Читать онлайн «Россия. Крым. История.». Страница 26

Но прежде чем с головой окунуться в вихрь событий последнего периода Гражданской войны в Крыму, мы должны разобраться в трагической ситуации лета 1918 года — затоплении нашего Черноморского флота, которое состоялось по прямому приказу Ленина. Можно сказать даже — по неоднократному настоянию Ильича.

В марте 1918 года большевики подписывают с немцами Брестский мир. Одна из масштабных исторических фальсификаций призвана убедить нас, что большевики были немецкими шпионами. Это ложь, которую легко развеять именно на примере трагедии Черноморского флота. Если бы большевики действительно выполняли немецкую волю, то они постарались бы передать флот Германии целым. А они его утопили. Второй миф, связанный с этим событием, изобрели уже сами большевики. Часто можно встретить информацию, что, мол, Черноморский флот надо было взорвать, чтобы он не достался немцам. Допустим, это так, однако в данном случае совершенно непонятно, почему полстраны Германии по Брестскому миру отдать можно, а три сотни кораблей флота нет?! Нелогично получается — сначала все, что германцы потребовали, сделать, а потом из-за какого-то флота с ними снова вступать в конфликт. Спросите себя, кто больше всех не желал попадания русских кораблей к немцам и усиления немецкого флота? Ленин? Да ему все равно, пусть «империалистические хищники» друг друга грызут. А вот Антанте, и в первую очередь Великобритании, усиление морской мощи Германии — как кость в горле. Так что вовсе не в интересах Германии или революции Ленин старался потопить русские боевые корабли. На него давила такая сила, которой он не мог сопротивляться. В тот момент не мог — потом Ленин будет изящно «кидать» наших британских партнеров. Но летом 1918 года у него еще не было мощной Красной армии...

Подписав отдельный Брестский мир с «независимой Украиной» раньше, чем с большевиками, Германия создала «незалежну» Украину в качестве собственной кормушки — для гарантированного получения оттуда «сало, млека, яек».[240] И, кстати, никакого прока не получила, потому что была вынуждена, несмотря на «мир», держать на Востоке около 1 миллиона солдат, которых очень не хватало на западном фронте и которые потом поехали на Запад, только уже зараженные революционной пропагандой. В рамках этой книги из текста Брестского мира между красной Россией и кайзеровской Германией нас интересует всего две статьи. В первую очередь это статья VI, которая наглядно демонстрирует, что создание украинского государства было прямым действием врагов государства Российского. «Россия обязывается немедленно заключить мир с Украинской Народной Республикой и признать мирный договор между этим государством и державами Четверного союза. Территория Украины незамедлительно очищается от русских войск и русской Красной гвардии. Россия прекращает всякую агитацию или пропаганду против правительства или общественных учреждений Украинской Народной Республики».[241] Австро-Венгрия и Германия принимали Украину под свою защиту, на самом деле фактически ее создавая, так как никаких вооруженных сил у «молодой украинской демократии» не было. Об этом свидетельствует и дальнейшая судьба власти, подписавшей от имени Украины договор с немцами. Германия ее легко сместила и усадила «на трон» Украины гетмана Скоропадского — то есть монархическая Германия создала монархическую же Украину, отбросив в сторону «демократов», подписавших с ней договор.

В статье V мирного договора с немцами речь шла о судьбе русского флота: «Свои военные суда Россия либо переведет в русские порты и оставит там до заключения всеобщего мира, либо немедленно разоружит». Именно этот пункт и приведет к трагедии русского флота, которая хотя большей частью состоялась не в Крыму, но напрямую связана с Севастополем. Дело в том, что отвод войск и флота с «украинской территории» не представлялся возможным. Почему? Просто потому, что было непонятно, что же является территорией Украины. До Брестского мира такого государственного образования не было, а значит, не было и границ. В Балтийском море не было сомнений, какой порт является русским — это Кронштадт. Туда Балтийский флот и был уведен, что спасло его от уничтожения большевиками, хотя Троцкий предпринял титанические усилия, чтобы его затопить уже в Петрограде и Кронштадте.[242] На Черном море ясности, где заканчивается Россия и начинается Украина, не было, ведь никто о разъединении двух братских народов не мог помыслить и в страшном сне. Ситуация была во многом похожа на 1991 год, только во времена гражданской войны начала ХХ века все произошло максимально трагично.

