Читать онлайн «Родная старина». Страница 34

– Ты, чернец, всегда празден, а я живу в трудах: пусти меня отдохнуть в повозке, а сам садись на лошадь.

Феодосий беспрекословно обменялся местом со слугою и целую ночь то ехал верхом, то шел подле лошади, чтобы не уснуть. Когда рассвело, бояре, ехавшие к великому князю, при встрече с подвижником сходили с коней и низко кланялись ему. Слуга, увидев это, испугался; но Феодосий успокоил его, ласково ввел его в обитель и приказал угостить.

Кроткий и смиренный Феодосий был в то же время очень строг, тверд и непоколебим, где надо было изобличить неправду. Когда, изгнав из Киева Изяслава, завладел его княжеством Святослав, Феодосий строго обличал его за это, не раз в присутствии бояр и княжих людей укорял князя за его несправедливость к брату и насилие и просил бояр передать свои слова князю. Мало того. Он сам написал ему большое послание, где сравнивал поступок его с преступлением Каина. Князь, прочитав это обличение, пришел в ярость… Братия, опасаясь за подвижника, умоляла его смириться и не раздражать князя. Многие бояре, приходившие в обитель, упрашивали игумена о том же и говорили, что Святослав грозит послать его в заточение.

– Радуюсь я этому, – сказал Феодосий, – для меня это самое лучшее в жизни. Чего мне бояться? Потери ли имущества или богатства? Лишусь ли детей или сел? Нагими мы пришли в этот мир, нагими же подобает нам и уйти из него.

Феодосий продолжал свои обличения. И принужден был великий князь смириться перед иноком, сиявшим своим благочестием. Сила смирилась перед правдою. Князь старался даже сблизиться с обличителем своим, часто приезжал в обитель к нему, искал его беседы, кротко выслушивал укоры его, с радостью принимал наставления. К нему обращались часто миряне с просьбою заступиться за них, попросить за них у князей и бояр. Князья и бояре чтили Феодосия как праведника и охотно исполняли его просьбы.

Князья не только приходили сами к Феодосию, но нередко приглашали его к себе. Раз пришел он к Святославу во время пира. Гремела музыка, раздавались песни, плясали скоморохи… Подвижник сел поодаль, печально опустив голову, и наконец, обратившись к князю, проговорил:

– Будет ли так на том свете?!

Князь понял, как оскорбляет мирское веселье смиренного инока, проводящего дни и ночи в покаянии, слезах и молитве, и велел тотчас же прекратить веселье. С тех пор как только докладывали князю о приходе игумена, музыка и веселье прекращались. Князь так уважал Феодосия, что говорил ему:

– Если бы отец мой встал из мертвых, я так не был бы обрадован этим, как твоим приходом!

Феодосий, несмотря на то что Святослав благоговел перед ним и много добра сделал для братии, все-таки не простил ему проступка: на ектениях во время богослужения в монастыре всегда молились сначала за Изяслава как законного великого князя, а за ним уже поминали Святослава…

От Феодосия до нашего времени сохранилось несколько поучений: одни из них касаются монашеской жизни, другие вообще христианских обязанностей. В одной проповеди своей «О казнях Божиих» он признает голод, болезни, нашествие врагов карою небесною за грехи; указывает на разные языческие суеверия народа, нерасположение его к духовным лицам (встречу, например, с чернецом, с черницею народ считал дурным предзнаменованием). Нападает также Феодосий на чародейство, на гаданья, на ростовщичество, на мирские забавы, на музыку и пляску. Более всего укоряет он за пьянство: как видно, этот порок был и в ту пору сильно распространен. Особенно в своих поучениях предостерегает он сближения с иноверцами – латинцами: он, видимо, опасался, чтобы они не совратили русских в свою веру.

Монастырь все более и более расширялся; благодаря вкладам и пожертвованиям он год от года богател; число братии росло. Задумал Феодосий воздвигнуть большую каменную церковь в честь Успения Богородицы. Великий князь Святослав подарил для новой церкви хорошее место близ старого Печерского монастыря и пожертвовал большие деньги (около ста гривен золота) на сооружение ее. Были и другие пожертвования. Закладка церкви происходила в 1073 г. Феодосий с братией ежедневно работал при постройке и помогал мастерам. Но не пришлось ему дожить до окончания ее: он сильно занемог и скоро почувствовал приближение кончины. Созвал он всю братию. Все плакали.

– Чада мои, любимая братия, – говорил он, – отхожу я уже к Владыке нашему Господу Иисусу Христу; изберите себе сами игумена и повинуйтесь ему, как духовному отцу, бойтесь его…

Затем умирающий заповедал, чтобы погребли его в той пещере, куда он обыкновенно удалялся во время Великого поста. Горько плакали все иноки. Феодосий утешал их:

– Обещаюсь вам, что я только телом отхожу, а духом вечно пребуду с вами.

