Читать онлайн «Киммерийцы и скифы». Страница 14

Так называемый Саккызский клад, происходящий из упомянутой д. Зивийе близ г. Саккыза, по всей вероятности, составился из вещей, добытых кладоискателями из находившихся там древних погребений. Возле селения зарегистрирован курганный могильник. Происходят ли все вещи Саккызского клада из одного богатейшего погребения или из разных могил, неизвестно, но что они входили в состав погребального инвентаря, не вызывает сомнений, тем более, что в их числе имеются части медного ваннообразного гроба, сходного с ассирийскими гробами конца VII в. до н. э., что и послужило основанием Барнету для датировки клада этим временем. Однако составляющие «клад» вещи далеко не однородны ни в стилистическом, ни в хронологическом отношении. Среди них имеются, например, превосходные образцы ассирийской резной кости, относимые к VIII в. до н. э., а в числе золотых предметов различаются произведения ассирийского, урартского (ванского) и маннейского происхождения. Кроме того, в золотых украшениях отчетливо выступают мотивы скифского художественного стиля, к тому же иногда на вещах скифского обихода. Так, например, золотая прямоугольная обкладка горита скифского типа украшена штампованными рельефными изображениями лежащих козлов и оленей, помещенных в ромбических клетках, образованных стилизованными S-видными ветками урартского древа жизни. Изображения животных здесь даны с характерными чертами скифского стиля. В том же стиле трактованы фигурки идущей пантеры и схематизированные головки птиц на золотой диадеме или ленте от пояса. На золотом набалдашнике ручки меча представлен свернувшийся кольцом зверь типа пантеры, бедро которого трактовано в виде схематизированной головы птицы.

Первые исследователи Саккызского клада, обнаруженного в 1947 г., полагали, что скифские элементы в его составе представляют [48] собой скифские привнесения в древневосточном комплексе. Однако, принимая во внимание указанные выше обстоятельства, а именно, что мотивы скифского искусства древневосточного происхождения и что в Северном Причерноморье нет памятников скифского искусства, бесспорно более древних, чем Саккызский клад, надо думать, что скифское искусство звериного стиля, как и скифская культура, сложилось в период пребывания скифов в Передней Азии на основе древневосточного искусства. Скифы не просто воспроизводили восточные образцы, а отобрали из сюжетов древневосточного искусства наиболее соответствующие их идеологии и придали им формы, отвечающие свойствам наиболее доступных для них материалов художественного творчества — дереву и кости. В формах, выработанных в этом материале, эти сюжеты вошли в состав изображений в металле — в золоте наряду с мотивами, сохранившими признаки древневосточного стиля в его различных локальных подразделениях. Следует также учесть, что со скифами в искусство вошла техника штамповки, или, точнее, обкладки тонким золотым листком вырезанного из дерева изображения. Этот прием позволял придавать вещам из простого материала богатый вид, соответствующий потребностям в блеске и роскоши представителей варварской аристократии, тогда как просто деревянные или костяные изображения стали достоянием рядового населения.

В создании скифского звериного стиля, а равным образом и всей скифской культуры, участвовали не одни скифы, а и другие варварские народы, занимавшие окраины древневосточного мира. Из них, несомненно, такую же роль, как и скифы, играли мидяне. К сожалению, отсутствие памятников, относящихся к мидийскому периоду истории Ирана, лишает наше предположение документальной обоснованности. К мидийским в настоящее время можно отнести, пожалуй, только могильник «В» у Тепе-Сиалка, откуда происходит цилиндрическая печать с изображениями животных, среди которых имеется и олень, лежащий с подогнутыми ногами и повернутой назад головой, занявший столь видное место в искусстве и скифов Северного Причерноморья и саков Средней Азии и Сибири. Не исключается и определенная роль в этом процессе варварского населения Малой Азии вроде киммерийцев, через которых могли осуществляться контакты скифов и мидян с греко-ионийским миром. Как мы потом увидим, так называемое фракийское искусство Балканского полуострова и Средней Европы восходит, хотя и не столь прямолинейно, к тем же основам, что и искусство Северного Причерноморья и Сибири.

