Читать онлайн «Дива Никотина. История о том, как табак соблазнил мир». Страница 38

Ограничения, наложенные хрупкостью материала, привели к появлению пенковых трубок с материка. Meerschaum («морская пена» по-немецки) — гидрированный силикат магния, добываемый главным образом в Эскишехире в Турции. Табак, который курят в пенковой трубке, прохладнее и ароматнее, чем в глиняной. Примечательная особенность пенки — с годами пользования она меняет свой оттенок с телесного до медово-коричневого. Цвет пенковой трубки указывал на опыт ее владельца и мастерство курения; оба качества были для викторианцев желательными. Владельцы пенковых трубок чрезвычайно о них заботились, особенно когда менялся их цвет. После курения трубку вытирали шелковым носовым платком, употребляемым исключительно для этого, после чего прятали в плотный замшевый мешочек.

Возможность заменить работу уходом за пенковой трубкой вполне устраивала некоторых представителей высшего общества. Кавалерийские офицеры тоже ее усвоили, хотя, кажется, у них не всегда хватало терпения, чтобы соблюдать необходимый ритуал. Альфред Данхилл рассказывает историю одного энтузиаста, который поручил подразделению лейб-гвардии непрерывно курить его трубку: «Бережно укутанную в мягкую фланель и пополняемую за счет владельца лучшим табаком, трубку на протяжении семи месяцев передавали из уст в уста. Когда ее наконец развернули, она была насыщенного темно-коричневого цвета, который знатоки сочли безупречным».

У среднего класса с пенковой трубкой соперничала трубка из корня вереска. Хотя деревянные трубки пытались курить из века в век, их горючие свойства укорачивали им жизнь, поскольку только самые заядлые курильщики способны были долго переносить запах древесного угля. Открытие древесины, которая не горит от горящего табака, можно отнести на счет Наполеона. Через несколько лет после смерти великого любителя нюхательного табака паломник-бонапартист, посетивший место рождения деспота — Аяччо, сломал свою трубку и попросил проходившего мимо крестьянина сделать ему другую. Крестьянин вырезал паломнику трубку из местной древесины (Erica aborea), которая оказалась ничуть не хуже, чем пенковая. Воодушевленный паломник послал образцы вереска своему постоянному мастеру трубок в Сен-Клод, который сразу же оценил их возможности и стал делать вересковые трубки на продажу Они достигли Англию в 1850-е годы и имели здесь невероятный успех.

Вероятно, из зависти к владельцам пенковых трубок, наслаждающимся ритуалом изменения их цвета, собственники вересковых трубок вскоре придумали ритуал и для себя: насколько прямым был рисунок дерева, из которого сделана трубка. Возможность установить превосходство той или иной трубки во многом способствовала популярности вересковых трубок среди курильщиков викторианской эпохи. Как и пенка, вереск усиливал аромат и вкус табака по сравнению с глиняной трубкой: оба материала охлаждали дым, что позволяло делать трубкам короткие черенки. Обычно черенки были деревянные, а мундштук — из рога или янтаря. Янтарь предпочитали по причине его дороговизны, элегантности и сопротивления укусам задумавшихся курильщиков. Янтарные мундштуки у кальянов первыми стали делать персы, которые считали, что янтарь очищает тех, кто к нему прикасается. Роговые мундштуки иногда раскалывались во рту курильщика от слишком крепкого прикуса.

Пенковая и вересковая трубки предлагали больший выбор форм и размеров, который, по причине характерных особенностей викторианских курильщиков, провоцировал новые художественные решения. Выбор трубки стал важным ритуалом в процессе возмужания, а когда появились разнообразные смеси трубочного табака, выбор подходящей заправки для трубки-талисмана также стал непростым делом. Журналы того времени регулярно публиковали статьи для любителей табака, и такие из них, как статьи Д. М. Барри, автора «Питера Пэна», издавались отдельными книгами. «Леди Никотина» Барри включала такие классические главы, как «Трубка», «Кисет», «Стол для курения», в которых при полнейшем уважении к курильщику викторианской эпохи давались советы, касающиеся этикета. Ценности среднего класса увековечивал, например, рассказ Барри о том, как он открыл идеальный трубочный табак в главе «Смесь „Аркадия"». Эта смесь с причудливым названием, призванным вызвать в памяти буколические фантазии елизаветинской эпохи, по словам Барри, давал совершенный дым, но его компоненты Барри хранил в тайне. Сообщить, где можно купить эту смесь, «такая же неосторожность, — пишет он, — как рекомендовать в свой клуб неизвестного человека. Вполне допускаю, что вы недостойны курить смесь "Аркадия"». Барри предупреждает читателя, что «Аркадия», подобно шаманскому зелью, в неопытных руках может оказаться опасным, поскольку «эта смесь оказывает невероятное воздействие на характер, а вам, возможно, вовсе не хочется меняться».

