Читать онлайн «Рождение Руси». Страница 65

Смоленское княжество

Обращаясь по очереди ко всем русским князьям, автор "Слова о полку Игореве" очень сдержанно и несколько загадочно выражает свой призыв к смоленским князьям, двум братьям Ростиславичам:

Рюрик в это время был, как мы знаем, соправителем и потенциальным соперником киевского князя. Певец умолчал и о том и о другом, он просто отнес Рюрика в один раздел со смоленским князем, вероломным, эгоистичным Давыдом. Не входя во все тонкости межкняжеской вражды, то прорывавшейся безудержной яростью, как было в 1180 году, то затаенной, как в 1185 году, автор "Слова" напоминает смоленским князьям, что и они оба когда-то тяжело пострадали от половецких стальных сабель.

В 1177 году летом, "на русальной неделе", то есть в июне, половцы ворвались на Русь; Рюрик и Давыд были посланы против них, но "Давыд же бяше не при-тяги и бывше распре межи братьею", – вот когда начали их копья "розно петь". Половцы нанесли всем русским войскам страшное поражение. Святослав Всеволодич требовал суда над Давыдом, лишения его княжества. Об этих далеких и не очень приятных событиях и напомнил автор "Слова" князю Давыду, а заодно и Рюрику, как бы делая его ответственным за брата.

Десятилетняя вражда Святослава и Давыда сделала строки "Слова", посвященные смоленскому князю, слишком скупыми и вежливо-неприязненными. Из них очень трудно выяснить, что представлял собою в то время Смоленск.

Смоленское княжество – древняя земля кривичей – занимало срединное положение, было окружено со всех сторон русскими областями. Через Смоленск проходили важные магистральные дороги в Западную Европу и Византию: путь вверх по Днепру завершался у Смоленска; далее через систему волоков он мог вывести и в Западную Двину (к Полоцку и в Балтику), и в Ловать, и затем в Новгород.

Торговое значение Смоленска отражено в договоре Смоленска с Ригой и Готландом 1229 года.

Смоленское княжество, выделявшееся время от времени в удел еще в XI веке, обособилось от Руси при Ростиславе Мстиславиче (1127-1159), внуке Мономаха и отце упоминавшихся выше Рюрика и Давыда.

Смоленск имел очень удобную связь с Киевом – вниз по Днепру можно было пустить флотилию любых размеров, и всего лишь через восемь дней она была уже под стенами столицы. Единственным препятствием на этом пути был Любеч, принадлежавший черниговским князьям, но и оно было устранено. В 1147 году Ростислав, воспользовавшись отсутствием черниговских войск, сжег Любеч и, как он сам писал брату, "Ольго-вичам много зла сотворил". После этого в Любече жили только "псари да половцы", а смоленские ладьи беспрепятственно могли плыть в Киев.

Быть может, эта важная стратегическая близость к Киеву (в сочетании с полной безопасностью самого Смоленского княжества от половцев) и была причиной того, что почти все смоленские князья побывали на киевском престоле: Ростислав Мстиславич и его сыновья Роман и Рюрик, внук Мстислав Романович и сын Мстислава – Роман.

От времени Ростислава до нас дошел интереснейший документ, подробно вводящий нас в княжеское феодальное хозяйство. Это грамота Ростислава Мсти-славича епископу Мануилу, данная по случаю учреждения в Смоленске епархии около 1137 года. Здесь перечислены статьи княжеского дохода с разных городов Смоленского княжества, десятая часть которого (десятина) передавалась церкви. В 36 пунктах собралось различных поборов на 4 тысячи гривен; здесь были и виры, и продажи, и полюдье, торговые пошлины, мыт (таможенные сборы), гостевые и др. Епископ получал, кроме того, земельные владения с феодально зависимым населением (изгои, бортники и др.) и доходы с церковных судов по особым видам преступлений.

В то время во всех выкристаллизовывавшихся княжествах учреждались самостоятельные епархии и оформлялись имущественные права епископов. Происходило это по инициативе князей, закрепившихся в определенных землях и хотевших усилить свои позиции поддержкой церкви.

Рост церковных богатств и имений в 1130-е годы вызвал резкую критику. Климент Смолятич, известный писатель середины XII века, ставший по воле киевского князя митрополитом, писал, что он, Климент, не относится к тем, "ижи прилагают дом к дому и села к селам, изгои же и сябры и борти и пожни, ляди же и старины". Возможно, что Климент, отвечая смоленскому священнику, имел в виду прежде всего смоленского епископа, своего политического врага, Мануила. Самому Клименту было предъявлено любопытное обвинение в том, что он, христианин, слишком увлекается такими языческими "философами", как Гомер, Аристотель и Платон.

