Читать онлайн «Крепостная Россия. Мудрость народа или произвол власти?». Страница 10

К рассмотренной работе М.А. Литвинова близко примыкает по своему содержанию статья М. К. Любавского «Начало закрепощения крестьян», опубликованная в первом томе юбилейного сборника «Великая реформа». Как и Литвинов, Любавский утверждал, что в эпоху Киевской Руси предки крестьян – смерды, наряду с князьями, боярами и церковными учреждениями, являлись обладателями «хозяйственных усадеб с пахотными землями и разными угодьями». Но уже в то отдаленное время обозначилась и огромная разница между смердами и другими землевладельцами в экономическом и в правовом положении. «Смерды составляли ту самую народную массу, которая была подвластна князьям, которую они обложили различными данями и «уроками», различными повинностями в свою пользу», – писал Любавский. И далее: «Как человек, приносящий князю доход, смерд в некоторых случаях стал уже приравниваться к холопу»[82].

Приведенные суждения находятся в контрасте с бытовавшими тогда в дворянско-буржуазной историографии представлениями о крестьянах, которые будто бы до конца XVI в. были, вольными, кочующими с места на место людьми, никогда своей земли не имевшими, а испокон веков арендовавшими ее у феодалов.

Говоря о том новом, что внесли М.А. Литвинов и М.К. Любавский в освещение проблемы происхождения крепостного права, вместе с тем нельзя не отметить и внутреннюю противоречивость, которая присуща их взглядам. Оба автора заметно разошлись с подавляющим большинством дворянско-буржуазных ученых в оценке положения крестьян на ранних этапах истории России и по некоторым другим вопросам. Однако в дальнейших своих рассуждениях они явно оказались в плену сторонников безуказной теории, полагая, что главную роль в закрепостительном процессе в конечном итоге сыграли задолженность крестьян и старожильство.

Таким образом, дореволюционные дворянско-буржуазные ученые оказались не в состоянии решить проблему происхождения крепостного права в России. Основную причину этого они видели в недостатке фактического материала, которым располагала историческая наука. «Этот материал, – писал, например, С.М. Адрианов, – крайне скуден, страдает отрывочностью и вынуждает ученого, который желает привести в систему факты, извлеченные из старинных документов, прибегать зачастую к гипотезам и гадательным толкованиям. В силу этого все теории о возникновении крепостного права уподобляются, в большей или меньшей степени, художественному венку, сплетенному из логических построений, который редко радует взор созерцающего его цветом документального доказательства»[83].

Бесспорно, скудость и отрывочность документального материала была и продолжает оставаться серьезным препятствием на пути ученых в решении проблемы происхождения и сущности крепостного права. Однако не в этом заключалась главная причина. Кризис дореволюционной дворянско-буржуазной исторической науки явился закономерным следствием идеалистичности ее исходных методологических позиций. Идеалистическое мировоззрение дворянско-буржуазных, исследователей не справилось с вопросами генезиса многих явлений на Руси, в том числе и с проблемой закрепощения крестьян.

В противовес дворянско-буржуазным и либерально-народническим концепциям и в ожесточенной борьбе с ними с 80-х гг. прошлого столетия в России начала формироваться марксистская историческая мысль основой которой является учение об общественно-экономических формациях, о классах и классовой борьбе. Основоположники этого учения К. Маркс и Ф. Энгельс не оставили камня на камне от господствовавших ранее субъективно-идеалистических и надклассовых теорий, рассматривавших явления общественной жизни как хаос случайностей или как результат развития идей и деятельности отдельных выдающихся личностей. Они неопровержимо доказали, что история человеческого общества есть единый во всей своей громадной разносторонности и противоречивости процесс, определяющую роль в котором играет способ добывания средств, необходимых для существования людей, или способ производства материальных благ.

Опираясь на учение К. Маркса и Ф. Энгельса, В.И. Ленин еще до победы Октябрьской социалистической революции заложил прочный фундамент научного понимания истории нашей страны. Он дал классический образец диалектико-материалистического анализа и оценки многих общественных событий и явлений, в том числе и тех, которые непосредственно связаны с рассматриваемыми нами вопросами. Остановимся на некоторых из них.

