Читать онлайн «Украинский национализм: ликбез для русских, или Кто и зачем придумал Украину». Страница 44

Литовско-московское равновесие нарушилось, и на рубеже XV–XVI вв. Литва начинает шаг за шагом отступать в ходе постоянных войн с восточным соседом. Невозможность для Вильно гарантировать целостность владений своих вассалов — верховских князей (в районе верхней Оки) — означала их постепенный переход под власть Москвы. В результате Литва утратила Черниговскую землю.

Проявлением ослабления центральной литовской власти было и восстание Михаила Глинского, которое иногда считается последним проявлением «русского» (или, точнее, руського) аристократического сепаратизма в Литве. Татарин по происхождению (из Мамаевичей), европеец по образованию, католик по вере и русский по связям, он пытался сделать в Вильно придворную карьеру, но при новом великом князе Зигмунте утратил влияние, вступил в личную вендетту и вынужден был поднять в 1508 г. восстание в защиту своей чести (или для реализации своих амбиций). Он призвал на помощь Москву, Молдавское княжество и Крым, к нему присоединились многочисленный клан Глинских, бояре Киевщины и Туровщины. Великий князь московский Василий ІІІ обещал передать Глинскому все земли, добытые в ходе восстания и войны с Литвой. Историк Наталия Яковенко предполагает, что Глинский хотел создать буферное государство из части литовских земель под своей властью и покровительством Василия ІІІ. Потерпев поражение, он с частью родственников эмигрировал в Москву. Но с Василием он тоже в итоге поссорился, поскольку тот вопреки обещанию не передал ему отбитого Смоленска. Улучшил его положение брак племянницы с великим московским князем (от этого брака и родился Иван Грозный), после смерти Василия он даже недолго был регентом Московского государства. Но вскоре, обвиненный политическими противниками в узурпации власти, был брошен в тюрьму, где и умер.

После Глинского миссия защиты «высоких» интересов и традиций Руси реализовывалась частью влиятельных и просвещенных княжеских родов (Острожские, Заславские, Сангушки, Вишневецкие), но в основном в политкорректной относительно Вильно форме. Владения, экономические ресурсы и традиционный объем полномочий делали этих князей почти независимыми правителями на украинских землях.

Параллельно на южной окраине Руси, в Диком Поле, незаметно вызревал новый социальный институт — казачество, которому судилось впоследствии сменить княжескую аристократию и сформировать новую элиту.

Я не буду излагать различные теории происхождения украинских казаков на ничейной земле между литовскими и татарскими владениями — для данной книги это не суть важно. Замечу лишь, что это было сообщество людей различного этнического происхождения и религиозной принадлежности (татары, русины, молдаване, черкесы, венгры), в котором с конца XV в. («официально» — с 1492 г., когда «киевляне и черкасцы» напали на турецкий корабль в устье Днепра) стали доминировать православные. Лексикон, одежда, оружие, обычаи и образ жизни казаков в адаптации к степному быту и местным реалиям подверглись мощному турецко-татарскому влиянию. Кто-то селился на Великом Лугу за Порогами надолго, но для многих приднепровских мещан и боярских слуг это был просто сезонный промысел: охранять караваны купцов в степи — или грабить их. Поначалу какой-то строгой организации у казаков, «ничьих людей на ничьей земле», не было; их отдельные ватаги нанимались к разным старостам, представлявшим военную власть Польши и Литвы на окраинах Руси, для антитатарских действий. Эти старосты и стали первыми упомянутыми гетманами. «Гетман» — немецкое слово «гауптман», исказившиеся в польском языке, т. е. «военный начальник». У поляков это звание имели высшие военные чины, командующие.

Крымское ханство, попробовав с московской подачи «ходить» против Руси и Литвы в 1480-х годах, превратило охоту за невольниками в экономическую основу своего государства. С того же времени резко усиливается турецкое присутствие на Нижнем Дунае. Приближалось очередное военное противостояние ислама и христианства, где украинский кордон был одним из потенциально важных стратегических направлений. Усиление напряженности на этой границе играло роль одного из мощных катализаторов роста казачества.

