Читать онлайн «Римская империя. Величие и падение Вечного города». Страница 18

Отказ принять участи в борьбе против иноземных захватчиков в союзе со своими братьями сделал христиан-иудеев крайне непопулярными среди той части их народа, которая выжила в схватке, поэтому среди них новая религия не получила распространения. Несмотря на то что на них веками оказывалось сильнейшее давление, ортодоксальные иудеи до сих пор отказываются признать Христа истинным мессией. Однако то, что христиан не приняли другие иудеи, не означает, что эта религия всюду терпела поражение. То, что оно проникло к другим народам, в большой степени является заслугой иудея по имени Савл, который впоследствии стал известен под именем Павел, родственным первому, но по звучанию больше похожим на римское. Павел родился в городе Тарс на южном побережье Малой Азии в довольно зажиточной и влиятельной семье. Его отец (а следовательно, и он сам) был римским гражданином. Молодой человек был воспитан в строгом соблюдении законов Моисея в самом Иерусалиме и по вере являлся ортодоксальным иудеем — настолько, что, впервые познакомившись с учением христиан, проклинал их как отступников и возглавил движение за уничтожение этой религии. Впоследствии он добровольно отправился в Дамаск, чтобы и там преследовать ненавистных христиан, но, если верить истории, рассказанной в Библии, в дороге ему явился Иисус, и с этого момента Павел превратился в его ревностного последователя. Он начал проповедовать новую религию наиболее свободомыслящим из иудеев, и за это время пришел к выводу, что иудаизм очень далек от того, чтобы называться истинной религией, потому что в нем ненужные ритуалы затеняют истинную суть вещей и мешают увидеть Господа. Собственно говоря, для того, чтобы сделаться христианами, не нужно было проходить через процедуру обрезания и, кроме того, не приходилось запоминать сложный порядок обрядов, необходимых для истинного иудея; кроме того, можно было совершенно не думать об иудейском патриотизме и Храме Иерусалима. Таким образом, снималось большинство препятствий, помешавших иудаизму распространиться среди населения Империи. Почти сразу же после своего возникновения христианство начало быстро распространяться по островам Греции и Малой Азии и, наконец, проникло непосредственно в Италию. Распятие и воскрешение Христа, а также ритуалы, творившиеся в памятные дни этих событий, живо напоминали религиозные мистерии и потому были приятны массам. Образ Марии, матери Иисуса, нес на себе прикосновение тепла и женственности, а строгая мораль, которую предписывала новая религия, оказалась сродни философии стоиков. Таким образом, новая религия удовлетворяла запросам большинства. Нельзя сказать, чтобы ее воспринимали высшие классы общества, знакомые с философией Эпикура и мало думавшие о вечной жизни, но как раз в то время в подобной религии нуждалось большинство населения Империи, не видевшее большой радости в повседневности. Христианство предлагало им огромные возможности в обмен на минимум жертв, так что его широкое распространение среди беднейших слоев населения вскоре сделалось неизбежным.

Помимо всего прочего новая религия не была такой неподатливой, каким оставался иудаизм. По мере того как христианство распространялось среди людей, незнакомых с принципами иудейского вероисповедания, оно в равной мере впитывало в себя и воззрения греческих философов, и языческие обряды. К примеру, поклонники Митры (в течение двух столетий они были основными соперниками христиан) считали своим основным праздником 25 декабря. Митраизм являлся одной из форм поклонения солнцу, а на это число приходилось зимнее солнцестояние, после которого день вновь начинает удлиняться. В каком-то смысле это можно воспринимать как рождение светила и обещание того, что зима кончится, что скоро начнется лето и новая жизнь. Последователи других религий тоже отмечали этот праздник. К примеру, у римлян он считался посвященным богу плодородия Сатурну и в честь него проводились игрища под названием сатурналии. Это было время доброго согласия между людьми, когда даже рабам позволялось принять участие в общем веселье и на короткое время стать свободными гражданами. В эти дни все праздновали и дарили друг другу подарки. Христиане посчитали, что такой взрыв эмоций по поводу простой смены времен года стерпеть невозможно, но предпочли, вместо того чтобы бороться с праздником, приспособить его для своих целей, просто придав ему другое значение. Поскольку в Библии не было точной даты рождения Иисуса, решено было, что 25 декабря подходит для празднования годовщины этого события, точно так же как и любой другой день в году. Таким образом, появилось Рождество, которое и до сих пор отмечают именно в этот день. Даже в наши дни празднование 25 декабря сохранило некоторые черты римских сатурналий.