Не лишне отметить, что северочерноморское скифское искусство связано с искусством собственно скифов в Передней Азии, а не какого-либо другого народа. В доказательство этого можно указать на полное соответствие между тем и другим в такой детали, как трактовка формы животного резкими гранями, чего [49] не наблюдается у восходящего к мидийскому среднеазиатского и сибирского искусства того же времени, но что присуще фракийскому звериному стилю. Этот признак позволяет узнать в находках из Зивийе, происходящих с территории Маннейского царства, скифские, а не мидийские вещи. Скифские погребения там возникли, вероятно, в период оккупации скифами Маннейского царства после победы над Ассирией в последнее десятилетие VII в. до н. э.

Древнейшие произведения скифского художественного стиля появляются в Северном Причерноморье в том же виде, что и в Передней Азии, и в близкое с ней время. Из этого следует, что или между скифами, переселившимися в Переднюю Азию и оставшимися в Северном Причерноморье, существовали постоянные связи, благодаря которым явления, возникшие у одних из них, немедленно передавались другим, или же что скифское искусство в Северном Причерноморье было в готовом виде принесено скифами, вернувшимися из Азии, т. е. не раньше 585 г. до н. э.

В противоречии со вторым из этих заключений находятся находки в погребениях на Темир-Горе и Цукур-Лимане с произведениями скифского искусства и с родосско-ионийскими сосудами, датируемыми если не VII в., то началом VI в. до н. э., а также раннее время оригинальных, не имеющих аналогии гравированных и резных по кости изображений из разграбленного кургана № 2 у с. Жаботин в днепровском Правобережье. Следует иметь в виду неустановленность точной хронологии родосско-ионийской керамики. Что касается жаботинского погребения, то в нем не найдено ничего подтверждающего предложенную для него дату — конец VII в. до н. э. Она основывается на находке в нем бронзовых двукольчатых удил и на общей оценке жаботинских курганов и связанного с ними поселения на Тарасовой горе, как наиболее раних скифских памятников, в доказательство чего приводятся: фрагмент родосско-ионийского сосуда с поселения и пара происходящих оттуда же бронзовых котелков кавказского типа, датируемых VIII—VII вв. до н. э. Не отрицая относительно раннего времени жаботинских памятников, все же следует признать, что ни фрагмент греческого сосуда, ни тем более кавказские котелки не могут определить время погребения с костяными художественными произведениями. Стилистически эти произведения бесспорно раннескифские, сходные с найденными в развалинах Тейшебаини, но это не исключает появления их в Северном Причерноморье — в Поднепровье или по сторонам Керченского пролива только после возвращения скифов из Азии, т. е. не раньше конца первой четверти VI в. до н. э. Северочерноморские скифы в VIII—VII вв., видимо, были связаны с Кавказом, но эти связи не доказывают их сношений со скифами, находившимися в Передней Азии, хотя теоретически возможность таких связей отрицать не приходится. [50]

Долгие годы пребывания скифов в Азии не могли не отразиться на их культуре, и, хотя этнически они остались теми же, что и их предки до переселения в Азию, вернувшиеся отличались и от этих предков и от оставшихся в Северном Причерноморье соплеменников своей культурой, характерным скифским искусством, сложившимися в Передней Азии. Красноречивее всего об этом свидетельствуют древнейшие богатые комплексы вещей скифских типов в Келермеских курганах на Кубани и в Мельгуновском кладе в Западном Поднепровье. Представляемая ими культура, в готовом виде принесенная в Северное Причерноморье, имеет очень мало общего с культурой скифов до переселения в Азию и соответственно с культурой той части скифов, которая оставалась на месте. В вещественном выражении новая культура выступает в виде так называемой «скифской триады» — в вооружении, конском снаряжении и в искусстве звериного стиля. Все это появляется в Северном Причерноморье только со скифами, вернувшимися из Азии, не ранее 585 г., но в короткий срок, примерно до середины VI в. распространяется по всей скифской стране.

Нет надобности далеко ходить за объяснением этого последнего явления. У населения Северного Причерноморья ко времени возвращения скифов из Азии сложились социально-экономические отношения того же порядка, что и у их соплеменников в Азии, у них тоже выделился слой, находящийся во главе общества, обладающий экономическим и социальным превосходством над сообщинниками, у них тоже были более или менее могущественные вожди, воины и соответствующий культ силы и воинской доблести. Все это нуждалось во внешнем выражении, в воплощении в образах, для чего геометрический орнамент был непригоден, но что в готовом виде принесли с собой скифы из Азии.