Читать онлайн «Исландия эпохи викингов». Страница 55

Сдержанность и самообладание в эпоху Стурлунгов: пример из жизни годи

Несмотря на пословицу из «Саги о Ньяле», мы иногда встречаем в исландских текстах женщин, действующих с умеренностью (hóf) и старающихся по возможности уменьшить ущерб от распри. Один чрезвычайно показательный пример (подробно рассматриваемый ниже, в главе 13) дает «Сага о людях с Оружейникова фьорда», когда распря, растянувшаяся на два поколения, разрешилась миром во многом благодаря воле жены одного из враждовавших годи. Аналогичные случаи наблюдаются и на внутрисемейном уровне, как в следующем эпизоде из «Саги о Торгильсе Заячья губа» (дисл. Þorgils saga skarða), где важную роль сыграла Гроа дочь Альва, гражданская жена Гицура сына Торвальда (ум. 1268), главы рода Людей из Ястребиной долины. Он жил на юге страны и к окончанию эпохи народовластия получил от норвежского конунга титул ярла.

В первой главе саги рассказывается, как вскоре после организации Гицуром убийства Снорри сына Стурлы в 1241 году Гицуру отдают заложником пятнадцатилетнего мальчика из рода Стурлунгов — главного героя саги, позднее влиятельного годи, Торгильса Заячья губа сына Бёдвара. Мальчик переезжает на хутор Гицура, Междуречье, что на Епископском междуречье.[335] Случилось, что Торгильс повздорил за тавлеями[336] с другим мальчиком, Самом сыном Магнуса. Мальчиков разделяет ощутимая разница в положении: Сам — родственник Гицура, Торгильс же находится на хуторе по принуждению. Но Гицур очень хорошо относится к Торгильсу и обращается с ним фактически как с приемным сыном. Ссора за игрой приняла серьезный оборот, когда Торгильс сначала смел фигуры с доски, а затем хорошенько съездил Саму по уху, разбив его до крови. Такой ущерб не может оставаться без компенсации. Гицур входит в комнату, где играли мальчики, и начинает укорять Торгильса, тот же отвечает нагло.

Взрослый и юноша уже было совсем поссорились, когда в дело вмешалась Гроа, которую сага именует «хозяйкой дома»[337] (дисл. húsfreyja). Ей ясно, что ситуация взрывоопасная, — Торгильс, заложник, повел себя неподобающим образом в доме у Гицура, и наилучший выход здесь просто забыть о случившемся. Задета честь всех участников, и Гроа понимает, что, если дать Гицуру и Торгильсу поругаться, эта ссора станет началом долгой распри, в ходе которой, вероятно, погибнут люди. Гроа берет Гицура за руку и говорит:

— Отчего ты так разозлился? Мне-то кажется, если речь зайдет о возмещении, то отвечать придется тебе, пусть даже виноват он, а не ты.

Гицур отвечает:

— А я не спрашивал, что ты по этому поводу думаешь!

Гроа отвечает:

— Ну тогда возмещение выплачу я, если потребуется.

Мудрая Гроа проявляет большее самообладание, чем Гицур, понимая, что продолжение ссоры даст повод вмешаться третьим лицам, что повредит и ей, и Гицуру, и его роду. Поскольку даже малейшие оскорбления никогда не забывались, нужно было предлагать компенсацию немедленно — а особенно за кровавые раны. В этом случае именно женщина, а не мужчина игнорирует принцип «зуб за зуб» и показывает тем самым свое понимание природы исландской общественной жизни и распри. Став на пути у Гицура, Гроа сохраняет мир в доме, и Гицур в итоге уступает; в саге сказано, что все притворились, будто ничего не произошло, но «Гицур стал к Торгильсу холоднее, чем раньше». Так шло некоторое время, пока Гроа не нашла нужным вмешаться снова. К йолю на 1242 год «Гроа сделала Торгильсу новую куртку из зеленой ткани, а он подарил Саму свою синюю куртку, которую носил раньше, и с тех они были добрыми друзьями» (глава 1 саги).

Как следует из саги, Гроа играла важную роль в принятии решений в этой знатной семье. По тону «Саги о Стурлунгах» можно заключить, что Гицур очень любил Гроу; у них было много общих детей, и Гицур много лет искал возможности жениться на ней, но церковь не давала согласия на брак из-за того, что они были близкими родственниками. Лишь в 1252 году им удалось каким-то образом получить специальное разрешение и пожениться.