Для римлян, в особенности в первые полстолетия после смерти Иисуса, христиане были всего лишь очередной сектой в среде иудеев. Поскольку они не принимали участия в отправлении имперского культа, то считались опасными радикалами и потенциальными предателями. Эти опасения достигли высшей точки, когда в 64 г. н. э. (817 г. AUC) в Риме начался великий пожар, который продолжался в течение шести дней и уничтожил практически весь город. Нетрудно вообразить себе, каким образом это могло случиться. Беднейшие кварталы Рима состояли из полуразвалившихся деревянных лачуг, и любой пожар, начавшийся в одном доме, мог легко выйти из-под контроля и охватить весь город. Крупные пожары случались в Риме до Нерона, не раз происходили и после него, но из тех, о которых сохранились воспоминания, этот был самым ужасным.

В то время, когда началось бедствие, Нерон находился в Атинуме (современном Анзио), городке, располагавшемся на южном побережье Средиземного моря в тридцати милях от Рима. Как только весть о пожаре дошла до императора, он поспешил вернуться и сделал все возможное, чтобы организовать спасательные операции, построить временные убежища для тех, кто остался без крова, и т. д. Конечно же мания императорa устраивать зрелище из всего, что происходило вокруг, охватила Нерона и на этот раз. Глядя на ужасный пожар, охвативший город, на языки пламени, которые осветили все до горизонта, он вспомнил о великом пожаре Трои и не смог удержаться от того, чтобы достать свою лиру и спеть одну из лучших песен, посвященных этому событию. Так родилась легенда, что Нерон «играл на скрипке» (надо заметить, что этот инструмент появился только спустя столетия) в то время, когда на его глазах горел Рим.

После окончания бедствия были предприняты некоторые шаги для того, чтобы не допустить повторения этих печальных событий. Самые ужасные трущобы сломали, и при постройках было приказано придерживаться определенной высоты зданий для того, чтобы повысить устойчивость нижних этажей. Возможно, это было удобной возможностью перестроить Рим по новому, более разумному плану, но владельцы сгоревших зданий стремились вернуться на пепелище и снова отстроиться на новом месте, и Рим остался всё тем же плохо распланированным городом с запутанными узкими улочками.

Сам Нерон воспользовался случаем и построил для себя новый дворец из бетона, облицованного кирпичами; эта мощная конструкция, прекрасно защищенная от огня, вошла в моду и послужила образцом для многих обеспеченных жителей.

Конечно же римляне подозревали, что город загорелся не случайно. Скорее всего, Нерон полагал, что его враги постараются распустить слух о том, что император в припадке безумия сам поджег город. Поэтому он поторопился переложить всю вину за случившееся на плечи христиан и именно с этого момента христиан стали по-настоящему преследовать.

Многие погибли, встретившись на арене со львами, или другим, не менее ужасным образом. По преданию, в то время в городе находились Павел и Петр, старший из учеников Иисуса и руководитель христианской общины Рима (католики его считают первым епископом и, следовательно, первым папой римским). Говорят, что их обвинили в поджоге и за это предали мученической смерти. Гонения на христиан достигли такой силы, что, даже по свидетельствам нехристианских историков, сами римляне начали их жалеть. Все эти преследования сделали для распространения христианства в Империи больше, чем любые проповеди. Люди, которые мужественно умирали за свои убеждения, не могли не вызвать уважения у римских граждан — это было слишком сродни их собственной философии. Таким образом, усиливая репрессии, Нерон и его последователи ненароком добивались обратного эффекта.

Нерон, как и любой из первых императоров, был человеком подозрительным и немного побаивался римской аристократии. Его неизменно беспокоило то, что сенаторы до сих пор мечтают о возвращении своей прежней власти и славы, и потому он внимательно следил за ними и старался править твердой рукой. Однако жестокость Нерона только поощряла ненависть сената и заставляла его членов с горечью вспоминать о прошлом и сравнивать свое нынешнее унизительное положение с былыми славными днями, благодаря чему они постоянно плели заговоры с целью свержения императора. В 65 г. н. э. возникло движение за то, чтобы сместить Нерона и на его место посадить сенатора Гая Кальпурния Пизона. К сожалению, заговорщики не смогли достаточно быстро перейти к активным действиям, и кто-то успел донести об их планах императору. Результаты были ужасающими. Нерон казнил каждого, кто был причастен к заговору (или хотя бы был заподозрен в причастии). Так, Сенека и Петроний были вынуждены совершить самоубийство, а позднее та же участь постигла Корбулона, талантливого военачальника, очень отличившегося в борьбе с парфянами. Его убийство конечно же не могло быть с радостью воспринято солдатами и особенно сильно не понравилось командирам других римских легионов. Если казнь нескольких сенаторов и аристократов не вызвала бы у них ни малейшего волнения, то смерть соратника, естественно, задела за живое.