Читать онлайн «Секс на заре цивилизации. Эволюция человеческой сексуальности с доисторических времен до наших дней». Страница 10

Заметьте, как каждый элемент предвкушает следующий, как всё составляется в аккуратненькое созвездие, которое, казалось бы, объясняет человеческую сексуальную эволюцию.

Далёкие звёзды, образующие общепринятое созвездие, следующие:

• мотивы дочеловеческих самцов «инвестировать» в конкретную самку и её детей;

• сексуальная ревность самца и двойной стандарт в сексуальной свободе самца и самки;

• часто упоминаемый «факт», что женская овуляция «скрыта»;

• необъяснимо привлекательные груди у самок людей;

• её (самки) печально известная лживость и вероломство, ставшие источником многих шедевров классики в стиле кантри и фолк;

• и, разумеется, известное всем стремление человеческих самцов трахнуть всё, что шевелится, – не менее богатый источник для песенного материала.

Вот против чего мы воюем в этой книге. Песнь мощная, лаконичная, самоусиливающаяся, крутящаяся на радио денно и нощно… но всё же ошибочная, ох какая ошибочная.

Это общепринятое представление является научно обоснованным не в большей мере, чем история Адама и Евы. Во многих отношениях это пересказ научными словами истории о первородном грехе, как это описано в Книге Бытия, – включая сексуальный обман, запретный плод познания, вину. Он скрывает правду о человеческой сексуальности за фиговым листком устаревшей викторианской благопристойности, переизданной под видом науки. Но настоящая наука – в противоположность мифологии – знает, как заглянуть под этот фиговый листок.

Чарльз Дарвин предложил два основных механизма, с помощью которых происходят эволюционные изменения. Первый и больше всего известный – это естественный отбор. Экономический философ Герберт Спенсер позднее отчеканил фразу для объяснения этого механизма: «выживание наиболее приспособленного», хотя большинство биологов всё же предпочитают «естественный отбор». Это очень важно – понять, что эволюция не есть процесс улучшения. Отбор лишь предполагает, что виды меняются по мере приспособления к постоянно изменяющейся среде. Одна из хронических ошибок так называемых социал-дарвинистов – считать эволюцию процессом улучшения человека или общества30. Ничего подобного.

Организмы, лучше всех приспособленные выжить в изменчивой среде, живут и размножаются. Выжившие с какой-то долей вероятности несут генетический код, содержащий информацию, как лучше выжить в данных условиях, и передают его потомству. Но среда может измениться в любой момент, и преимущества перестанут быть таковыми.

Чарльз Дарвин был далеко не первым, кто предположил, что в мире природы имеет место некая эволюция. Ещё дед Дарвина, Эразм Дарвин, замечал дифференциацию у растений и животных. Главный вопрос – как это происходит. Что за механизм заставляет виды отличаться один от другого? Дарвин был особенно поражён мельчайшими различиями между вьюрками с разных островов Галапагосского архипелага. Интуиция подсказывала, что среда играла главную роль в процессе, но только гораздо позднее он сумел объяснить, как именно она формировала организмы поколение за поколением.

Эволюционную теорию применяют к устройству человеческого тела с тех пор, как Дарвин опубликовал свой труд «О происхождении видов». Он прорабатывал и откладывал публикацию десятилетиями, со страхом ожидая бури возмущения, которая должна была последовать. Хотите знать, почему люди имеют уши по бокам головы, а глаза впереди? Почему у птиц глаза расположены по бокам, а внешних ушей нет вообще? Эволюционная теория ответит на эти вопросы. Она объяснит, как тела пришли к тому виду, в котором находятся сейчас.

В 1975 г. Е. О. Вильсон сделал радикальное предположение. В своей скандальной книге «Социобиология» Вильсон утверждает, что эволюционная теория может – нет, должна – быть применима к поведению, а не только к физическим телам. Позднее, чтобы избежать нежелательных коннотаций – некоторые связаны с евгеникой (основанной кузеном Дарвина, Фрэнсисом Гальтоном), – подход был переименован в эволюционную психологию (ЭП). Вильсон предложил применить эволюционную теорию, чтобы ответить на несколько «основных вопросов… невыразимой важности: как работает сознание, почему оно работает так, а не иначе, и, как следствие, что есть изначальная природа человека?». Он заявляет, что эволюционная теория – это «основная гипотеза для любых серьёзных рассуждений о человеке» и что «без неё науки о человеке и социуме будут лишь ограниченными описаниями поверхностных наблюдений, как астрономия без физики, биология без химии, математика без алгебры»31.