Он скончался 3 мая 1074 г. на 65 году от роду. За год перед тем скончался Антоний 90 лет.

Долго строилась Успенская церковь. Окончена постройка была через 15 лет после закладки. Красота этой церкви изумляла современников: внутри она блистала золотом и мозаикою; помост устроен был из разноцветных каменьев узорами; церковные главы были позолочены. Крест на главном куполе был выкован из чистого золота. Современники называли печерскую церковь «славою и украшением всей земли Русской».

Дух смиренного благочестия и строгого подвижничества, внесенный в обитель Феодосием, долго пребывал в ней. Много было здесь благочестивых иноков и суровых подвижников и при Феодосии, и по его смерти. Кроме иноков, живших по кельям и сходившихся по уставу в церкви за общею молитвою да в трапезной, в Печерской обители были и затворники. Таков был Исаакий, раньше богатый торопецкий купец. Увлекся он подвижническою жизнью, раздал все свое имение нищим, пришел в пещеру, постригся в монахи и начал тяжелую подвижническую жизнь, надел власяницу, сверх нее покрылся сырой козлиной кожей, которая на нем высохла, и затворился в тесной пещере. Здесь он непрестанно молился; воздерживался от пищи и питья; через день по одной просфоре подавали ему через окошечко, куда едва проходила рука. Воздерживался он также и от сна – сидя засыпал ненадолго. Изнурил он до крайности свою плоть; тяжелые видения томили его; он испытывал страшные искушения… Другой подвижник, Иоанн Многострадальный, старался умертвить свою плоть, убить в ней все потребности. Долго боролся он с самим собою. Наконец закопал себя в землю по грудь и так провел несколько лет. Кроме затворников, в Киево-Печерской обители было много и других иноков, прославившихся высоким благочестием. Таковы, например, Дамиан целитель, Матвей прозорливец, старец Иеремия, помнивший крещение Русской земли при Владимире, Агапит, безмездный врач, Алимпий, первый русский иконописец, и другие.

Много дивных рассказов о Киево-Печерском монастыре и подвижниках его разносили по Русской земле богомольцы, бывавшие в Киеве. Рассказывали о чудном воздержании, терпении печерских подвижников, смирении, непрестанной борьбе их с искушениями, чудесах… Дивились все подвигам печерских иноков – этих богатырей духовной силы.

Киев сделался священным городом в глазах всех православных. В самом городе красовались великолепные церкви: Десятинная и Софийская; в первой была гробница св. Равноапостольного Владимира; близ Киева, в Вышгороде находились гробницы святых Бориса и Глеба, а в окрестностях Киева, на берегу Днепра, сияла Печерская обитель, где покоились мощи святых Антония, Феодосия и многих других подвижников, погребенных в пещерах. Мало-помалу народ привык со всех концов Русской земли стекаться в Киев для поклонения его святыням.

Киево-Печерская лавра. Вид конца XIX в.

Чем больше росла слава Печерской обители, тем больше приходило сюда и богомольцев; росли и пожертвования. Князь Ярополк Изяславич дал Печерскому монастырю три волости; дочь его пожертвовала пять сел с челядью; было немало и других щедрых и крупных пожертвований в пользу обители. Монастырь мог теперь в больших размерах совершать дела благотворительности: давать приют и пропитание калекам, больным и нищим, о которых всегда так заботился св. Феодосии; мог предпринимать богатые постройки, украшать свои церкви. По своей славе Киево-Печерский монастырь считался самым главным на Руси. Более пятидесяти человек из киево-печерских иноков были епископами; некоторые иноки становились игуменами других монастырей; всюду они старались водворить порядки, устав и дух Киево-Печерской лавры. Отсюда же распространялись святые книги и просвещение. Монастырей в то время на Руси было немало. В одном Киеве и его окрестностях было их семнадцать (мужских и женских).

Монашеская жизнь мало-помалу стала считаться на Руси образцом истинно праведной жизни. К сожалению, многие стали думать, будто мирянин никак уж не может вести угодной Богу, праведной жизни. Сложилось убеждение, что желающий угодить Богу должен изнурять свое тело постом, долгой молитвой, вести одинокую жизнь, постоянно сокрушаться о своей греховности, каяться и прочее. Жизнь, не похожая на монашескую, стала считаться греховною. Все благочестивые миряне старались по мере возможности подражать монахам и делали богатые вклады в монастыри, надеясь молитвами истинных угодников Божиих снискать себе душевное спасение.