Читать онлайн «Мифы и откровенная ложь о русской истории, сфабрикованная нашими врагами». Страница 43

Натаниэль Мейер Виктор Ротшильд родился в Лондоне 31 октября 1910 года. Его счастливый отец был наследником одного из пяти братьев семейства Ротшильд, основавшего в начале XIX века в Лондоне, Париже, Вене, Франкфурте и Неаполе международную банковскую сеть. Достигнув двадцатилетия, Виктор Ротшильд поступил в славившийся своим свободомыслием Кембриджский университет. В те годы он весьма самоуверенно водил „мерседес" со скоростью 100 миль в час, что не мешало ему симпатизировать идеям коммунистической партии Великобритании. Последняя стала пользоваться в Кембридже особенной популярностью после того, как в Германии к власти пришел Гитлер. Шокированный антисемитскими лозунгами фюрера, еще в 1932 году Ротшильд тайно вступил в коммунистическую партию, о чем предпочел не рассказывать никому из своих родственников.

Учась в Тринити-колледже, молодой Виктор Ротшильд подружился с работавшим в лаборатории Резерфорда Петром Капицей. Последний дал ему в Москве весьма позитивную характеристику. В результате Ротшильд вскоре сошелся с сокурсником и агентом советской разведки Кимом Филби. Еще один друг и сокурсник Ротшильда — Гай Берджес, также агент советской разведки, — был финансовым советником в конторе, которая принадлежала матери Виктора Ротшильда. Но наиболее близкие отношения в Кембридже у Ротшильда сложились с Энтони Блантом, мать которого была двоюродной сестрой графа Стрэтмора. Дочь последнего вышла замуж за короля Георга VI. Таким образом, Энтони Блант являлся близким родственником королевы-матери Елизаветы и троюродным братом ныне правящей королевы Елизаветы II. Так случилось, что Энтони Блант при всем этом являлся молодым коммунистом и опять же агентом НКВД. Позднее руководитель службы внешней контрразведки МИ-6 Валентайн Вивьен, переживая по поводу национальной безопасности, скажет: "...Все прогнило до основания, нас окружают агенты НКВД и коммунисты".

Ротшильд и его друзья являлись членами элитного кембриджского клуба интеллектуалов-марксистов „Апостолы". Лидером тайного общества был Энтони Блант. В этот период советская разведка особое внимание обращала на „перспективную с точки зрения вербовки молодежь". Работали дерзко. В августе 1934 года Виктор Ротшильд неожиданно получил билет на симфонический концерт, а через пару дней ему передали короткую „рекомендательную" записку от Кима Филби (с явным намеком на инициатора предстоящего знакомства) с текстом: „Дорогой Виктор, не получал ли ты недавно приглашений?" Ротшильду стало ясно, что с ним кто-то хочет встретиться, причем с подачи Филби. За несколько секунд до начала концерта в зрительном зале место рядом с ним занял высокий голубоглазый человек. Во время антракта они разговорились о музыке, незнакомец представился как Отто. Это был лучший вербовщик советской разведки Теодор Малли, венгр по национальности, кадровый сотрудник Иностранного отдела ОПТУ.

Вскоре после этого Виктор был привлечен к сотрудничеству на основе идеи борьбы с фашизмом и помощи СССР — единственной стране, которая была способна разгромить Гитлера.

Несомненно, что из всех перечисленных членов „пятерки" наибольший интерес для советской разведки представлял Виктор Ротшильд. Тем более что в 193 7 году он занял место своего умершего дяди в палате лордов, став лордом Ротшильдом. Нужно полагать, что он прекрасно знал, „кто есть кто" среди его друзей. Его не смущало, что многие из них придерживались левых взглядов и поддерживали Советский Союз. Работа в палате лордов и основанная на заслугах Ротшильдов в истории империи дружба с Уинстоном Черчиллем создавали Виктору Ротшильду уникальную возможность заниматься для своих новых друзей-единомышленников не только технической, но и политической разведкой.

В самом начале войны Виктор Ротшильд проходил военную службу в Лондоне в секретной лаборатории в Портон-Дауне, где разрабатывалось химическое и биологическое оружие. По работе он имел постоянные контакты в Форин Офисе (Министерстве иностранных дел), а также в английской разведке и в дешифровальной службе страны. При этом довольно часто встречался с руководителями национальных спецслужб и лично с Черчиллем. Было время, когда благодаря близости к Черчиллю он отвечал за проверку пищи, которую подавали премьер-министру, поскольку была получена информация о том, что немцы попытаются его отравить.

