Читать онлайн «Ганнибал. Военная биография величайшего врага Рима». Страница 43

При звуках трубы сражение, как обычно, началось со стычек легковооруженных пеших воинов, застрельщиков и копьеносцев, которые отступили через ряды своих армий, когда у них закончились метательные снаряды. Балеарские пращники Ганнибала обрушили дождь из камней на римские отряды. Ливий сообщает, что «консул Павел еще в самом начале был тяжело ранен камнем из пращи, но продолжал сражаться — сперва на лошади, а после, когда не стало сил держать поводья, пешим».[427]

Передняя линия римлян перешла в наступление. Но прежде чем римляне подошли к карфагенянам, Ганнибал бросил в бой конницу. Испанские и галльские всадники под командованием Гасдрубала вступили в бой с римской конницей на правом фланге римлян. И Ливий, и Полибий рассказывают, что противники сражались ожесточенно, и многие всадники спешившись, так что какое-то время их борьба напоминала пехотный бой. Согласно Ливию, это произошло из-за нехватки места, и пехота мешала коннице маневрировать. Ливий сообщает, что «борьба, чем дольше длилась, тем была ожесточеннее, и разбитая римская конница повернулась и бросилась бежать».[428] Во время этой ожесточенной схватки многие всадники были убиты и отступили в реку. Бежавших карфагеняне рубили и избивали беспощадно. Римская пехота подошла к карфагенской линии примерно в то время, когда римская конница обратилась в бегство.[429]

Нумидийцы с правого фланга, нападавшие на союзническую конницу левого фланга, не причиняли противнику большого урона и сами не терпели серьезного урона благодаря привычному для них способу сражения; однако, непрерывно нападая на римлян со всех сторон, они лишали их возможности действовать. Их роль заключалась не в том, чтобы разгромить вражескую конницу, а в том, чтобы защитить фланг пехоты. Конница Варрона действовала точно таким же образом, оставаясь на месте и прикрывая фланг римской пехоты.

В центре римская пехота вошла в соприкосновение с карфагенской линией. Под давлением легионеров испанцы и галлы начали отступать. Ливий рассказывает, что «некоторое время ряды испанцев и галлов выдерживали бой и храбро сражались с римлянами; но затем, подавляемые тяжелой массой легионов, они подались и начали отступать назад, разорвав линию полумесяца. Римские манипулы стремительно преследовали врага, без труда разорвали неприятельскую линию, потому что строй галлов имел незначительную глубину, между тем как римляне сдвинулись с флангов к центру, где шла битва».[430] Легионеры так далеко оттеснили центр карфагенской линии, что прошли мимо африканцев, размешенных на обоих флангах.

Легионы все глубже врубались в карфагенский центр. Вся карфагенская линия подалась назад, изогнутый строй исчез, а затем под давлением римских манипул стал прогибаться, образуя V-форму. Чем глубже проникали римляне, тем сильнее их сжимали с двух сторон карфагеняне. Через какое-то время почти вся римская пехота была зажата внутри V-образного карфагенского строя. Манипулы все теснее прижимались друг к другу до тех пор, пока не лишились возможности маневрировать, и могли двигаться только в одном направлении — вперед. В этих условиях римские офицеры уже не могли командовать своими воинами. То, что вначале было армией, управляемой и дисциплинированной, превратилось в толпу, неуправляемую и обезумевшую от ужаса.

Гасдрубал, обратив римскую конницу в бегство, набросился сзади на конницу союзников на левом фланге римлян (см. карту 8). Италийские всадники не выдержали удара, сломали строй и рассыпались. Гасдрубал послал нумидийцев преследовать союзническую конницу, чтобы она уже не могла вернуться на поле боя. Римская пехота теперь была полностью зажата в образованной отступающей пехотой Ганнибала V-образной воронке и не могла двигаться даже вперед. В этот решающий момент африканские копейщики обратились вовнутрь, развернулись из колонны в фалангу и двинулись на фланги римлян. Римляне сбились в кучу, словно стадо коров. По словам Полибия, «не имея более возможности вести сражение по всей линии, римляне в одиночку и отдельными манипулами дрались с неприятелем, теснившим их с боков».[431] Римская армия перестала быть соединением манипул и пехотных линий и превратилась в неорганизованную толпу.

