Читать онлайн «Киммерийцы и скифы». Страница 6

Самым главным условием унификации степных культур было распространение кочевого скотоводства и вместе с ним новых форм быта, при которых многие прежние элементы культуры должны были исчезнуть, уступив свое место другим, более соответствующим изменившемуся образу жизни и новым отношениям между различными группами и слоями населения. Даже такой устойчивый, консервативный признак культуры, как обряд погребения, отступает под натиском новых обстоятельств и утрачивает многие прежние черты, что существенным образом усложняет задачу установления преемственности, а следовательно, и распознавания этнических образований.

В недавнее время Э. С. Шарафутдинова выделила особую, кобяковскую культуру, представленную несколькими поселениями на Нижнем Дону. Она определила ее хронологию X—VIII вв. до н. э. и отметила сходство ряда характерных для этой культуры элементов с распространенными в то же время на Северном Кавказе. Таким образом, оказывается, что в первые века I тысячелетия до н. э. сформировавшаяся где-то поблизости от Северного Кавказа, т. е. в Азово-Каспийском междуморье, особая культура, иначе говоря, особое этническое образование распространяется к Нижнему Дону и в течение по крайней мере двух столетий противостоит не только кобанской культуре Кавказа, но и заполняющим тогда Приазовско-Причерноморские степи кочевникам с тем, чтобы в VIII в. исчезнуть без следа. Было бы преждевременно уже теперь отождествлять кобяковскую культуру с киммерийцами, но она является бесспорным свидетельством нахождения в Азово-Каспийском междуморье населения, не совпадающего ни с населением горного Кавказа, ни со скифами Северного Причерноморья, а следовательно, и возможности открытия, если не в виде этой самой культуры, то какой-то другой, еще не обнаруженной среди совершенно недостаточно изученных древностей конца эпохи бронзы и начала железа в этой области, культуры предполагаемых киммерийцев. [22]

Хотя изложенная гипотеза остается не обоснованной прямыми археологическими данными, она мне представляется более вероятной, чем все другие, получившие отражение в литературе и также не доказанные бесспорными материалами. Киммерийцы могли сохраниться как особый народ до переселения их в Малую Азию в VIII в. только в пределах Азово-Каспийского междуморья, так как только оттуда они могли пройти к новому месту своего поселения по восточному побережью Черного моря. А они появились в Малой Азии через Закавказье, об этом согласно свидетельствуют и клинописные тексты, и Геродот.

Резюмируя сказанное, можно признать, что исторические скифы ведут свое происхождение от народа срубной культуры, в последней трети II тысячелетия до н. э. вытеснившего из Северного Причерноморья большую часть отождествляемого с киммерийцами народа с катакомбной культурой. Эта западная часть киммерийцев ушла за Дунай и Карпаты и через Балканский полуостров вместе с фракийцами вторглась в Малую Азию. Оставшаяся в Азово-Каспийском междуморье восточная часть киммерийцев в течение нескольких столетий сосуществовала в соседстве с иранской срубной культурой и за это время, как и последняя, утратила многие из своих прежних этнографических признаков, а затем в VIII в. до н. э. переселилась, как и ее западные соплеменники, в Малую Азию, но уже не по западному, а по восточному берегу Черного моря.

По Геродоту, скифы, преследуя изгнанных ими из Северного Причерноморья киммерийцев, сбились с пути и вместо того, чтобы идти вдоль западного побережья Кавказа, где шли киммерийцы, двинулись по Каспийскому побережью и поэтому оказались не в Малой Азии, куда удалились киммерийцы, а в Передней Азии в бассейне Аракса севернее озера Урмии (I, 103; IV, 12) в стране, называемой у Страбона Сакасена (XI, 8, 4; 44, 4), а позже под этим именем (Шакашен) известной армянам. Но этим несообразности в рассказе Геродота не ограничиваются. Из древневосточных источников известно, что киммерийцы появились в Малой Азии в 20-х годах VIII в. до н. э., тогда как первые упоминания о скифах в тех же источниках относятся к 70 гг. VII в. Вторжение тех и других в Азию, следовательно, разделяет по меньшей мере пятьдесят лет, что не согласуется с понятием о преследовании. Ясно, что преследования в собственном смысле этого слова не было, что киммерийцы и скифы ушли в Азию [23] независимо друг от друга и при этом в совершенно разные места. Едва ли можно сомневаться, что те и другие с самого начала знали, куда идут и на что могут рассчитывать в новом месте поселения. Киммерийцы знали, что в Малой Азии они найдут ранее переселившихся туда соплеменников, а скифы выбрали себе новое место поселения по соседству с родственными с ними ираноязычными мидянами.

