Читать онлайн «Украинский национализм: ликбез для русских, или Кто и зачем придумал Украину». Страница 81

Но в той же униатской церкви существовало и другое течение, которое выступало за ее очищение, сохранение в духе уже не католицизма, а восточного обряда — православия. И возникает такое культурное и политическое течение, как москвофильство. Священные книги для греко-католиков оставались на церковнославянском языке, и часть галицкого духовенства, само того не подозревая, в сопротивлении полонизации решилась стать на тот путь, который прошел русский стандартный и литературный язык, — к опоре на язык старый книжный. Москвофилы верили в церковнославянский язык как в основу сохранения русинской идентичности в сопротивлении полонизации и как параллельный путь интеграции в российское культурное пространство (хотя «русский язык» в их исполнении — это не для слабонервных…). И имели на это полное право: в Галиции царила ситуация свободного выбора национальности из нескольких вариантов. По мере получения образования человек мог остаться русином (такие назвали себя несколько позже «украинцами»), мог стать поляком, мог податься в русские (россияне). Население в городах и местечках было необычайно пестрым: там жили поляки, евреи, немцы и русины. Каждый человек знал свой родной язык и еще один-два для повседневной жизни. (В сравнении с этим нас может поразить некая «сложность» усвоения украинского языка в русскоязычных регионах Украины.) Каждый в Дунайской монархии занимал свою нишу. Лучше всего, конечно, было стать «культурным австрийским немцем», но это требовало значительных инвестиций в образование. Оставался в основном «славянский выбор» — между доминирующими в крае поляками, мощным соседним Российским государством и наиболее ущемленным в возможностях и перспективах украинским вариантом, малоперспективным в обеих империях.

В результате галичане (в большинстве своем) выбрали самый проигрышный на ХІХ в. вариант — украинский. Здесь или начнешь верить в загадочную судьбу народов, или просто придешь к выводу, что этническая, старая культурная и языковая основа национальных движений (та основа, которая была до национализма и слова «нация») берет верх над более выгодными и престижными вариантами. Москвофильское движение, не изменяя исконным местным словам «русин» и «руський» (последнее в качестве прилагательного), доминировало в интеллигентских и церковных кругах Галиции с середины ХІХ в., но существенно утратило влияние на русинское сообщество к концу столетия. К моменту входа российских войск осенью 1914 г. во Львов, город был уже польско-украинским, так и не став польско-русским. И кто это все изменение проспонсировал? Никакой коварный Запад не потянул бы перевоспитание столь широких масс населения в украинском духе просто в пику «виртуальной Польше», полноценно жившей в крае, без участия Австрии, мало интересовавшейся русинами, при наличии рядом мощной России, которая считала галичан (равно как и малороссов) частью русской нации. Но так уж получилось, так уж «исторически сложилось».

«Долбите ту скалу»

Иван Франко (1856–1916). Энциклопедически образованный и всесторонне талантливый человек. Стал для Галиции таким же духовным вождем, как и Шевченко для Надднепрянщины. Сначала идеологически был последователем Драгоманова, но смог во многом его перерасти. Прошел эволюцию от пропаганды социал-демократических идей до стойкой критики марксизма как «религии, основанной на догмах ненависти и классовой борьбы». Советская власть эти его отступления с единственно верного пути скрывала, поскольку для присоединенной Западной Украины нужен был свой «герой-революционер», и забыть о Франко было крайне сложно.

Я не буду вдаваться в подробности польско-украинских и украинско-москвофильских отношений. Рассмотрим лишь в общих чертах. Наполеоновские войны, как и все глобальные пертурбации, оживили общественную жизнь. В 1818 г. русины добиваются введения их «руського», «рутенського» языка наряду с польским в начальных школах, а греко-католической церкви разрешался контроль над школами там, где большинство принадлежало к этой конфессии. В 1820-1830-е годы издаются первые грамматики «руського языка» (повторюсь, это совсем не то, что мы имеем в виду сегодня под «русским языком»). Укрепилось понимание того, что русинский народ — отдельная нация, живущая и под Австрией, и под Россией, но поначалу галицкие священники-просветители не осознавали необходимости «посадить» свой литературный язык на основу живого разговорного. Поэтому у них получался загадочный церковнославянско-украинский «суржик», явно отстающий от словесного качества современных им литератур поляков и немцев.

