Читать онлайн «Рыцари Нового Света». Страница 36

Тогда остается лишь доказать, что индейцы во всех отношениях стоят намного ниже испанцев, и потому должны им подчиняться. Аргументов у автора трактата — хоть отбавляй: тут и человеческие жертвоприношения, и каннибализм, и содомский грех, и многоженство, и язычество, и тираническая власть касиков, и дикость нравов… Что же касается испанцев, то Демократес прямо-таки поет гимн испанскому народу и заключает: «… по правде говоря, немногие народы способны сравняться с ним».

Д. В. Конхерт. Покорение индейцев-людоедов войсками Карла V (1555). Эта гравюра как бы иллюстрирует правоту тезиса о насильственной христианизации индейцев. Надпись на латыни, испанском и французском: «Прежде пожиравшие человеческую плоть индейцы, ныне укрощенные, дрожат пред непобедимым оружием цезаря»

Отсюда вывод: «Они, туземцы, настолько ниже испанцев, насколько дети несравнимы со взрослыми, а женщины — с мужчинами, и между ними существует такая же разница, как между обезьянами и людьми». Раз так, то в действие вступает неумолимый естественный закон: «По извечному закону справедливости и по естественному закону эти люди должны подчиниться более культурным и гуманным властителям и народам, дабы усвоить добродетели и мудрые законы последних, отвратиться от варварства и предаться более достойной жизни и культу добродетели». А кроме естественного закона, существует еще один неотразимый аргумент — дар Святейшего Папы, который «дал легитимное право Испании владеть землями этих варваров».

По вопросу о рабстве индейцев Хинес де Сепульведа придерживался убеждения, что индейцы — рабы по натуре и абсолютно не способны к разумному самоуправлению. Эти идеи также не отдавали свежестью. Упоминавшийся Джон Мэйр первым применил концепцию Аристотеля к Америке и предположил, что индейцы — рабы по своей человеческой природе, и этот тезис получил широчайшее распространение в философии и юриспруденции эпохи конкисты. Паласиос Рубиос исходил из того, что рабство — продукт греховной человеческой природы и оправдано различиями способностей людей: одним предназначено повелевать, другим — покоряться. Фрай Бернардо де Меса из ордена проповедников обосновывал тезис Мэйра географическими факторами: дескать, рабская натура индейцев обусловлена природной средой их обитания, ибо есть земли, кои Божьим промыслом предназначены быть отданы в пользование более разумных. Эти идеи развивал Овьедо: по его убеждению, сам природный мир Нового Света — дикий, «ущербный», «слабый» — порождает рабов по природе. Надо признать, что по вопросу о рабстве индейцев Хинес де Сепульведа проводил менее жесткую линию, чем иные из его единомышленников: по его убеждению, нельзя обращать в рабство тех из туземцев, кто добровольно подчинился испанцам; вот если они сопротивлялись «более культурным и гуманным» — тогда другое дело; но и в этом случае рабство — прощение, ибо злоумышленнику даруется жизнь.

Вернемся к названию трактата. К средневековой доктрине справедливой войны, изложенной выше, автор добавляет два легитимных повода для войны, имеющих самое непосредственное отношение к американской реальности. Первый — все то же культурное превосходство, какое позволяет, «если другого пути не остается, покорить оружием тех, кто по естественному закону должен подчиняться другим, но отказывается признать их господство». Другой повод — наказание за злодейства и грехи. На словах Хинес де Сепульведа не считал индейцев виновными в язычестве и даже признавал, что они не обязаны принимать христианство вопреки своей воле. В этом отношении, например, Мотолиния выступал с жестких позиций насильственной евангелизации, ссылаясь на поговорку «лучше добро насильно, чем зло добровольно».

Вместе с тем, полагал Хинес де Сепульведа, язычество индейцев порождало такие богомерзкие обычаи, с которыми уже никак нельзя было мириться. «Так что не столько неверность является справедливейшим поводом для войны против варваров, сколько их гнусная распущенность, их массовые человеческие жертвоприношения, крайние притеснения, какие они чинят множеству невинных, чудовищные людоедские пиршества, мерзкое идолопоклонство». Справедливых поводов для войны оказывалось более чем достаточно, чтобы признать полную правомерность конкисты, а самих конкистадоров — благороднейшими людьми, выполняющими высокую цивилизаторскую и христианскую миссию. Надо ли пояснять, что прекраснодушный Леопольдо был покорен железными доводами Демократеса.

Убедить воображаемого оппонента оказалось куда легче, нежели реальных. Примечательна в этом отношении судьба самой книги Хинеса де Сепульведы. Трактат сначала был одобрен к публикации Советом Кастилии, но, как полагалось, отдан на рецензию в Королевский Совет по делам Индий. А вот там возникли сомнения, и книгу, как нынче говорят, притормозили. Автор пожаловался Карлу V, тот повелел как можно скорее рассмотреть вопрос о публикации трактата.