Вторжение скифов в Азию обычно рассматривается как кратковременное военно-грабительское предприятие, как поход или несколько следующих один за другим походов, поскольку скифы неоднократно и в течение довольно длительного времени выступают в переднеазиатских событиях. Некоторые исследователи, опираясь на Страбона (XI, 8, 4), связывающего с саками вышеупомянутое название лучшей области древней Армении (современного Азербайджана) Сакасена, полагают, что совместно со скифами или вперемежку с ними действовали среднеазиатские саки и что по имени последних эта область и получила свое название.

По словам Страбона, саки дошли до Каппадокии и Евксинского (Черного) моря, но персы в этой стране напали на них ночью во время праздники и совершенно уничтожили. В честь этого события персами был будто бы учрежден ежегодный праздник Сакеи (XI, 8, 4). В легендарном рассказе об этом празднике саки явно подставлены вместо скифов, действительно уничтоженных, хотя и не персами, а мидянами. Персы овладели Малой Азией значительно позже ухода скифов из Азии; о походах же саков до Черного моря иначе, как в составе персидской армии, никаких других сведений не имеется. Следует иметь в виду, что персы называли саками не только среднеазиатских варваров, но и близко родственных с ними северочерноморских скифов так же, как греки распространяли имя скифов на среднеазиатских саков. Ввиду этого персидское название занятой скифами страны — страна саков вовсе не требует для своего объяснения поселения в ней саков, а не скифов. И те и другие были настолько близки между собой, что название одного из этих народов легко переходило на другой.

Продолжавшееся в течение почти ста лет участие скифов в событиях, происходивших в Передней и Малой Азии, не может быть квалифицировано как один или несколько походов скифов из Северного Причерноморья. О серии походов не приходится говорить не только потому, что об этом умалчивают источники, а главным образом потому, что скифы выступают в Азии в определенном месте, в занятой ими названной области, и притом в течение длительного времени, чего не могло бы быть при эпизодических появлениях. Это были не походы, а переселение с расчетом остаться в оккупированной стране.

В качестве возможной причины переселения можно было бы предположить так называемый «демографический взрыв», [24] обычно сопровождающий существенные улучшения в условиях существования людей, т. е. быстрое увеличение населения вслед за переходом его в северочерноморских степях к специализированному скотоводческому, а следовательно, и кочевому хозяйству. В данном случае следовало бы, пожалуй, говорить не о перенаселении в собственном смысле этого слова, а о значительном увеличении поголовья скота у населения степей и о возникшем в связи с этим остром недостатке пастбищ для его содержания. Впрочем, одно с другим настолько тесно связано, что термин «перенаселение» покрывает и то и другое. Но эта причина маловероятна, так как перенаселение могло привести, как это обычно и бывает, к выселению излишков населения, а не к тому обезлюдению степей Северного Причерноморья, какое констатируют археологи, сопоставляя количество памятников VIII—VII вв. с числом их предшествующего времени. Полагают также, что вторжение скифов в Переднюю Азию может быть связано с вступлением их в период «военной демократии», при которой война и грабеж становятся своего рода производством, промыслом. При этом, однако, имеется в виду не переселение в собственном значении этого слова, а военно-грабительские походы скифов в страны Древнего Востока. Но мы уже показали, что появление скифов в Передней Азии было не эпизодическими военными предприятиями, а настоящим переселением, ввиду чего и мотивировка его жаждой обогащения отпадает. Война и грабеж сами по себе никогда не являются целью народных переселений, для них существуют другие, более глубокие причины. Война и грабеж сопровождают переселения, а не вызывают их. Остается думать, что причиной переселения скифов были серьезные изменения в окружающей их природной среде, вызванные периодически происходящими климатическими колебаниями.