Читать онлайн «Крым под пятой Гитлера. Немецкая оккупационная политика в Крыму 1941-1944 гг.». Страница 20

1. О настроениях населения (общее моральное состояние, изменения в нем, их причины, влияние пропагандистских мероприятий, вражеская агитация, ее методы и средства, слухи, выступления советских партизан, их деятельность, участие Штаба пропаганды в борьбе с ними;

2. О собственно пропагандистской работе (проведенные мероприятия, предложения и пожелания);

3. Об особых пропагандистских мероприятиях.[125]

Кадровый состав Штаба пропаганды «Крым» состоял из трех категорий работников. Первая, в основном руководители, включала в себя сотрудников германского Министерства пропаганды или Отдела пропаганды ОКВ. Во вторую входили сотрудники-немцы, которые либо родились и выросли, либо долгое время жили в России или СССР. Примером такого сотрудника являлся руководитель Отдела прессы д-р Маурах. Его отец был врачом-окулистом и до 1920 года жил в Крыму, где и родился Маурах. После разгрома Врангеля его семья выехала в Германию.[126] Эта категория сотрудников была связующим звеном между первой категорией и третьей — самой многочисленной, — в которую входили местные кадры. Здесь предпочтение в первую очередь отдавалось лицам, знакомым с системой советской пропаганды, однако их недостаток ощущался до самого 1944 года и поэтому брали всех желающих.[127]

Отделения и штабы пропаганды, в том числе и Штаб пропаганды «Крым», должны были повторять в миниатюре Министерство народного просвещения и пропаганды Третьего рейха. По его примеру должны были быть организованы и направления их деятельности, связанные с различными областями пропагандистской работы, правда, со скидкой на то, что эти «министерства в миниатюре» действовали на оккупированной территории.

К концу 1942 года изменения в оккупационной политике коснулись прежде всего сферы народного образования, которое до этого находилось в очень плачевном состоянии. Анализируя причины недовольства населения оккупационным режимом, один из офицеров немецкой разведки В. Штрик-Штрикфельдт писал, что «высшие школы и прочие учебные заведения продолжали оставаться закрытыми. Хотя с приходом германской армии во многих местах школы возобновили занятия, появлявшееся затем гражданское управление разрешало обучать детей лишь чтению, письму и основным арифметическим правилам».

В Крыму же, который почти в течение года являлся зоной боевых действий, дела обстояли еще хуже. Все школьные помещения были отданы воинским частям. Школьный инвентарь пошел на топливо. Учебные пособия — выброшены. Интеллигенция оказалась без работы. Учителя, врачи, инженеры были вызваны на биржу труда и направлены на работу по уборке улиц, обработке огородов и садов.

Вопрос образования напрямую был связан с молодежной политикой, которую оккупанты поначалу просто игнорировали. Молодежь была предоставлена самой себе. «Уже сейчас можно заметить, — писал один из свидетелей событий оккупации, — как получили развитие идеи анархизма, особенно среди молодежи. Ход мыслей в основном таков: государственная власть, как большевики, так и немцы, — приносит народу лишь лишения и гибель…а посему — долой всякую власть… Стал модным скептицизм. Сомневаются во всем… не давая взамен ни одной здравой и ясной мысли».

В связи с этим, чтобы «оторвать молодежь от Востока и приобщить ее к арийскому Западу», было решено полностью поменять всю оккупационную политику в сфере народного образования и воспитания молодежи.

14 мая 1943 года Штаб пропаганды «Крым» пригласил на совещание лучших учителей Симферополя с целью решить некоторые вопросы воспитания молодежи. Пришло довольно много учителей. Гость из Берлина д-р фон Ройтер произнес перед ними речь. Также было продемонстрировано несколько документальных фильмов. По общему мнению, встреча прошла интересно, однако учителя остались немного разочарованы, т. к. не смотай извлечь из нее какие-либо практические советы для своей повседневной работы. О воспитании юношества и вовсе ничего сказано не было. Поэтому было решено это совещание считать только первым шагом во взаимоотношениях Штаба и крымских учителей.

