Читать онлайн «Хивинские походы русской армии». Страница 12

4) По мере заготовления запасов к походу перевозить их наряженными от башкирского войска подводами из Оренбурга внутрь степи, в устроенное для того складочное место.

5) Для прикрытия транспортов с запасами, направленных с линии на промежуточный пункт, составить особый отряд, не входящий в состав главных сил.

6) Перевозку всех тяжестей главного отряда произвести на верблюдах, которых и собрать в потребном числе в течение лета, от подвластных нам киргизских родов.

7) Заняв и укрепив Хиву или какой-либо другой хивинский город, действовать по обстоятельствам.

В удаче предприятия никто не сомневался: хивинцев считали не воинственными, в верность войска из туркмен не верили, в верность артиллеристов из русских пленных — еще менее, хивинского оружия не боялись, знали, что огнестрельного оружия в Хиве мало, что порох плохой и что ядра не отвечают калибру орудий и потому загоняются с войлоком.

Весь вопрос состоял в том, как бы добраться до этого разбойничьего гнезда, а уж разнести его никто не считал задачей. Хивинцы — это азиатские плантаторы-рабовладельцы; в час расчета им придется еще подумать и о том, как оставить семью на руках озлобленных рабов.

Итак, удача казалась несомненною.

На все издержки по экспедиции ассигновано было из сумм военного министерства 1 700 000 р. ассигн. и 12 000 червонных (т. е. 521 714 р. 28 2/7 коп. нынешнего курса); исполнение самой экспедиции возложено было на тогдашнего оренбурского военного губернатора генерал-майора Перовского.

Войска Оренбургского корпуса, из которых надобно было сделать выбор людей для экспедиционного отряда, в то время имели налицо: офицеров — 2202 человек и нижних чинов — 113 517 человек.

Пехота Оренбургского корпуса имела важные недостатки: она не только никогда не участвовала в делах против неприятеля, не делала никаких походов, но даже и не собиралась никогда в лагери. Многие из нижних чинов завели оседлость, построили дома, занялись земледелием и торговлею, так что регулярные линейные батальоны постепенно и незаметно обратились как бы в поселенное войско. Для пресечения этого и чтобы подвинуть военное образование пехоты Оренбургского корпуса, генерал Перовский передвинул все батальоны на новые места и начал собирать части войск в лагери, что несколько улучшило дисциплину и фронтовое образование. Да и личный состав оренбургской пехоты весьма не благоприятствовал успешности военного образования: так, в апреле 1839 г. в семи оренбургских линейных батальонах считалось: русских рекрутов — 582, поляков — 2127 (из них 549 высланных в Оренбург после восстания 1831 года), сосланных и наказанных — 1694. Всего — 4403 человек.

То есть из 8999 человек всей пехоты 4403 человека, или почти половина людей, были или рекруты, или сосланные; из этого-то количества пехоты приходилось взять в состав экспедиционного отряда до 3000 человек, а если бы выбор падал при этом преимущественно на старослужащих и надежных людей, то сам Оренбургский край остался бы при одних только рекрутах, поляках и штрафованных!

Всего в экспедиционный отряд было назначено: пехоты 3 1/2 батальона, кавалерии 2 полка или 12 сотен уральских казаков, 3 сотни оренбургских казаков и башкирцев и конвойный дивизион от 1-го Оренбургского полка,[18] всего 17 сотен (в степи должны были присоединиться еще до 250 киргизов), артиллерии 22 орудия (в том числе горных 8, мортир 6, фальконетов 2) и 4 ракетных станка.

В пехоте было 58 штаб- и обер-офицеров и 2983 нижних чинов, в кавалерии 57 штаб- и обер-офицеров и 1721 нижних чинов, а с киргизами 1971 человек; в артиллерии — 11 штаб- и обер-офицеров и 257 нижних чинов. Прикомандированных к отряду (гальванеров 5, понтонеров 2, а в помощь им 52 из линейных солдат, моряков 2 офицера, а к ним 64 уральских казака) всего — 4 штаб- и обер-офицера и 126 нижних чинов. Штаб состоял из 3 генералов, 4 штаб-офицеров, 15 обер-офицеров, 10 классных чиновников, 1 священника, 34 унтер-офицеров, писарей и фельдшеров и 41 денщика — итого 108 человек. Однако по ведомости общего расчета верблюдов при движении от Эмбенского укрепления оказывается, что штаб-офицеров прибавилось 2, обер-офицеров 3. Так что, не считая священника, писарей и т. д., одних офицеров и чиновников при штабе состояло 37 человек, а штаба настоящего все-таки не было… В случае какой-нибудь нужды никто не знал, к кому обратиться. В числе чиновников считались 4 медика, 3 переводчика, 1 аудитор и 2 по особым поручениям — Ханыков и Даль.