В княжение Давыда Ростиславича (1180-1197), уже известного нам по своим бесславным делам на юге, происходили конфликты между князем и горожанами Смоленска. У князя Давыда еще в молодости было много неприятностей с новгородцами, которые не один раз "показывали путь" ему. В 1186 году, вскоре после возвращения из-под Треполя, "въстань бысть Смоленске промежи князем Давыдом и Смолняны. И много голов паде луцьших муж". В чем состояли противоречия между князем и боярством, летопись не сообщает.

Смоленское княжество не было исключением – борьба боярства с князьями в очень резкой форме шла и в других землях.

К началу XIII века относится интереснейшее событие в Смоленске, приоткрывающее частично завесу над внутренней социально-идеологической жизнью русских средневековых городов: игумены и попы устроили всенародный суд над неким попом Авраамием. Одни хотели его заточить, другие – "к стене ту пригвоздить и зажещи", а третьи – утопить. Игумены и попы, "яко волы рыкающие", хотели, "аще бо мощно, жива его пожрети".

Чем же так разъярил Авраамий смоленских церковников? Оказывается, находясь в одном из окраинных монастырей Смоленска, Авраамий читал населению книги и "протолковывал" их всем – "малым и великим, рабам же и свободным и рукодельным". В Смоленске везде говорили, что "он уже весь град к собе обратил есть". Его обвиняли в чтении "глубинных книг", из которых одна упомянута в его житии. Это так называемая "Златая цепь", сборник изречений и слов, направленных иногда против "плохих пастухов" – попов и монахов. В таких сборниках появлялись антиклерикальные идеи, близкие учению западноевропейских вальденсов, преследовавшихся католической церковью. В сходных условиях на Руси возникли сходные идеи.

Открытая проповедь таких опасных для церкви идей, проповедь, обращенная к рабам и рукодельным, вызвала ненависть духовенства. Князь спас Авраамия от казни, но еретику-проповеднику церковь придавала такое значение, что по всем дорогам, ведущим в Смоленск, были поставлены воины (очевидно, владычные, епископские), преграждавшие путь сторонникам Авраамия; они действовали так решительно, что некоторые люди, шедшие к Авраамию, "разграблены быша".

Смоленское княжество, укрытое внутри русских земель от всех внешних врагов, долго, до начала XV века, сохраняло самостоятельность. Батый во время похода 1237-1238 годов направился было к Смоленску, но затем обошел его стороной. Очевидно, богатый торговый город, украшенный десятками великолепных зданий и обнесенный крепкими стенами, представлял непреодолимую преграду для войска, измотанного сопротивлением русских городов, и кровожадный завоеватель не посмел показаться под его стенами.

История Новгорода – это, во-первых, история одного из крупнейших городов средневековой Европы, а во-вторых, история необозримой страны, раскинувшейся от Балтики до Ледовитого океана и Урала. Когда впоследствии, при Иване III, Новгородская земля влилась в состав Московского централизованного государства, то сразу удвоила его размеры.

Истоки новгородской истории уводят нас в отдаленное время славянской колонизации севера, когда славяне-земледельцы медленно осваивали всю зону лиственных лесов Восточной Европы.

В своем расселении славяне долго не выходили за пределы этой пригодной для земледелия обширной области, доходившей до озер Чудского и Ильменя и до костромского Поволжья. Далее на север лежала зона безбрежной хвойной тайги, редко заселенной местным неславянским населением, жившим здесь со времен неолита и занимавшимся преимущественно охотой и рыболовством. Родовые поселки славян не заходили в эту суровую зону.

Вот именно здесь, на пограничье двух ландшафтных областей, где на протяжении сотен километров пришли в соприкосновение славянские и угро-финские племена, предки эстонцев, карелов, вепсов, коми, удмуртов, и возникла цепь древних городков, окаймлявших самые северные земли, до которых добрались в эпоху родо-племенного строя славяне. Таковы Псков и Изборск близ Чудского озера, Новгород на Ильмене, Белоозеро, Ростов. Одни возникли еще в догосударственную пору и были центрами тех или иных племенных союзов, другие же были поставлены как "новые города", как северные фактории Киевской Руси.