В середине XVI в. возникает первая Сечь, выстроенная в 1552 г. на острове Малая Хортица волынским князем из рода Гедиминовичей Дмитрием Вишневецким (1516/1517-1563). Будучи человеком княжеского рода и с большими амбициями, он, как ранее Глинский, пытался стать независимой политической фигурой, опираясь на силы казачества. Походы на крымские земли отнюдь не вписывались в политику Вильно, поэтому Вишневецкий пользовался поддержкой Москвы. Закончилась его яркая жизнь, когда он воевал уже в Молдавии, защищая интересы своих родственников — претендентов на молдавский престол. Попав в плен противникам, он был выдан туркам и жестоко казнен в Стамбуле.

Популярность его биографии (о нем слагались народные легенды и исторические песни-думы) была признаком появления нового места интересных событий и новых кумиров для массы обычных русинов-украинцев: христианское вольное рыцарство, борющееся против степных захватчиков, стало популярным образом, неким эталоном настоящего украинца на многие столетия.

Но вскоре после этого в Люблине произошло одно из решающих событий для украинской истории: в 1569 г. Литва, ослабленная Ливонскими войнами с Московией Ивана Грозного, была вынуждена уже окончательно объединиться с Польшей в одно государство — Речь Посполитую (Республику Двух Народов), в котором все украинские земли перешли под контроль Короны Польской. Эта перемена, сначала прошедшая незаметно для основной массы украинского населения, во многом ускорила историческое время на Руси — в экономике, социальных процессах, религиозной и политической жизни.

Обширные малонаселенные территории Поднепровья, а особенно Левобережья, нуждались в освоении, рабочих руках. Кругом были разбросаны разрушенные и запустевшие поселения и руины городков еще древнерусских времен. Все это могло снова ожить. В малонаселенных Литве и Белоруссии не могли рекрутироваться новые поселенцы. При Речи Посполитой колонисты начали приходить из малоземельной и бедной на хорошие почвы Галиции — православные и католические шляхтичи со своими крестьянами, польские и немецкие ремесленники, еврейские торговцы. Из фамилий мелкой православной шляхты, добравшейся из Галиции до Поднепровья, можно назвать такие, как Хмельницкие и Сагайдачные. Князья, как люди, могущие «поднять» больший регион, выкупали или получали от короны значительные земельные владения. Например, Вишневецкие колонизировали большую часть нынешней Полтавской области, построив свою столицу в Лубнах.

В советских учебниках было принято писать, что эти земли массово раздавались польским магнатам, которые сразу же брались угнетать народ, но это не так. Новые земли отдавались достаточно продуманно, под контролем Сейма, имения могли получить и магнаты, и мелкие шляхтичи. Колонисты освобождались от налогов на разные сроки, такие же условия были и для селян, приходивших селиться на чьи-то земли, — их надолго освобождали от многих повинностей. Польза от магнатов была еще и та, что у короны польской было маловато военных возможностей для охраны далекой и протяженной юго-восточной границы, а у князей были частные армии от нескольких сотен до нескольких тысяч человек. В условиях постоянной татарской угрозы для местного населения это было совсем небесполезно. Да и большая часть магнатов сначала представляла старые православные роды с Волыни и Белоруссии, а не польскую знать. Местные русские князья пока не ощущали себя частью польско-шляхетского мира и сосредоточились на местных делах. Их возможности постепенно усиливаются настолько, что их стали назвать в Украине «королятами», фактически они были независимы от Варшавы и представляли самостоятельный консервативный фактор местной политики. Иногда они вели собственную внешнюю политику, к примеру, активно поддерживая московских самозванцев в «смутное время».

В 1570-е годы начинаются попытки взять на коронную службу часть запорожских казаков, вписать их в «Реестр» оплачиваемых государством солдат и разместить как гарнизоны в приграничных приднепровских местечках. Если говорить о действовавшей на бывшей литовской Украине правовой системе, то здесь действовало одно из самых гуманных на то время законодательств — «Литовские статуты». При этом на Волыни, Киевщине и Брацлавщине (Восточное Подолье) сохранялись давние права и обычаи, официальное «русское письмо». В декларациях польского Сейма гарантировалась и свобода вероисповеданий, так что поначалу не было каких-либо особых причин для недовольства «новыми властями». Наоборот: экономическая жизнь края оживилась, европейская окраина все больше втягивалась в общеевропейские экономические связи, торговлю зерном, скотом и прочими ресурсами с западными странами через польскую Балтику.