В. И. Ленин очень часто в своих произведениях употреблял термины: «феодализм», «крепостничество», «крепостное право». Какое содержание он вкладывал в эти термины? Первое, что необходимо отметить: В.И. Ленин никогда не отделял феодализм от крепостничества, не противопоставлял их. Он вкладывал в эти термины одно и то же содержание. В работах В. И. Ленина феодализм и крепостничество всюду фигурируют как понятия однозначные, как синонимы, как определения одной и той же системы производственных отношений. Вот лишь некоторые из его высказываний. В работе «Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов?» В.И. Ленин говорит о переходе «от крепостнического, феодального способа производства к капиталистическому»[84]84. В статье «По поводу юбилея» В.И. Ленин высказывается еще более определенно: «Положение 19 февраля есть один из эпизодов смены крепостнического (или феодального) способа производства буржуазным (капиталистическим)»[85]. В лекции «О государстве» у В. И. Ленина есть такие слова: «В России в 1861 году тоже произошел переворот, последствием которого была смена одной формы общества другой – замена крепостничества капитализмом…» В этой же лекции в числе «крупных периодов человеческой истории» В.И. Ленин назвал «рабовладельческий, крепостнический и капиталистический»[86].

Возникает вопрос: применительно к какому периоду в истории России В.И. Ленин отождествлял феодализм и крепостничество, ставил между ними знак равенства? А.Г. Маньков высказал предположение, что такое отождествление В.И. Ленин делал лишь применительно к XVII–XIX столетиям[87]. Пожалуй, аналогичная точка зрения содержится и во «Введении» к разделу «Феодализм», помещенном в первом томе 12-ти томной «Истории СССР с древнейших времен до наших дней». В этом «Введении» академик Б.А. Рыбаков писал: «В России феодализм, как это показано В.И. Лениным, длился тысячу лет – от IX до XIX в. На своих начальных стадиях феодализм был прогрессивным общественным строем, несравненно более передовым, чем первобытно-общинный, и более гуманным, чем рабовладельческий строй. К концу своей тысячелетней истории феодализм принял жестокие формы крепостничества, порою близкого к рабовладению»[88]. Как понимать это высказывание Б.А. Рыбакова? Если в древней и средневековой Руси не было крепостничества, то. надо признать, что не было тогда и крепостного права. Существовал феодализм и феодальная зависимость крестьян, закрепленная нормами обычного права и писанными законами, а крепостное право как таковое отсутствовало. Оно возникло лишь на последних этапах в истории феодализма. Но чем отличалась феодальная зависимость крестьян от крепостнической? Было ли между ними какое-либо различие и как его уловить? Наконец, можно ли вообще представить феодализм без «крепости» крестьян, какой бы степени она ни была, по отношению к земле и феодалам? С этими, вопросами попытаемся разобраться в следующей главе. Сейчас же заметим, что Б. А. Рыбаков в приведенной выше цитате ссылается на работу В. И. Ленина «Левонародничество И марксизм». Между тем у В.И. Ленина в названной работе говорится: «И крепостничество и капитализм гнетут рабочего и стремятся удержать его в темноте. Но крепостничество может удержать и веками держит миллионы крестьян в забитости (например, в России с IX по XIX век; в Китае еще больше столетий)»[89]. Исходя из этого, очевидно, можно утверждать, что возникновение крепостничества В.И. Ленин относил не к XVII в. и не к концу «тысячелетней истории феодализма», а к IX в., т. е. ко времени образования Древнерусского государства.

Напрашивается второй вопрос: почему В.И. Ленин одну и ту же систему общественных отношений, один и тот же способ производства обозначал двумя терминами – «феодализм» и «крепостничество»? Определенную, а может быть и решающую роль, как полагают некоторые советские исследователи, здесь сыграли тактические соображения. Дело в том, что современная В.И. Ленину университетская дворянско-буржуазная историческая наука отрицала наличие феодализма в истории России. Лишь в начале ХХ в. Н.П. Павлов-Сильванский попытался обосновать тождество порядков, существовавших в средние века в Западной Европе и в нашей стране. Павлов-Сильванский считал, что и Россия в своем развитии прошла феодальную стадию, однако феодализм он понимал не как способ производства, а как определенную систему правовых отношений, как определенный политический строй государства. По его мнению, основными чертами феодализма являются раздробленность верховной власти и вассальная иерархия. Страна, расчлененная на множество независимых и полунезависимых владений, писал он, связывалась до некоторой степени в одно целое переплетающейся сетью вассальных договоров между этими владениями[90]. Исходя из такого понимания сущности феодализма, Павлов-Сильванский искусственно ограничивал его хронологические рамки применительно к России XII–XV веками, т. е. периодом феодальной раздробленности.