В одном из своих писем Даль говорит: «Нет начальника штаба, обер-квартирмейстера, обер-провиантмейстера и многих других».

Кроме Перовского в отряде были: генерал-лейтенант Толмачев, генерал-майор Молоствов и Циолковский.

А всего чинов в отряде 5325 человек, при 22 орудиях и 4 ракетных станках.

Отряд снабжен был минным инструментом, шестью холщовыми понтонами и 300 бурдюками для переправ, а также двумя разборными плоскодонными лодками и четырьмя уральскими бударами на колесах. Лодки предназначались для плавания по Аральскому морю на возвратном пути; но попали они не на воду, а в огонь, так как были употреблены на дрова еще в передний путь…

Заботливость Перовского о здоровье и удобствах нижних чинов отряда простиралась до мелочей: обо всем он подумал, против каждой случайности принял меры. Нижним чинам регулярных войск сшиты были кителя-стеганки из джебаги (свалянной шерсти киргизских баранов, которую, наподобие ваты, нашивали на холст и простегивали чрез подкладку), куртки из овчины годовалых киргизских ягнят, суконные шаровары со стеганными джебагою наколенниками, теплые фуражки с козырьками и широкими назатыльниками, холщовые широкие шаровары для надевания сверх суконных, так как к холсту снег менее пристает и его легче высушить; шинели были расставлены (т. е. уширены), чтоб под них можно было надевать теплую одежду.

Эти затейливые зимние уборы главным образом и погубили столько народу во время похода. Вместо того чтобы снабдить людей просто полушубками, кто-то посоветовал ради экономии дать им кителя и подбить джебагой! Мы говорили уже, что вследствие пожаров мастеровые запоздали, а потому торопились и простегивали кое-как. Джебага отпарывалась, сползала вниз, образуя валик на полах, а на всем туловище ее не оставалось ни шерстинки! Несчастный мученик заботливости неумелого начальства мерз в летнем кителе под зимними буранами, простуживался и умирал. С колен из шаровар джебага также сползала вниз, образуя там какие-то путы, и мешала ходить.

Суконные нагрудники, надевавшиеся прямо на тело, производили зуд, а под конец служили пристанищем разных паразитов, с которыми тут трудно было бороться.

Джебага вещь недурная, но она должна быть нашита не на холст, а на сукно и мелкими параллельными строчками прострочена — тогда не нужна и подкладка.

Кителей на джебаге и шаровар отпущено по 3458 штук, шапок 3290, курток 3208. Собственно же нижних чинов в отряде было 5162 человека. Значит, заботились не обо всех. Бхли откинуть 1721 казака, то получится 3441 человек — очевидно, только для них все это и было заготовлено.

Кроме того, заготовлено было 3360 широких сапогов с длинными голенищами и 3470 войлочных кенег; суконные онучи, в 4 аршина длиною каждая; 3462 теплых овчинных рукавиц, крытых верблюжьим сукном.

Казакам на случай буранов приказано обзавестись киргизскими малахаями, т. е. меховыми шапками с длинным назатыльником и наушниками, а на случай морозов вместо железных стремян надевать деревянные, киргизские. Сверх одежды велено накидывать попоны, вроде бурок, закрывавших голову и плечи.

Кроме того куплено было достаточное число войлоков для подстилки вместо постелей; заготовлены джуламы — войлочные палатки или юламейки, а также лопаты для расчистки снега при постановке этих юламеек; а для предупреждения глазных болезней от постоянного сильного блеска снега заготовлены были для всего отряда черные волосяные наглазники. Волосяные сетки пришивались к суконной повязке с отверстиями для глаз. Получалось нечто вроди очков. В них было жарко, лоб над глазами потел, получались ревматизмы. Наглазники терялись, и затем большинство предпочло натирать под глазами пороховою мякотью или золем большие пятна, что действовало отлично.

Кибиток было всего 17 и двойных 3, юламеек 355, подстилочной кошмы 1956 сажен, а считая по 2 аршина на человека — значит, на 2934 человека.

Но в этих цифрах помещены и принадлежности лазарета: 14 кибиток и 40 юламеек; подстилка общая.

Значит, ничего этого не хватало на весь отряд. Очевидно, что это назначалось только для пехоты. Пехоты было 2983 нижних чина, а кошмы на 2934 чел. Все-таки на 49 человек не хватало. На это с Эмбы и под кошму взят 131 верблюд.

Из Оренбурга же отпущено в войска 3800 сажен, значит, на 5700 чел., но куда девалась почти половина, неизвестно.

Для укупорки тюков, а также на попоны, покрышку юламеек и подбивку вьючных седел отпущено 10 794 сажени кошмы. Не пошла ли подстилочная кошма на починки? От кошмы киргизской появилась сибирская язва, и много людей от нее погибло. Не истребили ли часть кошмы?