Читать онлайн «ОТПАДЕНИЕ МАЛОРОССИИ ОТ ПОЛЬШИ (ТОМ 3)». Страница 47

такие, которые высказывали втайне, что Хмельницкий посягает на то, что ему не

следует по народному праву, и должен сам и'ести ответственность за свое предприятие,

они же готовы отстать от него, лишь бы наслаждаться спокойствием. Искушением

Хмельницкий увлек на свой путь одних, а террором принудил идти за собой других; но

прожитые с панами столетия делали в Малороссии свое дело, и многие из наших

предков, козаковавших по воле и по неволе, оглядывались назад с сожалением и

раскаянием. Этих людей Хмельницкий знал; он их вокруг себя чуял; он их боялся,—и

вот почему, стоя во всеоружии нового покушения на панов, или как он выражался

по*козацки, на Ляхов, не отказывался от мирных переговоров. Притом же у него, как у

демагога, не все ладилось одно с другим. Турки потому содействовали его союзу с

Татарами, что неудачи Венецианской войны пугали их; а Татары потому ладили с ним,

что не смели ослушаться султана. Но хан долго не соглашался лично участвовать в

новой войне с панами, и отправил к нему в помощь нурэддин-султапа с 10.000-м

отрядом, дав при этом пурэддипу тайный наказ избегать сражений и состоять при

Хмельницком лишь в качестве стражи; только в случае крайней опасности, обещал хан

прийти к козакам на помощь со всей ордою, когда наступит весна.

С обеих сторон, с панской и с козацкой, дела стояли в таком сомнительном

положении, что иногда склонялись, повидимому,

т, пт.

22

170

.

к миру, а иногда—к войне. Кто него сильно желал, тот и веровалъ—или в

возможность мира, или в неизбежность войны.

Полагаясь на обещание хана и на вспомогательный отряд его второго соправителя,

Хмельницкий, в феврале, выступил из Чигирина и направился к Бару. Слух о том, что

Козацкий Батько идет тнчйти Ляхлв, поднял па ноги всю малорусскую голоту, чаявшую

так называемого „панского добра". Оборвыши мечтали о кармазинных жупанах,

босоногие говорили, как поют у нас и доныне об уманских гайдамаках:

„Будем дрйти, пиияе бр&те,

С китайки онучи!.. “

бывшие грепкост вдохновлялись подвигами ТТсребийпоса и Морозенка.

Оставляя без внимания королевских коммиссаров, козаки старались предупредить

соединение панских войск. Но ото им не удалось. Главное начальство над, войском,

сколько было его в готовности, король поручил полевому гетмапу, Мартину

Калиновскому, а Потоцкого удержал при себе, под тем предлогом, что ему необходимы

советы главного сенатора, но правдоподобнее, как были слухи, потому, что не доверял

его распорядительности. Впрочем коронные гетманы, враждовавшие и теперь один с

другим, как под Корсунем, не были и порознь один лучше другого. Потоцкого

одолевала дряхлость, Калиновскаго—запальчивость.

Очутись, по милости короля, главнокомандующим, Калиновский стянул войско к

Бару и, узпав, что мужики буптуют в Браиловщине, решился разгонять их козакующие

купы. 19 (9) февраля выступил оп из Бара по направлению к Линцам, с целью

преградить путь неприятелю. Остановись вечером в местечке Станиславове, он узнал,

что брацлавский полковник, Нечай, один из главных бунтовщиков, которого козаки

считали, первым лицом после Хмельницкого, занял местечко Красное,

принадлежавшее, по Зборовскому договору, к панской территории, а но к козацкой, как

вопиял патсазный Нечая.

В порыве запальчивости, Калиновский был неустрашимый воин. Его терзало

воспоминание о Корсунском погроме, вину которого приписывал он справедливо

Потоцкому. Не завися теперь от его старшинства, полевой гетман кипел жаждою боя,

как юноша. Таков был в своем гайдамачестве и полковник Нечай, с придачею

вдохновительного пьянства. Не обращая внимания на

.

.171

целое войны, оба полководца в смелом ударе видели всю её сущность, и вот они

столкнулись, — пан, исключавший козака из жизни и её прав, как разбойника, козак,

исключавший пана, как Ляха и душмана.

Под начальством Калиновского воевали теперь многие шляхтичи с древними,

прославленными именами, обездоленные нечаевдами, изгнанные из предковских

займанщин, ожесточенные кровавыми утратами. Войска у него было всего 12.000; но

еслиб оно свою жажду возмездия вдохнуло носиол и гакам, козаки были бы

истреблены до ноги, как они желали истребить всех действительных и номинальных

Ляхов.