В период работы в контрразведке Виктор Ротшильд проживал в центре Лондона в квартире, которую снимал на Бентинк-стрит. В сентябре 1940 года он и его беременная жена, боясь стать жертвами немецких бомбардировок, решили переселиться в свой загородный дом, а квартиру сдать старым друзьям по Кембриджу — Берджесу и Бланту.

Позднее сотрудник МИ-5 Кеннет Янгер рассказывал, что эта квартира в разведывательных кругах была предметом постоянных насмешек. Дело в том, что на квартиру ее жильцы постоянно приносили подборки с документами британских спецслужб. При этом регулярными посетителями квартиры были представители нетрадиционной сексуальной ориентации и лица, склонные к алкоголизму. Берджес сочетал в себе оба порока, если не считать к тому же еще и то, что он слыл „отъявленным марксистом". Кроме того, хорошо известный и престижный „дом Ротшильдов" посещали по старой привычке многие видные лондонцы. В их числе были министры и другие крупные чиновники, а также видные военные и высокопоставленные деятели разведки. До поздней ночи посетители занимались „костомойством" и обсуждением циркулировавших в кулуарах британских спецслужб профессиональных сплетен и интриг, в которых были замешаны многочисленные общие знакомые разведчики и контрразведчики. Позднее английский писатель Джон Костелло в одной из своих книг написал по этому поводу: „Главный штаб НКВД мог поздравить себя с большим достижением". Действительно, похоже, что квартира на Бентинк-стрит была тем местом, где происходила информационная подпитка лондонской резидентуры ИНО НКВД.

Если барон и являлся агентом, то его следует отнести к представителям высшей категории агентурного сословия, известного как «агентура влияния». Специалисты знают, что кандидату на высокое звание «агент влияния» не делается предложение от имени разведки, у него не берется подписка о его добровольном сотрудничестве, ему не выдается ежемесячное денежное вознаграждение с изъятием расписки. Агент влияния может даже и не догадываться, что он используется спецслужбами в интересах иностранного государства.

После бегства в СССР в 1951 году провалившихся Маклина и Берджеса Ротшильд стал медленно отходить от связи с советской разведкой, опасаясь разоблачения. О его дружбе со сбежавшими дипломатами было хорошо известно, не раз на него намекали журналисты, однако всякий раз он угрожал судом всем, кто «без всяких оснований спекулировал» на этой теме. Впрочем, в суд он ни разу не подавал, хотя поводы для этого были. Различными намеками его преследовали всю оставшуюся жизнь, хотя в английском истеблишменте доверие к нему сомнению не подвергалось.

Он умер в 1990 году в возрасте 80 лет.

Ротшильд, с одной стороны, представлял интерес для резидентуры НКВД, с другой — он прекрасно осознавал риск, которому подвергался из-за контактов с советскими агентами. Правда, в отличие от последних, его не на чем было «зацепить». Будучи от природы человеком энергичным, он стремился всегда оставаться хозяином положения. Соблюдал правила до тех пор, пока они не противоречили его собственным идеям, целям и задачам. Обсуждая поступки Ротшильда и его связи с различными, иногда противоположными по своим взглядам политическими группами, не следует забывать, что Виктор Ротшильд происходил из семьи, которая вошла в историю Англии тем, что купила Суэцкий канал для правительства Великобритании.

Почему Ротшильд встречался с людьми, которых мог подозревать в симпатиях к коммунистам? Будучи благородным человеком, он не отказывался от дружбы, которая сложилась в студенческие годы. Но и не давал себя компрометировать необдуманными поступками. Как сотрудник МИ-5, Ротшильд, естественно, принимал все возможные меры для того, чтобы его собственная репутация была вне подозрений. Имея в числе своих ближайших связей большинство руководителей британских спецслужб, ему удавалось справляться с этой наисложнейшей задачей.

Многие иностранные авторы в подкрепление версии о работе Ротшильда на русских часто ссылаются на беседы с таинственными полковниками советской разведки. Но разве это доказательство? Ясно, что Ротшильд был другом «советских кембриджцев» и одно время сочувствовал коммунистам, но этого мало. А вдруг все это — происки недоброжелателей, делающих подкоп под знаменитый банковский дом? Возможно, когда-нибудь будет раскрыта и эта тайна...»