Новый средний класс разработал такие ритуалы ухаживания за женщиной, которые оставляли мужчинам достаточно времени для зарабатывания денег и последующего достойного содержания семьи. Они позволяли мужчине определенное время до супружества оставаться холостяком. Трубка являлась как бы частью облика мужчины, сформировавшегося на протяжении этого холостяцкого периода, и в викторианскую эпоху представляла собой настолько важный инструмент мужского единства, что жены порой принуждали мужей бросить курить. Этот болезненный опыт Д. М. Барри описывает в «Леди Никотина» в первой главе под названием «Курение и брак — сравнение». В заключительной главе после многочисленных перипетий с курением трубок, «когда жена спит», автор появляется с пустой трубкой во рту, потому что хотя он и бросил курить, но от трубки не отказался. В викторианскую эпоху табак и женщины считались взаимоисключающими понятиями, и в поединке с табаком женщины не всегда выходили победителями. Знаменитые стихи Редьярда Киплинга живописуют дилемму, с которой сталкивались многие холостяки.

Так вот, мне пишет Мэгги, что выбрать должен я:

«Тебе дороже Ник О’Тин или любовь моя?»

Да, был жрецом Любви я уже год наверняка,

Но был почти семь лет я слугою табака.

Открой тот ящик старый. Взгляну-ка еще раз...

Да кто же эта Мэгги, чтоб я покинул вас?

Миллионы Мэгги не хотят ярмо свое сменить.

Но баба — только баба. С сигарой не сравнить[13].

 По всей видимости, страдания взаимоисключающего выбора знал лишь средний класс. Бедняки курили на виду у своих жен, да и жены бедняков тоже курили. Высший класс относился к курению (и женщинам) более благородно; как это демонстрирует в «Лунном камне» Уилки Коллинза злодей-аристократ Фрэнклин Блэк:

Мыслимо ли, чтобы мужчина курил столько же, сколько и я, и не понимал, что в его сигарной коробке существует система для выбора женщины? Внимательно следите за моей мыслью, и я докажу вам это в двух словах. Вы выбираете сигару, пробуете ее, и она вам не нравится. Что вы делаете? Выбрасываете ее и пробуете другую. Теперь смотрите, вот применение! Вы выбираете женщину, пробуете ее, и она разбивает вам сердце. Глупец! Учитесь у своей сигарной коробки. Выбросьте эту женщину и попробуйте другую!

Отождествление сигары с наглецом, появилось, например, у Томаса Гкрди в «Тесс из рода Д'Эрбервиллей», где безнравственный Алек Д’Эрбервилль курит сигару, смотрит на прелестную Тэсс, которая лакомится клубникой, и размышляет о том, как бы ее обольстить.

Иногда в целомудренном, но расстроенном уме холостяка среднего класса, который пытался отыскать себе место в мире перед тем как осесть, трубка смешивалась с сексом. Вот реакция Дж. М. Барри, когда дама, посетившая его холостяцкое жилье, не удержалась и потрогала его трубку: «Отскочила и упала чашечка, „Ой, — вскрикивает дама, — что я наделала! Простите!" Я сдерживаю себя. „Мадам, — спокойно отвечаю я и низко кланяюсь. — Чего же еще было ждать? Вы оказались вблизи моей трубки, и она потеряла голову!" Дама краснеет, но не может скрыть своего удовольствия..

Многие мужчины продолжали курить и после женитьбы. Привычка прогонять жену после обеда, чтобы насладиться курением в ее отсутствие, широко распространилась в XIX веке, равно как и комнаты для курения в частных домах. Комната для курения, неважно, расположена она в загородном доме или в Палате общин, служила для мужчин убежищем, где они предавались воспоминаниям о заморских приключениях или принимали серьезные решения, требовавшие отсутствия женщин. Курительную комнату в художественной литературе того периода воспевали как «жилище свободы, святилище гонимых, храм-убежище, трижды благословленную во всех своих видах землю, священную Мекку всех истинно верующих в божественность пенковой трубки и рай кальяна». Хотя викторианцы понимали значение курения в индейских культурах благодаря популярности опубликованных работ о Диком Западе, они наверняка воспротивились бы предположению о том, что их сборища в задымленных комнатах неким образом напоминают племенной круг индейских воинов, передающих по кругу священную трубку мира, или что рождающаяся на их глазах культура трубки основана вовсе не на английском здравом смысле.