Выступление Нечая за козацкую линию Калиновский считал достаточным поводом

к тому, чтобы возобновить Збаражскую и Зборовскую войну. В еущиоети война и не

прекращалась, но кипела глухо, как отодвинутый от жару горшок. Теперь она

заклокотала попрежнему.

В авангард отправил коронный гетман брацлавского воеводу, Станислава

Лянцкоронекого, и в понедельник, на масляной, выступил из Станиславова с главным

войском. Нечаевцы не предполагали в панах такой быстроты, и спокойно занялись

провожаньем своей пьяной масдяшицы. Козацкая песня, в свободе своего творчества,

заставляет и куму Нечая, гетманшу Хмельницкую, бражничать с козаками. Когда ему

донесли, что идут Ляхи,—

Коз&к Неч&й Нечаенко На те не вважає,

Та с кумбю с Хмедниицъкою Мед-вино кружає.

Бо поставив Нечаенко Три сторйжи в мисти,

А сам иийшбв до кушоньки ИЦуку-рыбу исти...'

На Русичей шли Русичи, на православных — большею частью православные. В

авангарде Ляыцкоропского, потомка козацкого гетмана, были: черкасский староста,

брат Адама Киселя, улановекий староста, представитель недавно еще православных

ИИесочинских (по-польски звавшихся теперь Пясечинскими), и другие русского

происхождения паны. ИИируя с козаками в Красном, Нечай не обратил внимания на

появление в местечке Ляхов. Он думал, что это пришел к нему из Мурахвы сотник

Шпак. Но вскочить

172

.

-на коня и бросаться в свалку было для вето делом одной минуты. Песня, не

умолкающая в Малороссии доныпе, восхвалила знаменитого лыцарн словом

крылатым:

Ой не вотиг же Нечаенко На коники снасти,

Тай став Ляхив, вражих еынивх,

Як снопики киаети..,

а славный современный мемуарист, участвовавший в походе, пишет, что хоть он

был навеееле, но, вскочив па коня, стал сражаться, как подобало храброму юнаку, и

иервачем своим подгонял Козаков к бою. Но, среди беспорядка и суматохи, не мог

Нечай организовать сопротивления и, мужественно защищаясь, образцовый гайдамака,

слава и краса козатчишы, нал в битве со многими козаками.

В популярном Нечае Хмельницкий потерял столько же, как и в образованном

ишшоземиюму Кричовеком, За серебряный пернач козацкого лыцаря ссорились потом

гетман Калиновский с воеводой Ляицкоропским, как за трофей, достойный спора

коронных полководцев, и ото лучшее, что козаки могли бы отметить в истории славы

своей; по оии были такие варвары, что их сыновья и внуки, желая славить отцовские и

дедовские подвиги, только лгали про них, и потому любителю правды осталось

угадывать ее только в сказаниях козацких врагов, среди естественных предубеждений.

До Варшавского Анонима дошел о Нечае такой слух, что с ним было 3.000 Козаков

ветеранов, кроме мещан; что панский авангард очутился было среди них в отчаянном

положении, но к нему подоспел Косаковский, командовавший брацлавскою шляхтою,

которую вечаевцы повыгнали из её домов; что вслед за Косаковским прибыли драгуны,

вырубили палисад, зажгли местечко и выручили свопх передовиков, „почти уже

погибшихъ" в торжестве над Нечаем. Обороняя брата Данила, погиб и Матвей Нечай.

Шляхетский мемуарист приписывает славу победы над знаменитым козаком какому-то

Добоеецкому, который де едва не схватил его живьем, но к Нечаю страшно было

приступить и Добосецкий застрелил его. Кобзарская Илиада поет, что Ляхи застрелили

Нечая серебряной пуговкой, яко характерника, которого пуля не брала. Мемуарист не

мог отказать шляхетскому сердцу в ютраде: по его рассказу, падшего наконец Нечая

изрубила саблями

ОТПАДЕНИЕ МАЛОГОССИЯ ОТ ПОЛЬШИ.

173

шляхта, изгнанники Брацлавского воеводства, как хищника имений своих (j tko

wydzierce 1‘orlun swych)“.

По рассказу Освецима, участвовавшего в походе Калиновского, знатные козацкие

сотники Гаврашнскии, Красносельский, брат Нечая (Иван), Степкб (Билоченко) и

другие, с значительным количеством стрелков, отступили в замок. К замку моашо было

приступить лишь со стороны става, но и там защищали замок поделанные во льду

проруби. Все-таки гетман послал иноземную пехоту на приступ, пе давая козакам

опомниться от первого удара. Козаки отразили приступ. Тогда папская конница,