Читать онлайн «Христианство и спорынья». Страница 41

Как видно из этих примеров, вся картина процессов очень напоминает дело салемских ведьм. Те же галлюцинирующее девочки, обвиняющие всех подряд. Те же бредовые рассказы о шабашах и сатане. Напомню также еще раз о «покусанной» руке Мари Йоргенсдот. И, кстати, о красной скрипке сатаны в рассказе Марен.

Кандидат культурологии О. Христофорова в своей статье «Молот ведьм» писала о салемских процессах: «Девочки … начали разыгрывать из себя одержимых, корчились и бились в припадках во время проповедей, выкрикивая имена людей, якобы заколдовавших их».

Но нет никакого повода считать, что девочки из Салема именно «разыгрывали из себя одержимых», а не вели себя точно так, как и другие жертвы охоты на ведьм, о причинах которой О. Христофорова сама здесь же пишет: «охота на ведьм была следствием массового психоза, вызванного стрессами, эпидемиями, войнами, голодом, а также более конкретными причинами, в числе которых наиболее часто упоминается отравление спорыньей — плесенью, появляющейся на ржи в дождливые годы». Салемские процессы ничем, кроме своей известности, не выделяются из общей массы им подобных, и причина их лежит в том же «массовом психозе», а не в розыгрышах. А природа их психоза был вполне объяснена еще в 1976 году Л. Капорел, которая показала в своей работе «Сатана вырвался на волю в Салеме?», что дело было именно в отравлении спорыньей. Хлеб, который в 1692 году пекли салемские колонисты, был, естественно, ржаной. Когда Капорел удалось вскрыть связь салемских процессов со спорыньей, она отмечала, что девочки более восприимчивы к отравлению: «Эрготизм или перманентное отравление спорыньей были тогда обычной ситуацией, проистекающей из питания зараженной рожью. По некоторым эпидемиях представляется, что женщины были более подвержены заболеванию, чем мужчины. Дети и беременные женщины страдают от отравления спорыньей сильнее, хотя индивидуальная восприимчивость сильно варьируется».

Как отмечал Mappen (1980), в Салеме эрготизм затронул главным образом женщин и детей, проявляя характерные признаки — покалывание рук и пальцев, головокружение, галлюцинации, рвоту, сокращений мускулов, мании, психоз и бред.

Та же самая восприимчивость детей к отравлению наблюдалось и в Европе, согласно профессору Дж. Вонгу: «Последовали многочисленные эпидемии эрготизма следовали, когда тысячи умирали в результате постоянного потребления зараженной ржи, а наиболее восприимчивыми жертвами часто становились дети».

Но вернемся в Норвегию. То, что кто-то должен был заняться этих изучением судебных заседаний и прийти к соответствующим выводам относительно того, что же, кроме самой демонологии христианства, спровоцировало эти судебные процессы и сопутствующие им галлюцинации — это был только вопрос времени. И сегодня мы уже имеем вполне ожидаемый ответ в работе норвежского ученого Тобьорна Алма из университета Тромсо:

«В течение XVII столетия провинция Финнмарк наиболее всего пострадала от процессов над ведьмами, из всех зафиксированных в Норвегии; по крайней мере 137 человек подверглись суду, из них примерно две трети были казнены. Манускрипт конца XVII века, написанный правителем округа H. H. Lilienskiold, основанный на источниках этого времени, содержит детали о 83-х судебных процессах. Больше половины этих материалов содержат свидетельства о потенциально важной роли отравления спорыньей в появлении данных судебных дел. В 42-х случаях в этих судебных разбирательствах прямо заявлено, что люди «научились» колдовству, потребляя его в форме хлеба или других продуктов муки (17 случаев), в молоке или пиве (23 случая), или в их комбинации (два случая). В случаях, связанных с молоком, несколько допрошенных ведьм показали, что черные зерноподобные включения были замечены ими в молоке. Медицинские симптомы, соответствующие отравлению спорыньей были зарегистрированы в многочисленных судебных процессах. Эти симптомы включали гангрену, конвульсии и галлюцинации. Установлено, что галлюцинации часто происходили эксплицитно после потребления пищи или питья. Большинство обвиненных ведьм было женщинами норвежского этноса, живущего в прибрежных сообществах, где импортированная мука являлась частью диеты. Лишь незначительное число жертв, пострадавших в результате судебных процессов против колдовства, в основном независимые саами — мужчины, обвинялись, например, в выполнении традиционных шаманских ритуалов. Вся мука, доступная в Финнмарк в течение конца XVII столетия была импортированной. Рожь (Secale cereale), которая особенно подвержена заражению спорыньей, была основной частью импортированного зерна».

