Читать онлайн «Размагничивание кораблей Черноморского флота в годы Великой Отечественной войны». Страница 19

С каждым днем доставлять в Севастополь подкрепление, военные грузы и эвакуировать раненых становилось все труднее, потери защитников города не восполнялись. 19 июня 1942 г. войска противника прорвались к Северной бухте. Теперь наши корабли могли заходить только в небольшую Камышовую бухту. Об огромных трудностях последних рейсов в осажденный Севастополь рассказал в своей книге командир лидера «Ташкент» В. Н. Ерошенко[55].

Еще в начале мая 1942 г. стали совершать непрерывные рейсы из Новороссийска в Севастополь и подводные лодки, доставлявшие грузы и эвакуировавшие раненых. Так, 7 мая начали свои походы в Севастополь подводные лодки Л-4 (командир капитан III ранга Е. П. Поляков) и Д-4 (командир капитан III ранга И. С. Израилевич), 15 мая — подводные лодки Л-5 (командир капитан-лейтенант А. С. Жданов) и Л-23 (командир капитан III ранга И. Ф. Фартушный), 30 мая — подлодка С-32 (командир капитан III ранга С. К. Павленко), а с 14 июня — все подводные лодки Черноморского флота, находящиеся в строю[56].

Доставка грузов подводными лодками, помимо ограничений их размеров проемами люков, осложнялась еще и тем, что для перевозки бензина использовались балластные цистерны подводных лодок. Через малейшие щели в их швах пары бензина проникали в отсеки, вызывая отравления людей (потерю сознания, опьянение, глубокий сон), а при высокой концентрации бывали случаи пожаров и взрывов[57].

Во время кратковременного пребывания в Севастополе при очередных рейсах подводные лодки А-2 и М-117 получили серьезные повреждения от авиации противника, но были отремонтированы и возвратились в строй. В их ремонт вложили много труда офицеры Технического отдела Черноморского флота: начальник оперативной группы инженер-капитан II ранга И. Д. Кокорев, инженер-капитаны III ранга Э. Ф. Мутуль и А. Г. Баклагин, рабочие-ремонтники и экипажи подводных лодок[58].

Из рассказов очевидцев Э. Ф. Мутуля и А. Г. Баклагина известно, что в один из последних дней обороны Севастополя Иван Дмитриевич Кокорев, имевший пропуск на подводную лодку для эвакуации, с трудом пробирался через толпу к причалу на Херсонесе и, увидев в толпе плачущую женщину с двумя детьми, отдал ей свой пропуск. После войны от капитана II ранга Колошина из Севастополя стало известно, что И. Д. Кокорев попал в плен и трагически погиб. Он был убит перед строем военнопленных палачом-предателем ударом металлическим прутом по голове.

Последними от мыса Херсонес 3 июля 1942 г. отошли подводные лодки М-112 (командир старший лейтенант С. Н. Хоханов) и А-2, которую вел командир дивизиона капитан II ранга Р. Р. Гуз. Еще пять наших подводных лодок в течение трех дней пытались прорваться к Херсонесу. За это время они 36 раз подвергались преследованиям противолодочных сил противника. Вражескими кораблями блокадного дозора и авиацией на них было сброшено 3898 глубинных и авиационных бомб[59].

Конечно, главные сражения происходили на сухопутном фронте, где германское командование стремилось любой ценой овладеть Севастополем и сосредоточило большое количество войск и техники. Они имели двукратное преимущество в живой силе и артиллерии, четырехкратное — в танках и десятикратное — в авиации[60] Впоследствии французский военный историк генерал Шассен писал, что только за последний 25 дней боев немецкая артиллерия выпустила по Севастополю 300 тыс. снарядов, а авиация сбросила 125 тыс. тяжелых авиабомб — почти столько, сколько было сброшено к тому времени английским воздушным флотом на всю Германию с начала войны[61].

За время наступления на Севастополь немецкие-войска потеряли более 300 тыс. убитыми и ранеными. Только беспримерный героизм и мужество защитников города позволили им выстоять в неравной борьбе в течение 250 дней.

2 июля 1942 г. в Поти около 17 часов я закончил работу на эскадренном миноносце «Бодрый», стоявшем у стенки. Сошел с корабля на берег и стал перечислять старшему мастеру мастерской № 4 Г. И. Безбородько работы по ремонту размагничивающего устройства, которые необходимо еще выполнить. Во время разговора мы услышали близкий шипящий звук, и по носу с левого борта примерно в 10–15 м от эсминца взметнулся столб воды и ила. Это упала первая бомба. Затем послышались шум и взрывы еще нескольких авиабомб, полетели осколки и камни. Мы бросились на землю и лежали, пока не прекратились взрывы.

