Читать онлайн «Взлет и падение третьего рейха. Том I». Страница 94

Любая сторона его жизни и работы теперь строго регламентировалась продовольственным управлением рейха, которое Дарре учредил на основании закона от 13 сентября 1933 года. Это была большая организация, распоряжавшаяся любым видом сельскохозяйственного производства, переработки и сбыта продукции. В качестве лидера крестьянства в рейхе Дарре лично возглавлял это управление. Он преследовал две главные цели — установить для земледельцев твердые и выгодные цены и превратить Германию в страну, которая полностью обеспечивала бы себя продовольствием.

Насколько это удалось? Вначале земледелец, интересами которого так долго пренебрегало государство, занятое предпринимателями и рабочими, разумеется, был польщен таким вниманием к себе — как к «национальному герою и уважаемому гражданину». Еще больше остался он доволен повышением цен на сельскохозяйственную продукцию, которое Дарре осуществил путем простой волевой фиксации их на уровне, обеспечивающем крестьянину прибыль. В первые два года нацистского правления оптовые цены ни сельхозпродукцию выросли на 20 процентов (на овощи, молочные продукты и скот цены повысились даже немного больше). Но эта выгода была частично сведена на нет ростом цен на предметы, которые земледелец вынужден был покупать, прежде всего на машины и удобрения.

Что касается второй цели — самообеспечения продовольствием, то нацистские лидеры считали ее достижение крайне важным, поскольку, как мы увидим, уже тогда замышляли войну. Но решит продовольственный вопрос они так и не смогли из–за количеств и качества производительной земли по сравнению с населением. Несмотря на все призывы нацистов, содержавшиеся в широко раз рекламированной программе «Битва за сельхозпродукцию», страна смогла обеспечить себя продовольствием на 83 процента. Лишь за счет захвата чужих земель немцы стали получать столько продовольствия, что смогли продержаться всю вторую мировую войну.

Успех Гитлера в первые годы его правления опирался только на достижения внешней политики, которая обеспечила бескровные завоевания, но и на экономическое возрождение Германий, которое в партийных кругах и даже среди некоторых зарубежных экономистов превозносилось как чудо. Очень многим так и могло показаться. Безработица — это проклятие 20 — начала 30–х годов сократилась, как мы видели, с шести миллионов в 1932 году до менее одного миллиона спустя четыре года. За период с 1932 по 1937 год национальное промышленное производство возросло на 102 процента, а национальный доход удвоился. Стороннему наблюдателю Германия середины 30–х годов могла показаться огромным пчелиным ульем. Колеса индустрии вращались все быстрее, и каждый трудился изо всех сил.

В течение первого года экономическая политика нацистов, которая в значительной мере определялась д–ром Шахтом (на Гитлера она наводила тоску, поскольку в экономических вопросах он был почти полным невеждой), сводилась к усилиям трудоустроить всех безработных путем резкого увеличения фронта общественных работ и стимулирования частного предпринимательства. Безработным был предоставлен правительственный кредит в виде специальных векселей. Значительно снизились налоги для тех компаний, которые расширяли капитальные вложения и обеспечивали рост занятости.

Но истинной основой возрождения Германии было перевооружение, на которое начиная с 1934 года нацистский режим направил все усилия предпринимателей и рабочих наряду с усилиями военных.

Вся экономика Германии, которая на нацистском жаргоне именовалась военной экономикой, была намеренно организована так, чтобы функционировать не только во время войны, но и в мирное время, также ориентированное на войну. В своей опубликованной в Германии в 1935 году книге «Тотальная война», название которой было неверно переведено на английский как «Нация во время войны», генерал Людендорф подчеркивал необходимость тотальной мобилизации экономики страны, как и всего остального, чтобы надлежащим образом подготовиться к тотальной войне. Эта идея была не нова для нацистов. В течение XVIII–XIX веков Пруссия, как мы убедились, направляла около 5/7 государственного дохода на армию и вся ее экономика всегда рассматривалась в первую очередь как орудие обеспечения военной политики, а не народного благосостояния. Теперь нацистскому режиму оставалось лишь реализовать идею военной экономики с поправкой на третье десятилетие XX века. Результаты косвенно подытожил начальник военно–экономического штаба генерал–майор Георг Томас: «Истории известны лишь несколько случаев, когда страна даже в мирное время намеренно и систематически направляла весь свой экономический потенциал на нужды войны, как это имеет место в случае с Германией, которая была вынуждена поступить так в период между двумя мировыми войнами».