Судебные процессы над животными, регулярно проходившие в средние века, могут показаться бредом и безумием (чем они, собственно и являлись), но объяснить причины этого сумасшествия можно, если посмотреть на суды не только как на отражение средневековой суеверной ментальности, но и через призму понимания их галлюциногенного характера. В обществе, отравленном спорыньей и живущем наяву в мире Босха, населенном монстрами, суккубами и инкубами, коровы и петухи вполне могут служить дьяволу, ведьмы превращаться в кошек, а гусеницы и майские жуки тучами собираться на Церковные Суды и выполнять Божественные предписания на выселение.

Светские процессы против отдельных животных, обвиняемых в уголовном порядке за убийство и членовредительство, регулярно проходили в Европе. Впрочем, слово «светские» здесь вряд ли уместно, ибо на процессах господствовал ветхозаветный принцип: око за око, зуб за зуб. «Я взыщу и вашу кровь, в которой жизнь ваша, взыщу ее от всякого зверя» (Быт. 9:5).

И если инквизиция однозначно предпочитала костер, то светские суды способы казни выбирали разнообразные — в соответствии с тяжестью содеянного. Так, собаку, укусившую чиновника, австрийский суд приговорил к «одному году и одному дню тюрьмы», ослу, забредшему на чужое поле, отрубили ухо, а двух свиней-убийц заживо закопали в землю. В большинстве же случаев ограничивались публичным повешением. Бывало, что зверей даже обряжали в одежды, чтобы все выглядело «как у людей». При этом как раз с людьми обычно поступали наоборот: «Казни предшествовала процедура социальной деградации осужденного: с него срывали одежды, соответствовавшие его сословному статусу».

В течение всего процесса проштрафившиеся четвероногие пребывали в одиночном заключении. Соблюдались все положенные церемонии — до мельчайших мелочей. В архивах французского города Мелен сохранился отчет по расходам на казнь свиньи: «Кормление свиньи в тюрьме: 6 парижских грошей. Далее — палачу… для приведения приговора в исполнение: 54 парижских гроша. Далее — плата за телегу, на которой свинья была доставлена к эшафоту: 6 парижских грошей. Далее — плата за веревку, на которой была повешена свинья: 2 парижских гроша и 8 денариев. Далее — за перчатки: 2 парижских денария». По сравнению с европейскими судами, аналогичный приговор российского правосудия времен Павла I, приговорившего бодливого барана к ссылке в Сибирь, выглядит достаточно мягким.

Но уголовные суды — лишь малая доля процессов. Не оставалась в стороне Церковь, проводя над животными суды массовые. На этих судах обвиняемыми выступали мухи, гусеницы, саранча, кошки, рыбы, пиявки и даже майские жуки. Над последними садовыми вредителями, именуемыми еще майскими хрущами, в 1479 году в Лозанне (Швейцария) состоялся громкий процесс, длившийся два года. Решением суда шестиногим преступникам предписывалось незамедлительно покинуть страну. Множество подобных судебных дел описываются в классическом труде Дж. Фрэзера.

«В Европе вплоть до сравнительно недавнего времени низшие животные в полной мере несли наравне с людьми ответственность перед законом. Домашних животных судили в уголовных судах и карали смертью в случае доказанности преступления; дикие животные подлежали юрисдикции церковных судов, и наказания, которым они подвергались, были изгнание и смерть посредством заклинания или отлучения. Наказания эти были далеко не шуточные, если правда, что св. Патрик прогнал в море заклинаниями всех пресмыкающихся Ирландии или обратил их в камни и что св. Бернар, отлучив жужжавших вокруг него мух, уложил их всех мертвыми на полу церкви. Право привлечения к суду домашних животных опиралось, как на каменную скалу, на еврейский закон из Книги завета. В каждом деле назначался адвокат для защиты животных, и весь процесс — судебное следствие, приговор и исполнение — проводился при строжайшем соблюдении всех форм судопроизводства и требований закона. Благодаря исследованиям французских любителей древностей были опубликованы протоколы 92 процессов, прошедших через суды Франции между XII и XVIII вв. Последней жертвой во Франции этой, можно сказать, ветхозаветной юстиции была корова, которой был вынесен смертный приговор в 1740 г. нашего летосчисления».