рыбой Уильям Аскем и Николас Джеймс, суконщики Николас Уотсон и Уильям Нортон, торговцы предметами роскоши Роберт Ларг, Джон Тэйт, Джон Браун, Генри Колет и Николас Элвин{564}. Купцами-стапелыциками были и олдермены XVI в. — суконщик Уильям Честер, торговец предметами роскоши Роджер Мартин, меховщик Эндрю Джадд, галантерейщик Дэвид Вудрофф, бакалейщик Томас Лодж, в 1559 г. получивший лицензию на экспорт 70 сэрплей[98] шерсти{565}, торговец готовым платьем Томас Оффли. Все они экспортировали шерсть в Кале{566}. Два олдермена XVI в. — Уильям Честер и сэр Эндрю Джадд — были мэрами Стапля{567}, координировавшими и контролировавшими деятельность всех складчиков.

Экономические основы английского общества XIV–XVI вв. не были однородными. Феодальные отношения вынуждены были потесниться, постепенно уступая место элементам раннекапиталистического уклада. В сельской местности юго-востока, севера и востока страны основой сукноделия постепенно становится капиталистическая кооперация и производство на дому. А. Грин пишет о том, что купец-скупщик, эксплуатировавший десятки и сотни деревенских кустарей, или владелец сукновальной мельницы, где трудились наемные рабочие, заправлял теперь всем производством{568}. Возникновение новых форм производства, таких как раздача сырья, капиталистическая кооперация и ранняя капиталистическая мануфактура способствовали резкому увеличению производства сукна. К середине XV в. это становится очевидным: вывоз шерстяных тканей в денежном выражении вдвое превысил экспорт шерсти{569}.

Торговля сукном, отодвинувшая на второй план торговлю сырой шерстью, была сконцентрирована в руках компании купцов-авантюристов или странствующих купцов (The Merchant Adventurers), официально оформившейся, скорее всего, в середине XV в. Порты Нидерландов, особенно Антверпен, были её воротами на континент{570}. Джон Уиллер, секретарь компании купцов-авантюристов, в 1601 г. писал в трактате, посвященном ее деятельности: «В год вышеупомянутая компания вывозит по меньшей мере 60 тыс. кусков белого сукна, помимо цветного всех сортов, коротких и длинных каразей <…> северных дазенс и некоторых других сортов грубого сукна <…> Они стоят не менее 600 тыс. ф. в английской монете. Количество цветных сукон всех видов <…> достигает 40 тыс. кусков, которые стоят 400 тыс. ф.»{571}. Помимо сукна купцы-авантюристы вывозили также «шерсть, свинец, олово, шафран, кроличьи шкурки, кожу, сало, алебастр, зерно, пиво»{572}.

В компании объединились богатейшие купцы лондонских гильдий торговцев предметами роскоши, бакалейщиков, галантерейщиков, виноторговцев и др., к которым присоединились торговцы некоторых провинциальных городов. Самые предприимчивые купцы переориентировались на торговлю сукном, тем более что компания купцов-стапельщиков Кале в конце XV столетия стала клониться к упадку. Создав в конце XV в. столичную ассоциацию «авантюристов», лондонцы добились абсолютного приоритета в управляющих структурах Компании на континенте. По некоторым данным к 1500 г. купцы-авантюристы Лондона контролировали 3/5 всей заморской торговли Англии{573}. Впоследствии, на фоне резкого ухудшения ситуации на европейских рынках в связи с событиями в Нидерландах, ответственность за организацию торговли, за поиски места расположения рынков взяли на себя лондонцы, и провинциальное купечество вынуждено было с этим мириться{574}.[99]

Среди купцов-авантюристов удалось обнаружить 15 лондонских олдерменов XVI в.: по одному суконщику и торговцу железными изделиями, по два меховщика, сукнодела и торговца предметами роскоши, три бакалейщика и четыре галантерейщика{575}. При этом все они, наряду с экспортом сукна, занимались и вывозом шерсти, а пятеро одновременно были и купцами-авантюристами, и купцами Стапля. Это лишний раз свидетельствует о том, что крупнейшие лондонские купцы-олдермены рассматриваемого периода использовали все имевшиеся возможности для расширения торговли, для реализации своего делового потенциала.

Компания купцов-авантюристов относилась к типу регулируемых (regulated), как и многие другие в XVI в. и в более позднее время{576}. В таких компаниях было общее управление, общая хартия, могли быть общие складочные места; в странах, где обосновывались купцы данной компании, они выступали как единая цельная корпорация. Но при этом каждый из членов объединения торговал на основе собственного капитала, лишь подчиняясь общим правилам. Этот принцип требовал, чтобы купец обладал немалым капиталом. Зафрахтовать и нагрузить корабль, иметь агента (чаще всего не одного) — все это требовало денег и весьма значительных. Разумеется, отдельные купцы могли в пределах данной компании объединять свои капиталы и усилия. Это на практике и делалось. Ярким примером тому может служить семейная компания купцов Ишем.