Германия, конечно, не была «вынуждена» готовиться к войне в таких масштабах — это было преднамеренным решением Гитлера. В секретном Законе об обороне от 21 мая 1935 года он назначил Шахта полномочным генералом военной экономики, обязав его «начать свою работу еще в мирное время» и предоставив ему власть для руководства «экономической подготовкой к войне». Несравненный д–р Шахт не стал ждать наступления весны 1935 года, чтобы начать расширенное строительство немецкой военной экономики. 30 сентября 1934 года, менее чем через два месяца после своего назначения министром экономики, он представил на рассмотрение фюрера «Доклад о ходе работы по экономической мобилизации по состоянию на 30 сентября 1934 года», в котором с гордостью подчеркивал, что на министерство «возложена экономическая подготовка к войне». 3 мая 1935 года, за четыре недели[70] до своего назначения полномочным генералом военной экономики, Шахт вручил Гитлеру составленную им лично памятную записку, которая начиналась с утверждения, что «осуществление программы вооружения в надлежащем темпе и в необходимых масштабах есть прямая (подчеркнуто им. — Авт.) задача немецкой политики, поэтому все остальное должно быть подчинено этой цели». Шахт пояснил Гитлеру, что, поскольку вооружения приходилось маскировать вплоть до 16 марта 1935 года (когда Гитлер объявил о призыве в армию для формирования 36 дивизий), на первом этапе необходимо использовать печатный станок для изготовления денег на финансирование вооружений. Он отметил также с ухмылкой, что средства, конфискованные у врагов государства (в основном у евреев) или снятые, например, с замороженных иностранных счетов, позволили оплатить пушки. И похвастался: «Таким образом, расходы на наши вооружения частично покрывались за счет кредитов наших политических врагов».

Хотя во время суда на Нюрнбергском процессе он, набросив; на себя личину невинности, протестовал против предъявленных. ему обвинений в участии в нацистском заговоре в целях подготовки агрессивной войны и заявил, что действовал как раз наоборот, — правда заключается в том, что никто иной не нес большей ответственности за экономическую подготовку войны, спровоцированную Гитлером в 1939 году, чем Шахт. Это полностью признавало и командование немецкой армии. По случаю 60–летия Шахта армейский журнал «Милитервохенблатт» в номере от 22 января 1937 года превозносил его как «человека, который сделал экономически возможным восстановление вермахта». И далее читаем: «Силы обороны обязаны огромным способностям Шахта тем, что, несмотря на все финансовые трудности, они смогли из армии, насчитывавшей 100 тысяч человек, вырасти до уровня их современной мощи».

Присущее Шахту умение виртуозно устраивать финансовые дела было направлено на оплату подготовки третьего рейха к войне. Печатание банкнотов было лишь одной из его уловок. Он проворачивал махинации с валютой так ловко, что, как подсчитали иностранные экономисты, немецкая марка одно время обладала 237 различными курсами сразу. Он заключал поразительно выгодные для Германии товарообменные сделки с десятками стран и, к удивлению ортодоксальных экономистов, успешно демонстрировал, что, чем больше ты должен стране, тем шире можешь развернуть с ней бизнес. Создание им системы кредита в стране, у которой мало ликвидного (легко реализуемого) капитала и почти нет финансовых резервов, стало находкой гения или, как говорили некоторые, ловкого манипулятора. Изобретение им так называемых векселей «мефо» может служить тому примером. Это были векселя, выдаваемые Рейхсбанком и гарантируемые государством. Использовались они для выплат компаниям по производству вооружений. Векселя принимались всеми немецкими банками, а затем учитывались немецким Рейхсбанком. Они не фигурировали ни в бюллетенях национального банка, ни в государственном бюджете, что позволяло сохранить в секрете масштабы перевооружения Германии. С 1935 по 1938 год они использовались исключительно для финансирования перевооружения и оценивались в 12 миллиардов марок. Разъясняя однажды их функцию Гитлеру, министр финансов граф Шверин фон Крозиг робко заметил, что они были всего лишь способом «печатать деньги».