В это время на причалах происходило оживленное движение. Следуя уставу, личный состав кораблей, выполнявший в тот момент различные работы на берегу, устремился на свои боевые посты на кораблях, а мы — в Технический отдел, расположенный в здании Интернационального клуба моряков вблизи причала.

Бомбежка возобновилась. Одна из бомб попала в машинное отделение эсминца «Бодрый», сильно его искорежила, а торпедный аппарат с четырьмя торпедами развернула вверх. К счастью, торпеды не взорвались. Несколько бомб упало на причал и в склад Технического отдела, где начался пожар. Здесь я и имел возможность наблюдать очень четкие действия С. И. Ставровского, который, как старший по званию офицер, возглавлял действия личного состава отдела, моряков и рабочих по борьбе с пожаром.

Бомбежка закончилась, был дан отбой воздушной тревоги… собаки возвращались в порт! Да, да, я не оговорился. Дело в том, что во время войны появилось много бродячих собак, они собирались в морском порту, где кормились пищевыми отходами с кораблей. Они настолько привыкли к новой жизни, что по сирене воздушной тревоги убегали из порта, а после отбоя возвращались на обжитые места. Мне рассказывали матросы с одного корабля, что среди собак были и такие, которые, завидев поднятые на кораблях два флага, обозначавшие по своду сигналов «Самолеты противника в нашем квадрате», не ожидая сирены, убегали из порта.

Минут через 30 после отбоя я направился по делам на территорию порта. Поблизости от трехэтажного жилого портового дома, до которого было метров 80, я услыхал сильный треск, а затем грохот обвала и ощутил вибрацию почвы. Дом был закрыт серым облаком пыли. Я остановился в недоумении, ведь не была слышно падения авиабомбы. Что это? Постепенна пыль осела, и моему взору предстал жилой дом в разрезе. Во многих комнатах на всех трех этажах осталась стоять часть мебели: шкафы, столы, диваны, стулья, висели зеркала, картины, шторы. Такого я еще не видел ни разу в жизни!

В Поти, где это произошло, почва болотистая. Упавшая вблизи дома авиабомба вызвала оседание грунта, в том числе и под одной из стен дома, и она рухнула. Конечно, рухнувшие стены я видел и раньше, на то было при прямом попадании авиабомб, когда все было искорежено, разрушено взрывной волной, а здесь, так сказать, продольный разрез дома «в чистом виде», с содержимым.

Через месяц после занятия Севастополя немецкое командование большими силами начало наступление на Кавказ. Почти одновременно были подвергнуты разрушительной бомбардировке Новороссийск и Туапсе. После ожесточенных боев 31 августа 1942 г. была оставлена Анапа, а 6 сентября в Новороссийск прорвались танки и автоматчики противника.

В это время я находился в Туапсе. Побывал на ремонтировавшихся кораблях и на СБР-2, которая в связи с ремонтом подводной части корпуса стояла на заводском стапеле. Мы вместе с ее начальником старшим техником-лейтенантом С. А. Барченковым и инженером техником-лейтенантом А. С. Шевченко осматривали подводную часть корпуса.

Загудела сирена воздушной тревоги. Сначала в бомбоубежище и в щели никто не пошел. Но вот одна за другой стали налетать группы бомбардировщиков противника и бомбить порт, судоремонтный и нефтеперегонный заводы и город. Начальник СБР-2 дал приказание личному составу, кроме вахты и аварийной команды, укрыться в щели. Мы ждали, когда бомбежка кончится, но массированные налеты все продолжались.

Таким сильным бомбардировкам Туапсе до сих пор еще не подвергался, бомбоубежищ и щелей было очень мало. Многие рабочие столпились у стен каменных заводских зданий. Одна из бомб попала прямо в многоэтажный дом. Рухнула стена, под которой стояли рабочие, и, когда рассеялась пыль, оказалось, что многие из них были завалены. С 9 августа в течение трех дней немцы непрерывно бомбили город. Были разрушены заводские цеха, портовые сооружения, нефтеперегонный завод, сильно пострадали жилые дома. Корабли по первой воздушной тревоге вышли в море, чтобы не быть неподвижной целью для бомбардировщиков, и поэтому не пострадали. В порту оставались лишь те, которые не имели своего хода: недостроенные корабли, приведенные сюда раньше из Николаева, — крейсер «Куйбышев» и два эскадренных миноносца — «Огневой» и «Озорной», несколько кораблей поменьше и несамоходные баржи. Им, конечно, изрядно досталось.