На наш взгляд, было две основные причины, по которым учителя и пропагандисты не смогли найти общий язык. Во-первых, это противодействие оккупационных властей. В одном из отчетов фюреру СС и полиции округа «Симферополь» СС-гауптштурмфюрера Штекера сказано: «Хотя зондерфюрер Рэк (руководитель отдела культуры Штаба) уже давно обратил внимание отдела культуры на необходимость составления новой учебной программы, городской комиссар Хюн сказал, что этого делать не следует… Уже два месяца (по распоряжению Штаба) заседает комиссия, имеющая целью проверку большого количества школьных учебников. Однако и в этой области придется еще долго ожидать каких-либо результатов.

Другая же причина заключалась в том, что «школьная молодежь старших возрастов, несомненно, выражает еще черты духовной связи с советами», что она сохраняет свое прежнее мировоззрение и привычки и по большей части большевистски настроена. По мнению немецких властей, виной этому в большинстве случаев являлись школа и учитель, так как за девятнадцать месяцев оккупации не произошло ничего, чтобы перевоспитать школьную молодежь. Программа преподавания стала аполитичной: ее марксистское содержание не было ничем заменено. Вследствие этого преподавание сделалось полностью формальным.

Фюрер СС и полиции Штекер видел следующие причины этого «легального саботажа»:

1. Учителя в основном старые и больные люди, лишенные энергии, сломленные их жизнью в СССР; они не стремятся ни к чему, кроме покоя;

2. Ко всем учителям проявляется мало внимания, их труд плохо оплачивается, и поэтому они плохо настроены;

3. Значительная часть учителей считается с возможным возвратом советской власти и пытается поэтому как можно меньше скомпрометировать себя;

4. Часть учителей настроены пробольшевистски и более или менее открыто поддерживают враждебные настроения юношества.

Кроме того, много трудностей для оккупантов создавал и отдел культуры Симферопольского городского управления, который, но мнению немцев, работал отвратительно, даже не зная, что творится в школах, за которые он должен был отвечать.

Поэтому учитывая все недостатки, отдел культуры Штаба пропаганды решил принять ряд мер, чтобы в следующем учебном (1943–1944) году система образования в Крыму отвечала всем требованиям оккупационных властей. Эти меры заключались в следующем.

С целью вызвать у молодежи чувство благодарности за «освобождение от большевизма», ей все время необходимо было внушать, что вся ее «трагедия… заключалась в том, что (она), стремясь служить своему народу, на деле служила еврейско-большевистской идее интернационализма.

В июне 1943 года было принято постановление об обязательном школьном обучении, проект которого внес руководитель школьного отделения Симферопольского городского отдела культуры Шалалиев. Это было связано с тем, что «за последнее время количество учеников резко упало (от 6 до 4 тыс.), хотя из них лишь небольшая часть, около 150 человек, отправлены в Германию… Наибольшую же часть представляют уклоняющиеся от учебы, из-за страха перед трудовой повинностью».[128]

Одновременно командующий войсками вермахта в Крыму пригрозил наказанием всем родителям, чьи дети без присмотра бродят по улицам, а не находятся на занятиях.

За основу построения учебного процесса была взята немецкая модель, которая заключалась в следующем: «Когда командир производит смотр в своем полку, он выбирает место, с которого может видеть и владеть всем фронтом, и с этого места раздается его команда. Так и учитель: с одного места должен он господствовать над всем классом, и это место — учительская кафедра»*.

По поводу учебного процесса внес свои предложения и фюрер СС и полиции Штекер:

1. На будущий учебный год должна была быть составлена новая учебная программа, которая могла бы оказать положительное пропагандистское влияние на молодежь;

2. Учителя должны были быть обязаны не проводить преподавание лишь формально и ежедневно, при каждой возможности, бороться с большевистским мировоззрением и ложными идеями учеников;

3. В течение летних каникул должно было быть проведено политическое и практическое воспитание учеников;

4. Следовало вновь проверить директоров школ и учителей на основе их работы за истекший год, причем действительно надежные и энергичные люди должны были быть выдвинуты на руководящие посты;

5. Руководство отдела культуры и подотдела школ Симферопольского городского управления должно было быть вновь проверено и улучшено.[129]