Читать онлайн «Аграрная исстория Древнего мира». Страница 50

После эпохи Рамессидов развитие, по-видимому, двигалось вперед среди противоположных течений, обусловленных сменявшимся господством то азиатских, то эфиопских влияний. Иноземное влияние объясняется окончательным устранением, благодаря созданию постоянного наемного войска, и без того изначально слабо развитого национального ополчения и все возрастающим значением состоящего по преимуществу из иноплеменников профессионального войска, которое служило опорой владычества фараона. Перенесение в Египет азиатской военной техники — коня и боевой колесницы — в эпоху господства гиксосов и в период последующих завоевательных войн привели к возникновению класса профессиональных воинов. Затем владычество сменявших друг друга иноземных племен привело к тому, что чем дальше, тем все более и более, по крайней мере фактически, иноплеменные солдаты и нередко крепостные (Leibeigenen) царя вместе с жрецами делили между собой власть над страной, со времен ассирийского завоевания никогда более на сколько-нибудь продолжительное время не видевшей свободы. Захват власти жрецом Аммона, затем ассирийская и эфиопская династии, в промежуток захват власти Бокхорисом, затем греческие влияния при Амазисе, далее, после персидского завоевания, борьба эфиопской, персидской и поддерживаемой греками туземной династий[143], приводившая нередко к отделению на долгие времена Верхнего Египта от Нижнего, — все это не давало установиться в Египте сколько-нибудь прочному политическому порядку вплоть до времен Лагидов. Тот тип, какой представляет собой страна при их режиме, в смысле меры свободы оборота, создался, конечно, лишь постепенно. Греческая традиция приписывает именно Бокхорису основные нововведения, изображая его наподобие эллинских «эйсимнетов»[144]: допущение очистительной клятвы, уничтожение долговой кабалы и, прежде всего, свободную отчуждаемость земли. Может быть, способ, каким Ревилью старается установить это, отчасти свидетельствует о богатстве его фантазии, но все-таки, по-видимому, не подлежит сомнению, что развитие менового хозяйства (Verkehrswirtschaft) было делом прежде всего азиатских влияний и затем антитеократической нижнеегипетской тирании, с которыми боролась теократия жрецов Аммона, опиравшаяся на захвативших престол эфиопов и на частью эмигрировавшую в Эфиопию касту воинов. Приблизительно во времена Бокхориса начинают появляться демотические контракты вообще и контракты о передаче земли в частности. Таким образом, действительно, по-видимому, произошла перемена в праве, регулирующем оборот, и, в частности, в земельном праве, даже, пожалуй, и секуляризация земли, с чем совершенно согласуется факт сожжения Бокхориса, как святотатца, восторжествовавшими сторонниками жреца Аммона (который является представителем принадлежащей богу верховной собственности на землю).

Как бы то ни было, явления частного оборота разрастаются теперь повсюду.

Постоянно возраставшее вплоть до эпохи Рамессидов преобладание ойкосного хозяйства фараона, конечно, сильно ограничивало в древне-национальном Египте круг экономических явлений, имеющих своей основой соответствующее условиям менового хозяйства (verkehrswirtschaftlicher) разделение труда. Не то, чтобы их когда-нибудь вовсе не существовало, — в древнейшем царстве они имели, относительно даже, может быть, большее значение для покрытия потребностей, чем во времена полного господства теократии и бюрократии. Но внешняя торговля, как с «Божьей землей» и «Пунтом» (с Аравией и сомалийскими берегами), так и с Сирией, юридически, да, главным образом, и фактически, находилась в руках самого фараона, а впоследствии как раз в руках храмов, которые владели собственными флотами. Она долго сохраняла форму обмена подарками между главами государств, как видно из переписки с вавилонским царем, найденной в Тель-эль-Амарне[145]. Туземных купцов, по-видимому, не знают египетские источники древнейших времен. Потом они вдруг появляются в качестве принадлежащих храмам зависимых (название их является производным от слова, означающего «опорожнять», т. е. опорожнять корабль). В Новом царстве они большей частью чужестранцы (семиты). Тогда как медь и золото добывались в самой стране, предметом ввоза в страну с самого же начала должны были стать не только серебро, первое время чрезвычайно редкое и потому вплоть до приобщения Египта к международному обороту (эпоха Нового царства) ценившееся дороже золота, но и олово и железо — последнее до эпохи Нового царства совершенно уступает свое место бронзе. В эпоху Нового царства предметами ввоза являются корабли, колесницы, оружие, сосуды, курения, скот, рыба и т. д. из Сирии и Вавилона, а соответствующими предметами вывоза — золото, но вскоре также и холст. При Рамессидах, по-видимому, появляются частные предприятия для перевозки товаров водой.