И тут, на беду Хинесу де Сепульведе, в 1547 г. в Испанию явился Лас Касас и настоял, чтобы книгу обсудили еще раз и на высоком ученом уровне. Эту задачу возложили на авторитетные университеты Саламанки и Алкала-де-Энарес; там прошли обсуждения, и в результате трактат запретили к публикации. Удивительные все-таки вещи творились в тогдашней инквизиторской Испании! Книгу, которая превозносит испанскую нацию, утверждает права короны на Новый Свет и оправдывает ее колониальную политику, — эту книгу официально запретили! А трактаты, отрицающие власть папы и легитимность испанских владений и действий в Америке, издавались.

Пройдет всего несколько лет, и Лас Касас опубликует «Кратчайшее сообщение о разрушении Индий» (1552), и эта яростная обличительная книга, породившая «черную» легенду о конкисте, будет использована европейскими странами в их антииспанской политике. И еще одна гримаса Истории — по отношению к Хинесу де Сепульведе: пройдет три с половиной века, и не где-нибудь, а в самой Латинской Америке будет опубликовано множество трудов латиноамериканских же ученых, где в открытую будет говориться о расовой неполноценности индейца и метиса и о превосходстве европейца, и никто эти книги не станет запрещать.

Однако с историей книги Хинеса де Сепульведы мы забежали вперед, упустив ряд важных событий. В 1540 г. в Вальядолиде собралась хунта во главе с кардиналом Лоайсой, тогдашним президентом Королевского совета по делам Индий, чтобы в очередной раз решить наболевшие вопросы колониальной политики. Двухлетняя говорильня ни к чему путному не привела.

Мирная христианизация индейцев. Гравюра фрая Диего Валадеса из книги «Христианскаяриторика». Перуджия, 1579

Между тем Лас Касас, приехавший в Испанию в 1539 г., не дремал и со свойственной ему энергией будоражил общественное мнение, выступая в защиту индейцев. Когда в 1542 г. из Германии в Испанию вернулся Карл V, Лас Касас добился высочайшей аудиенции, и по императорскому повелению изложил перед комиссией прелатов и королевских советников основные положения своего труда «Средства спасения Индий». Главным же из этих «средств» (хотя оно и фигурировало под номером восемь) он считал уничтожение энкомьенды, обосновав оное двадцатью «обоснованиями» с обилием пунктов и подпунктов. Вдобавок он заказал множество копий этого текста и распространил его среди высших королевских чиновников.

Усилия Лас Касаса привели к тому, что император повелел созвать очередную хунту, и ей было предписано выработать новые законы Индий. Под таким названием — Новые законы — они и вошли в историю, утвержденные в Барселоне 20 ноября 1542 г. и дополненные в Вальядолиде в июне следующего года. Формально Лас Касас не участвовал в работе хунты, но все знали, что вдохновителем этих законов был именно он.

В Новых законах выделяются три тематические части. Первая касается организации и регламентации деятельности Королевского Совета по делам Индий — но мы не станем углубляться в бюрократические дебри. Вторая определяет функции и юрисдикции аудьенсий, судейских коллегий, которые были призваны ограничить власть конкистадоров. Первая аудьенсия была создана в 1526 г. в Мексике, ее президентом стал злейший враг Кортеса Нуньо де Гусман. В Новых законах была утверждена аудьенсия в Перу, в Лиме, и переведена аудьенсия из Панамы в Гватемалу и Никарагуа; таким образом, вместе с двумя прежними, в Мексике и в Санто-Доминго, судейских коллегий стало четыре. Третья, и самая обширная часть (пункты с двадцатого по тридцать девятый) касается обращения с индейцами, чему стоит уделить особое внимание. Ибо каждый из этих пунктов был как удар, один сильнее другого, по жизненным интересам конкистадоров.

Закон двадцатый гласил: «Приказываем и повелеваем, чтобы отныне и впредь ни под каким предлогом, будь то война, восстание либо выкуп, не разрешалось обращать в рабство какого бы то ни было индейца, и желаем, чтобы со всеми индейцами обращались, как со свободными подданными короны Кастилии, благо таковыми они и являются». Затем — предписание аудьенсиям освободить всех индейцев, ранее незаконно обращенных в рабство. Далее — запрет брать индейцев в услужение против их воли, включая запрещение насильно использовать их в качестве носильщиков и на добыче жемчуга. Все королевские чиновники, начиная с вице-королей, а также священнослужители должны передать под власть короны всех индейцев, каких имеют в личном услужении, — то есть, попросту говоря, лишаются своих энкомьенд. «…И даже если чиновники и губернаторы скажут, что желают покинуть свои посты, дабы оставить при себе индейцев, они все равно обязаны выполнить данное распоряжение».