По мнению германцев и украинцев, Севастополь уже весной 1918 года стал не русским портом, а следовательно, именно в нем согласно статье V Брестского мира корабли Черноморского флота должны были быть разоружены.[243] При этом в Берлине понимают, что Ленин не является «германским шпионом» и действует в интересах не Германии, а только что созданной революционной Советской страны. И его главная задача — устоять. Сделать все, чтобы революция не была задушена. А задушить ее в тот момент могут только две силы: Германия с союзниками или Англия с союзниками. Лавирование Ленина между этими двумя силами и есть суть 1918 года. И немцы, и англичане ситуацию прекрасно понимают, поэтому каждый из них давит на Ильича. Немцы — чтобы отдал корабли, англичане — чтобы утопил и не отдавал немцам.

22 апреля 1918 года немецкие войска захватывают Симферополь и Евпаторию, оккупация Севастополя становится неизбежной перспективой ближайших дней. 25 апреля 1918 года германское командование предъявляет ленинцам ультиматум о сдаче Черноморского флота. При этом немцы кроме официального послания Ленину и Троцкому обращаются еще и напрямую к руководству флота — Центробалту. Германское командование предлагает поднять на кораблях желто-синие «самостийные» флаги и обещает, что не тронет те, которые присягнут на верность Украине, признав их флотом союзного государства.[244] Перед моряками и оставшимися еще в живых офицерами Черноморского флота встает сложная дилемма. Изменить присяге России, стать «украинцами» и сохранить корабли или, сохранив верность «красной» Родине, увести корабли с возможной перспективой их потерять. Не дай бог никому такого выбора, сложно осудить и ту и другую стороны. Часть моряков решила в Новороссийск не идти, остаться и поднять украинские флаги. Другая часть кораблей, настроенных пробольшевистски, снимаются с якоря и покидают Севастополь. Среди них эсминец «Керчь», гордо поднявший на своей мачте красный флаг. Следующей ночью за ними выходят в море оба мощнейших дредноута — «Свободная Россия» («Императрица Екатерина Великая») и «Воля» («Император Александр III»), вспомогательный крейсер, пять эсминцев, подлодки, сторожевые катера и торговые суда. Как только корабли приближаются к проходу в боновых заграждениях, бухта освещается ракетами. Немцы успевают установить рядом с бухтой артиллерийскую батарею, которая открывает предупредительный огонь, большевики ответного огня не ведут. Эсминец «Гневный» получает пробоину и выбрасывается на берег в Ушаковской балке. Экипаж покидает его, взорвав машины. Мелкие суда, подводные лодки, катера, опасаясь обстрела, возвращаются к причалам. Дредноуты спокойно выходят в море — по ним германские артиллеристы все же стрелять не решаются. Таким образом, в Новороссийск уходят два линкора, 10 эскадренных миноносцев типа «Новик», шесть угольных миноносцев и 10 сторожевых кораблей. Сразу по прибытии революционно настроенная часть флота получает бодрую, почти поздравительную телеграмму из Москвы: «Выражаем всему личному составу флота, пришедшего в Новороссийск, братское приветствие от имени Морского комиссариата и Совнаркома. Революция оценит героические усилия, направленные в этих трудных условиях на спасение флота, страны и революции».[245]

Но все это являлось только началом трагедии. На самом деле повода для радости не было, никто в Москве спасать флот не собирался.[246] В начале мая командующий немецкими войсками фельдмаршал Эйхгорн, направляет в Москву ультиматум с требованием «о переходе флота из Новороссийска в Севастополь к 19 июня» для интернирования до окончания войны. Воевать нельзя — это спровоцирует немцев на окончательный разрыв с ленинцами, да и сил для этого нет. Даже просто обороняться в Новороссийске невозможно: нет укреплений, а войска разболтаны и деморализованы. Выполнить ультиматум, отдать флот Германии тоже не удастся — Англия и Франция этого допустить не могут, и в случае передачи кораблей судьба большевиков, вероятно, окажется печальной.

Итак, противиться немцам нельзя, противиться «союзникам» — тоже. Что же делать? Фантастическая гибкость Ленина помогает найти выход из сложившейся тупиковой ситуации. Немцы требуют заключить мирный договор с Украиной и передать ей корабли — хорошо, начинаем переговорный процесс. Мы, большевики, хотим строить с Киевом добрососедские отношения, просто вопросов к обсуждению много: границы, визы, раздел царских долгов. «Союзники» требуют флот затопить — отправляем в Новороссийск своего человека, чтобы он контролировал ситуацию и организовал уничтожение кораблей...