Чтобы прекратить распрю, нужно самое трудное — совладать с ненавистью. Система разрешения споров, возникшая в Исландии, хитроумно обошла это препятствие, отделив кровную месть от собственно поиска возмещения. В Исландии возмещение не равнялось кровной мести, последняя была лишь одной из возможных альтернатив — иными словами, исландца связывал «долг возмещения», а не мщения. Взыскать возмещение за ущерб, каковое утолило бы ненависть и компенсировало потери, можно было разными способами — путем компромисса, принятия виры или убийств (в разумном количестве). Уникальное исландское сочетание северного климата, ярма «экономики неурожаев», рассеяния населения по изолированным хуторам и особой общественно-политической системы предельно ограничивало возможности и амбиции любой социальной группы — говоря коротко, в Исландии было невозможно сколько-нибудь долгое время находиться с противниками в таких отношениях, которые требуют постоянной и полной боеготовности. Исландские методы завершения распри, конечно, не были оригинальными — все общества, практикующие распрю и месть, имеют механизмы замирения, связанные с материальной компенсацией и компромиссом. Однако исландцы, как никакой другой народ, сделались подлинными мастерами достижения мира.

С самого начала эпохи заселения различные социоэкономические и иные факторы сложились таким образом что стремление к компромиссу оказывалось чрезвычайно выгодным и с психологической, и с политической точки зрения. Поэтому враждующие исландцы отлично умели держать свою ненависть в ежовых рукавицах. Даже когда противоречия перерастали из обычной ссоры в полноценную распрю, стороны всегда позволяли третьим лицам и иным доброжелателям вмешиваться и договариваться о компромиссах. Эта склонность, если не страсть, с которой самые различные группы делали уступки, снижали объем требований и поступались принципами, — нечто весьма примечательное, если задуматься о том, с кем именно группам приходилось иметь дело. Подавить собственную злобу весьма непросто, ведь, как говорится в пословице, «мир заключаешь не с друзьями».

Распря в Исландии далеко не всегда предполагала кровную месть. В самом простом случае распря означала долгосрочный взаимно недружелюбный настрой, следствием чего являлись обмены оскорблениями, грабежи или насилие, включая как нанесение телесных повреждений, так и убийства. В рамках обычной распри сталкивались зачастую просто два индивидуума, распря же с кровной местью по определению означала конфликт, в котором две относительно крупные группы лиц применяют друг к другу насилие в течение длительного срока. Ключевое отличие распри с кровной местью — групповая природа взаимной злобы, следствием которой являются не просто убийства, но серии убийств с обеих сторон. Я определяю распрю с кровной местью, практиковавшуюся в Исландии эпохи народовластия, следующим образом. Исландская распря с кровной местью представляет собой форму взыскания компенсации. Для нее необходим высокий уровень взаимной злобы, которая не утихает со временем и приводит к многократному повторению актов насилия. Стороны ведут учет морального и материального ущерба, а также травм и убитых. Осуществление кровной мести понималось исландцами как действие, удовлетворяющее требования чести, по каковой причине акты насилия могли совершаться на протяжении довольно долгого времени, зачастую из поколения в поколение. Каждый акт мести вызывал ответный акт мести. Хотя стороны и старались при возможности заметать следы, лишь в редких случаях пострадавшему приходилось сомневаться, какая группа несет ответственность за причиненный ему ущерб. Максимальная частота взаимных актов оскорбления, а затем и насилия, приходилась на самую раннюю стадию распри. Причиной таких актов была конкуренция, причем, как правило, экономического свойства, то есть в обычном случае речь шла о доступе к тем или иным ресурсам. Взаимные убийства и вызываемая ими ненависть позволяли обеим группам сплотиться, обрести лицо и думать друг о друге в терминах «наши против ваших». С ходом времени оскорбление или оскорбления, с которых все началось, теряли свою важность и даже забывались, и распря жила уже собственной жизнью. Каждое новое оскорбление воспринималось пострадавшими с негодованием и требовало ответа — отсюда «долг» взыскивать компенсацию и «сладость» мести. Взаимные акты насилия продолжались до тех пор, пока у сторон не кончались силы, либо пока стороны не заключали мир по доброй воле или под давлением общества и третьих лиц, либо пока в группе не выходили на лидерские позиции новые поколения, отказывавшиеся продолжать распрю.