Читать онлайн «Крым под пятой Гитлера. Немецкая оккупационная политика в Крыму 1941-1944 гг.». Страница 40

Невероятно, но факт: в условиях оккупации эти пособия выдавались бесперебойно! И даже после того, как Крым был уже полностью отрезан от оккупированной немцами территории, местным мусульманским комитетам продолжали поступать заявления от крымских татар с просьбой оказать помощь «материально, на том основании, что сын (или муж) служит добровольцем в германской армии». Обычно эта просьба удовлетворялась.[219]

После завершения процесса организации и подготовки личный состав каждого крымско-татарского добровольческого формирования принимал присягу и отправлялся по месту несения службы. Вот что сообщала газета «Azat Kirim» об этом мероприятии в частях феодосийской «вспомогательной полиции порядка». В конце июля 1943 года «председатель Феодосийского татарского комитета г-н Хатипов и заведующий религиозным отделом комитета г-н Джемиль присутствовали на присяге татарских добровольцев. Татарские добровольцы присягали на Коране на верность фюреру и клялись в том, что до последней капли крови будут бороться вместе с германским народом против большевиков. После парада добровольцев татарский комитет устроил большое угощение для них. На банкете также присутствовали и немецкие офицеры. Председатель комитета выступил перед добровольцами и призвал их бороться с большевизмом до победного конца. Добровольцы встретили его выступление бурными аплодисментами».[220]

Иногда присяга и подобные ей мероприятия (награждение добровольцев, повышение в звании и назначение на новую должность) были растянуты во времени: первые, наиболее подготовленные добровольцы начинали присягать, скажем, за два месяца до остальных. Присяга же этих, вступавших в часть позже, приурочивалась к торжественным датам Третьего рейха, например, ко дню рождения Гитлера. О том, каким образом это происходило в 147-м симферопольском батальоне «Schuma», дает представление серия заметок все в той же газете «Azat Kirim». Первая из них, озаглавленная «Симферопольские татарские добровольцы», была опубликована 20 февраля 1943 года. Из нее читатель узнавал, что за два дня до этого «на верность фюреру присягнул батальон татарских добровольцев. Торжество присяги закончилось троекратным «Хайль Гитлер»».

Следующая заметка, озаглавленная «Среди наших добровольческих войск», появилась несколько позднее — 28 апреля 1943 года. «20 апреля, — пишет ее автор, — день рождения фюрера великого германского народа, Его Превосходительства Адольфа Гитлера, прошел в батальонах татарских добровольцев весело, радостно и торжественно. Некоторым солдатам за борьбу с партизанами были вручены награды. Из руководства батальона четыре человека были выдвинуты на должность командиров рот, четыре солдата — на должность заместителей командиров рот, а г-н А. Карабаш назначен начальником штаба батальона».[221]

Следует сказать, что это мероприятие существенно отличалось от предыдущего: в заключение торжества председатель Симферопольского мусульманского комитета вручил командиру батальона голубое татарское знамя («кок-байрак») с национальным символом — золотой «тамгой» ханов Гиреев. Справедливости ради следует сказать, что это происходило не всегда и зависело от желания местных немецких начальников.[222]

Система боевого применения крымско-татарских добровольческих формирований была обусловлена целями и задачами их организации, а также характером подготовки. В целом как мы видели выше, в крымский период были созданы только два их типа: различные части местной вспомогательной полиции и подразделения «добровольных помощников», или «хиви».

Рассмотрим принципы и методы боевого применения каждого из этих двух типов.

При создании формирований вспомогательной полиции немцы обычно преследовали двоякую цель: увеличение сил для охраны общественного порядка и высвобождение частей вермахта или немецкой полиции для их использования на более важном участке фронта.

Одной из главных задач любого оккупационного режима является умиротворение подведомственной территории. Тем более, если это такая территория, как Крым, который даже после окончания здесь активных боевых действий, являлся, по сути, ближним тылом немецких армий, наступающих на Сталинград и Кавказ. Другим важным с военной точки зрения фактором следует признать партизанское движение. Оно, конечно, не приобрело здесь таких масштабов, как, например, в Белоруссии или Брянских лесах. Но и не считать его для себя реальной угрозой немцы не могли. Дело в том, что все районы дислокации советских партизан находились в непосредственной близости от населенных пунктов и важных коммуникаций Крымского полуострова. Да и Большая земля, с которой они получали помощь, была совсем близко. Поэтому неудивительно, что целью всех усилий немецкой оккупационной администрации по созданию местной вспомогательной полиции была именно борьба с партизанским движением. Главными же задачами вспомогательной полиции следует назвать оперативные и охранные мероприятия.