После польского восстания в 1830–1831 гг. национальную бациллу подхватывают талантливые русины-семинаристы Маркиян Шашкевич, Иван Вагипевич и Яков Головацкий, с 1832 г. получившие прозвище «Руськая троица». Дискуссии о польской независимости заставили новое поколение русинов задуматься о том, а чего ж они-то сами хотят. До того тесно связанные с польским культурным миром края, они порывают со вчерашними товарищами — ведь нельзя построить две разные нации на одной территории. Влияние идей чешского и словацкого национального возрождения, приход в Галицию «Энеиды» Котляревского и европейской моды на фольклор обращают «Троицу» и их соратников к живому народному языку. И тут австрийские власти начали подозревать, что его использование в литературе может привести к украинскому политическому движению, которым может воспользоваться соседняя Россия. Старшие товарищи греко-католики тоже без энтузиазма смотрели на лингвистические упражнения младших. Однако в 1837 г. при помощи сербских друзей Головацкий издал в Пеште «Русалку Днестровую» — альманах, не зафиксировавший особых литературных достижений, но пустивший живой русинский язык в литературу. Как и следовало ожидать, оказалось, что этот язык мало чем отличался от того, который жил на восток от австро-российской границы. Организаторам этого дела жизнь порядком «подпортили», тираж конфисковали, разошлось всего штук 200, но для будущего задел был сделан.

После польского восстания 1846 г. австрийские власти «добреют» к русинам. В 1848 г. Австрийскую империю трясет революция, которая являлась вполне национально-демократической, поскольку постарались все национальности, и при этом с демократическим требованиями. Поляки во Львове выступили в роли революционеров, русины — в роли скорее консерваторов, но их орган Главная Руськая Рада все-таки заявил, что галицкие русины являются частью 15-миллионного малорусского народа, и подтвердил властям, что они не один народ с великороссами. Наибольшим успехом Рады было собрание 200 тысяч подписей под требованием разделить Галицию на польскую и русинскую части. В конце 1848 г. революционные «проявления» подавили, национальное движение галицких русинов опять успокоилось, но уже существовала программа-минимум: разделение Галиции. Старый парадокс национальных движений: каких-то маленьких поступательных шажков, оцененных единицами, потом хватало на очень большие страсти и очень Большие События.

В 1850-е годы наступила реакция, связанная с наместником края польским графом А. Голуховским. Неоцененный многими поляками патриот Польши, он был в прекрасных отношениях с Веной и удачно лоббировал польские интересы в Галиции, сочетая их с дискредитацией русинов как «русофилов» (российская интрига). Ему принадлежит заслуга попытки (правда, неудачной) перевести русинский язык на латиницу.

После поражений от Франции и Италии в 1859 г. и от Пруссии в 1866 г. Австрия оказалась в тени новообразованной Германской империи, перестала быть «немецким государством», ее начали воспринимать как набор осколков разных народов («лоскутная империя»). В 1867 г. Австрийская империя стала двуединой — Австро-Венгерской, чтобы успокоить воспрявших духом и экономикой венгров. Закарпатье отошло в венгерскую часть страны, Буковина и Галиция — в австрийскую, причем в Галиции осуществлялся польско-австрийский компромисс с предоставлением полякам особых прав и возможностей. Русинам в Галицком сейме предоставлялось всего лишь около 15 % мест. Начался новый виток полонизации.

Как видим, пока никак не удается проследить осуществление такой популярной в российской исторической публицистике идеи об австрийской интриге, направленной на распространение и поддержку украинского движения в пику России. Пока видим только поддержку Австрией поляков — потому что те этого добились… Но, может, это позже Запад начнет плести интриги против «общерусского единства»? В принципе, в дальнейшем историки «интригу» находят, но, к сожалению, в пользу не украинцев, а поляков. Подавстрийские поляки решают, что, добившись компромисса с Веной, Галиция станет «польским Пьемонтом» — центром национального возрождения и объединения польских территорий (особенно после того, как очередное восстание в 1863 г. в подроссийской Польше было потоплено в крови). К компромиссу между поляками и русинами призывают лишь краковские интеллектуалы-консерваторы, иные же польские политические силы не признают русинов отдельной нацией, а лишь ветвью поляков (ничего не напоминает?). Формы австрийской демократии с выборами в краевой сейм и венский рейхсрат (с 1873 г.) осуществлялись с использованием польского админресурса и откровенно фальсифицировались на местах.