После «Социобиологии» и «О человеческой природе» (вторую книгу Вильсон опубликовал три года спустя) эволюционисты начали переключать внимание с глаз, ушей, перьев и меха на менее материальные и куда более спорные вещи, такие как любовь, ревность, выбор сексуальных партнёров, война, сексуальное насилие, альтруизм. Сочные темы, заимствованные из приключенческих сериалов и мыльных опер, стали предметом исследований и дискуссий в самых уважаемых университетах Америки. Так родилась эволюционная психология.

Роды не были лёгкими. Многих оскорблял вывод, что наши мысли и чувства жёстко прописаны в нашем генетическом коде, как форма головы или длина пальцев, и, значит, они предзаданы и неизменяемы. Исследования ЭП быстро переключились на различия между мужчинами и женщинами, основываясь на их предположительно взаимно враждебных репродуктивных ролях. Критики усмотрели в этом расовый детерминизм и самодовольный сексизм, которыми в течение веков оправдывали колониальные войны, рабство и все виды дискриминации.

Хотя Вильсон никогда не заявлял, что генетическое наследие само по себе создаёт психологические явления, а лишь говорил о меняющихся тенденциях, которые влияют на познание и поведение, его взвешенное и умеренное предположение очень быстро утонуло в потоке безудержных споров. Многие современные ему учёные-социологи придерживались мнения, что люди – практически целиком общественные создания, белые листы, которые заполняются социумом32. Но перспектива, которую предлагал Вильсон, привлекла других представителей научного мира, желавших привнести скрупулёзную научную методологию в области, которые, как они считали, чрезмерно субъективизированы, искажены либеральными политическими взглядами и стремлением выдать желаемое за действительное. Прошло несколько десятилетий, но до сих пор участники дебатов не покидают окопы своих крайних позиций: «человеческое поведение генетически предопределено» против «человеческое поведение определено обществом». Вы, наверное, уже догадываетесь, что истина и самые плодотворные исследования находятся где-то посередине.

Сегодня самопровозглашенные «реалисты» от ЭП заявляют, что наша склонность вести войны, изменять супругам и плохо относиться к приёмным детям – это всё наша древняя природа. Изнасилование – малопривлекательная, но в целом довольно успешная стратегия размножения; брак – война без победителей, гарантия взаимного разочарования. Романтическая любовь сводится к химическим реакциям, подвигающим нас на репродуктивные действия, а приходящая ей на смену родительская любовь не даёт нам потом убежать. Такова их всеобъясняющая теория всего, сведение любых человеческих взаимоотношений к примитивным эгоистичным рептильным инстинктам33.

ИЗНАСИЛОВАНИЕ – МАЛОПРИВЛЕКАТЕЛЬНАЯ, НО В ЦЕЛОМ ДОВОЛЬНО УСПЕШНАЯ СТРАТЕГИЯ РАЗМНОЖЕНИЯ; БРАК – ВОЙНА БЕЗ ПОБЕДИТЕЛЕЙ, ГАРАНТИЯ ВЗАИМНОГО РАЗОЧАРОВАНИЯ.

Разумеется, многие учёные в областях эволюционной психологии, приматологии, эволюционной биологии и других не спешат подписаться под теми представлениями, которые мы критикуем на этих страницах, либо принимают некоторые из них с оговорками. Надеемся, они простят нас, если им покажется, что мы упрощаем их подход; мы делаем это лишь для более чёткой иллюстрации границы между парадигмами, не касаясь частностей (читателей, интересующихся более детальной информацией, приглашаем ознакомиться с примечаниями).

Общее представление эволюционной психологии содержит несколько бросающихся в глаза несоответствий, но один из наиболее ярких диссонансов – либидо самок. Как нас постоянно учат, женский – это сдержанный, выбирающий пол. Мужчины тратят силы и энергию, чтобы произвести впечатление на женщин, – щеголяют дорогими блестящими часами, покупают яркие спортивные машины, локтями расчищают себе путь к славе, статусу и власти, и всё это лишь для того, чтобы, впечатлив застенчивых самочек, уломать их на сексуальную благосклонность. Женщинам теория объясняет, что секс нужен для уверенности – эмоциональной и материальной – в отношениях, но никак не для удовольствия. Дарвин был согласен с этим мнением. Образ «застенчивой» самочки, требующей, чтобы за ней поухаживали, глубоко интегрирован в его теорию полового отбора.