В принципе все части «неорганизованной» самообороны первого периода истории крымско-татарских добровольческих формирований создавались для охранных целей: как правило, их личный состав должен был защищать свои деревни от нападений небольших групп партизан. К более серьезным мероприятиям (самостоятельный поиск партизанских отрядов и даже совместное с немцами прочесывание местности) они не допускались. Для этого у «самооборонцев» не было ни сил, ни средств, ни соответствующей подготовки. Наконец, недоверие немецкого командования к членам этих отрядов также затрудняло их боевое применение с более широкими задачами.

Тем не менее на определенном этапе эта самооборона сыграла значительную роль в борьбе с партизанским движением. Зимой 1941 — весной 1942 года немцы еще не имели на полуострове устойчивых полицейских структур и к тому же вели непрерывные бои с регулярными частями Красной армии. В этих условиях каждый немецкий солдат был на счету, поэтому помощь «самооборонцев», пусть и не такую квалифицированную, трудно переоценить. Вот что, например, писала газета «Azat Kirim» об уже упоминавшемся коушском отряде: «В деревне Коуш в декабре 1941 года организовалась татарская рота… Отважная рота привлекла в свои ряды и других людей, не вступавших в роту. Все они вместе, нападая на озверевших бандитов-партизан, наносили последним тяжелый удар. Эта рота в течение десяти месяцев 2–3 раза громила 28 партизанских лагерей, уничтожая их казармы, палатки, продукты, одежду и вооружение. Частые и яростные нападения этой роты на партизан сбили их с толку и расстроили их планы… В борьбе с партизанами и большевистскими ставленниками эта рота потеряла 44 человека убитыми и 33 человека ранеными. Многие герои этой роты были награждены немецким командованием».

Автором этой статьи являлся командир отряда самообороны А. Раимов, который написал ее ко второй годовщине создания своего подразделения. За этот период небольшой отряд вырос до роты, а позднее на его основе был сформирован 152-й батальон «вспомогательной полиции порядка». Естественно, стиль этого материала выдержан в лучших традициях коллаборационистской прессы. Однако следует признать, что в целом оценка боеспособности коушского отряда справедлива. Его потенциальную опасность для партизанского движения отмечали даже советские источники. Так, командир 7-й партизанской бригады Л. Вихман вспоминал о коушских добровольцах следующее: «Коуш… Сколько лучших людей, патриотов мы потеряли благодаря предательской деятельности большинства жителей этой деревни, сколько раненых истощенных партизан замучили в своих застенках каратели Коуша, сколько неожиданных засад, нападений совершили эти подлые изменники Родины!».[223]

Более того, руководство крымских партизан вполне серьезно сознавало всю опасность Коуша для партизанского движения в этом районе Крыма и вообще на всем полуострове. В связи с этим заместитель начальника особого отдела Крымского штаба партизанского движения (КШПД) лейтенант государственной безопасности Е. Попов докладывал в июне 1942 года на Большую землю, что хорошо бы Коуш вообще «стереть с лица земли». Это бы значительно облегчило борьбу 3-го и 4-го партизанских районов. «Своими силами, — подчеркивал он, — партизаны уничтожить этот и некоторые другие населенные пункты не могут, так как… они сильно укреплены».

На примере деревни Коуш видно, что некоторая часть отрядов «неорганизованной» самообороны вполне успешно справлялась со своими обязанностями. Однако большинство из них не могли самостоятельно нейтрализовать разраставшееся партизанское движение, в ряды которого осенью — зимой 1941 года влилось много кадровых военных. В связи с этим и была задумана и проведена кампания по созданию рот «организованной» самообороны. Как показали дальнейшие события, они в целом создавались как части переходного типа: от «неорганизованной» самообороны к полноценным полицейским формированиям. Личный состав этих рот, как и их предшественники, по-прежнему размещался в отдельных населенных пунктах с целью их охраны от партизан. Как правило, вся рота находилась в населенном пункте целиком, но были и исключения: 2-я (биюк-онларская), 6-я (бий-елийская) и 7-я (алуштинская) роты дислоцировались повзводно в прилегающих населенных пунктах. Такая система применялась в особо опасных районах с целью более быстрого реагирования на вылазки партизан.[224]