Точно так же, наряду с рабочими фараона, которые первоначально и по числу, и по значению своей работы играли преобладающую роль, снова все более и более начинает расти число (едва ли когда-либо совершенно исчезавших) «свободных» ремесленников. В литературных памятниках, относящихся к Древнему царству, упоминаются ремесленники, работающие на заказ, а наряду с этими «Lohnwerker» в смысле бюхеровской терминологии, по-видимому, также и «Preiswerker» (ремесленники, работающие на продажу). В какой мере носители древнеегипетской столь высокоразвитой художественной промышленности были крепостными (leibeigene) работниками царя и храмов, и в какой мере это были работавшие в «несвободной домашней индустрии («unfreie Hausindustrie») колоны или «свободные» ремесленники, обязанные исполнять литургии, выяснить будет нелегким делом. Как у деревень был свой староста, отвечающий за них перед фиском, так и у отдельных ремесленников каждого округа был свой (по-видимому, выборный) главный мастер. Первоначально он, очевидно, отвечал за исправную явку ремесленников на барщину к фараону, т. е. к номархам. Впоследствии положение ремесленников было, очевидно, отнюдь не одинаковым. Ремесленников, работавших на заказ («Lohnwerker»), по мере надобности вызывали на барщину и давали им на руки сырой материал (см. выше). Но наряду с этим, по-видимому, существуют ремесленники, которые сами доставали себе сырой материал и за это платили подати изделиями своего ремесла, перечни которых отличаются необычайным разнообразием. Поскольку сырой материал был предметом ввоза, а обработанные продукты предметом вывоза, представляется вероятным что производство находилось под непосредственным руководством фараона, знати и храмов. Во всяком случае, в документах отношение к ремесленникам как было, так и осталось презрительным. Ткачество, в особенности выделка холста, одно из самых важных ремесел, является, по-видимому, типичной несвободной профессией и попало прямо в руки рабов в ойкосе сначала фараона и аристократии номархов, затем в особенности в ойкосном хозяйстве храмов: так как народная масса, а первоначально и сам царь, не носили никакой одежды, кроме кожаного передника, ткани являлись отчасти предметом роскоши двора и чиновничества, отчасти предметом, по-видимому, монополизированного вывоза. Развитие и дифференциация потребностей, в особенности потребности в одежде, были, совершенно очевидно, следствием становившихся в Новом царстве все более и более тесными сношений с Передней Азией, в частности, с Вавилоном.

Частный внутренний меновой оборот есть, главным образом, обмен пищевыми продуктами и мелочными товарами; рыба, овощи, сандалии, простые украшения — вот обычные предметы рыночной торговли, которые мы видим на изображениях. Обмен есть обмен натурой. Лишь в Новом царстве мерилом ценности служит согнутая медная проволока определенного веса (uten, deben), с помощью которой расцениваются обмениваемые друг на друга товары, а иной раз возмещается излишек стоимости одного товара сравнительно с обмениваемым на него другим. Марки в руках рабочего Древнего царства, это, конечно, «тессеры»[146], чеки, ассигновки на выдачу продуктов из господских амбаров. Во внешней торговле были в ходу в качестве мерила ценности кольца из благородных металлов, как это было и в Вавилонии. Таким образом, «deben» есть прежде всего мерило стоимости и употребляется обычно как идеальное (а не действительное) орудие обмена (как первоначально и серебряный зекель в Вавилонии). В общем отношение uten’а как единицы веса к uten'у как единице ценности [денежной единице], по-видимому, еще совершенно не выяснено (ср., например, Bibi egypt. X, стр. 164). Натуральному обмену товарами соответствовал с древних времен (как первобытный предок фондовой биржи) натуральный оборот с рентами (Naturalrentverkehr): как жертвуют храму земельные участки, например, за ежегодно поставляемые им светильники, зажигавшиеся в дни поминовения усопших и т. д., так обменивают и выдачи натурой, получаемые чиновниками и другими имеющими на это право, на другие натуральные ренты: определенное число дневных рационов, которые следует получить из магазина — 1/360 годовой выдачи — обменивается, например, на ежегодно поставляемое определенное количество хлеба и пива и т. п. Мы видели совершенно то же самое и в Вавилонии.