«Гасдрубал, как рассказывают, придумал соответствующую обстоятельствам меру, а именно; принимая во внимание многочисленность нумидийцев и зная, насколько они опасны и страшны для противника, разом обратившегося в бегство, он предоставил бегущих их судьбе в лице нумидийцев, а сам устремился на место сражения пехоты, чтобы помочь африканцам. Подойдя к римским легионам с тыла и одновременно в нескольких пунктах направив на них свою конницу, Гасдрубал привел римлян в смятение».[432] Лишенная способности маневрировать, отрезанная с тыла, римская армия была уничтожена там, где стояла.

Однако не следует думать, что это далось карфагенянам так легко. Воины Ганнибала наносили удар за ударом, час за часом по римлянам, которые оказывали ожесточенное сопротивление на протяжении длительного времени. В конце концов легионы дрогнули и бросились бежать. Согласно Ливию, к началу битвы римская армия насчитывала 80 тысяч человек, и «всего убито было сорок пять тысяч пятьсот пеших воинов и две тысячи семьсот всадников, из них половина римские граждане и половина союзники».[433] В других местах в сочинении Ливия появляется, что в плен было взято примерно 19 тысяч человек, причем некоторые успели добраться до римского лагеря, но сдались после того, как были окружены.[434] Карфагеняне потеряли 5700 человек: 4000 галлов, сражавшихся в центре линии, 1500 африканских и испанских пеших воинов и приблизительно 200 всадников.

Не следует думать, что потери Ганнибала были незначительными. Он понес серьезные потери, составившие 11,5 процента от его армии. Эти данные свидетельствуют о том, что борьба была крайне ожесточенной даже после того, как римляне попали в окружение.[435] Много римских сенаторов, сыновей из известных семей и правительственных чиновников приняли участие в битве при Каннах. Один из консулов, Эмилий Павел, был убит. Такая же судьба постигла двадцать девять из сорока восьми трибунов, старших офицеров. Погибли восемь сенаторов и много всадников. Согласно Ливию, спустя несколько недель «Магон, посланный в Карфаген с вестью о победе, рассыпает на пороге сената золотые кольца, снятые с убитых римлян; колец этих, говорят, набралось больше полной хлебной меры».

В общей сложности погибло приблизительно 54 тысячи человек; тела убитых лежали на территории приблизительно равной по площади Центральному парку. Мало людей, до и после, были свидетелями подобной картины.[436] Ливий описал поле боя после окончания сражения.

«На следующий день, чуть рассвело, карфагеняне вышли на поле боя собрать добычу; даже врагу жутко было смотреть на груды трупов; по всему полю лежали римляне — тысячи пехотинцев и конников, — как кого с кем соединил случай, или бой, или бегство. Из груды тел порой поднимались окровавленные солдаты, очнувшиеся от боли, в ранах, стянутых утренним холодом, — таких карфагеняне приканчивали. У некоторых, еще живых, были подрублены бедра или поджилки, — обнажив шею, они просили выпустить из них остаток крови; некоторые лежали, засунув голову в разрытую землю: они, видимо, сами делали ямы и, засыпав лицо вырытой при этом землей, задыхались. Взгляды всех привлек один нумидиец, вытащенный еще живым из-под мертвого римлянина: нос и уши у него были истерзаны, руки не могли владеть оружием, обезумев от ярости, он рвал зубами тело врага — так и скончался».[437]

Ганнибал одержал блестящую победу над римлянами. В трех сражениях при Треббии, Тразименском озере и Каннах Рим понес невероятные людские потери. Порядка 100 тысяч человек, или 20 процентов мужчин призывного возраста, были убиты, взяты в плен или ранены.[438] Армия Ганнибала была способна продолжать наступление. Полибий рассказывает, что, когда Ганнибал и Магарбал обозревали пропитанную кровью долину, Магарбал предложил, не теряя времени, двинуться на Рим. «На пятый день, — уверял Магарбал, — ты будешь победителем пировать на Капитолии. Следуй за мной: я пойду с всадниками впереди, чтобы прийти раньше, чем они узнают, что я собираюсь идти». Ганнибал, вероятно потрясенный видом устроенного им побоища, отказался. Расстроенный его отказом, Магарбал воскликнул: «Не все, конечно, дают боги одному человеку! Ты умеешь побеждать, Ганнибал; пользоваться победой ты не умеешь».[439] Хотя война продолжалась еще пятнадцать лет, Ганнибал так и не напал на Рим.