Читать онлайн «Повседневная жизнь инквизиции в средние века». Страница 18

Делисье принадлежал к тому «крылу» францисканцев, которых принято называть «спиритуалами». Как уже упоминалось, спиритуалы требовали строгого соблюдения заповедей Франциска Ассизского, прежде всего абсолютной нищеты монахов. Они утверждали, что, поскольку Иисус и его ученики не обладали никакими материальными ценностями, христиане тоже должны отказаться от собственности.

Католическая церковь, всегда бывшая очень богатой, не могла согласиться с подобными утверждениями. И в 1322 году папа Иоанн XXII объявил ересью утверждение спиритуалов о том, что Христос и апостолы не имели собственности. Когда же спиритуалы не согласились с обвинением папы, тот призвал их к себе на диспут.

Вместе с другими спиритуалами пришёл к папе римскому и Бернар Делисье. Он пытался защищать свои взгляды, но был обвинён в ереси и заточён в казематы инквизиции. Ему также вменили в вину, что он занимался колдовством, при помощи которого поднял восстание в Каркассоне и приблизил смерть папы Бенедикта XI.

Бернара Делисье держали в тюрьме два года – именно столько времени длилось следствие. На суде против Бернара выступили и его бывшие сподвижники, давшие ложные показания только ради спасения собственной жизни. В течение двух месяцев старого и измученного монаха подвергали жесточайшим допросам, длившимся многие часы. Ему говорили о том, что по законам инквизиции от суда его может спасти только полное покаяние. К старику были применены жестокие пытки, но Бернар всё равно не сдавался. Лишь через два месяца он обессилел от пыток и стал давать противоречивые показания. После этого он смиренно отдал себя на милость суда и просил об отпущении грехов.

Но решение суда было немилосердно – Делисье приговорили к пожизненному заключению в цепях на хлебе и воде. По иронии судьбы, он был заточён в башню инквизиции в Каркассоне, из которой до этого по его призыву освободили рьщарей Монсегюра. Более милосердной к Бернару оказалась судьба – через несколько месяцев после вынесения приговора он скончался.

Бернар Делисье умер, но веру спиритуалов его смерть не поколебала. Их лидеры, в том числе и Пётр Оливи, осуждали «плотскую», земную, католическую церковь и предвещали её падение. Взгляды спиритуалов были объявлены ересью, почти все они были схвачены инквизиторами и преданы суду. Тело умершего Оливи извлекли из земли и сожгли, а прах его развеяли по ветру.

К началу XIV века отношения между официальной Церковью и спиритуалами обострились. В 1317 году папа Иоанн XXII под страхом отлучения приказал мятежным францисканцам подчиниться его авторитету и власти основного крыла ордена. Многие отказались и сделались схизматиками – так называемыми фратичелли.

К 1330-м годам движение спиритуалов было разгромлено.

Так папа римский и возглавляемая им Церковь расправлялись с неугодными людьми, представлявшими угрозу существованию католицизму.

«В течение последующих двух столетий отношения между инквизицией и францисканцами – и основным крылом, и схизматиками – будут по-прежнему оставаться ожесточёнными, – пишет Г. Ч. Ли. – Вплоть до 1520-х годов мистически настроенных францисканцев всё ещё будут осуждать и судить как еретиков.

Кровная вражда между францисканцами и доминиканцами приобретала подчас характер беспрецедентного помешательства, равно как и инфантильного буквализма и догматизма. Так, к примеру, в 1351 году францисканский прелат Барселоны поднял вопрос о крови, пролитой Иисусом перед самым распятием на кресте и во время него. Эта кровь, по утверждению францисканца, упала на землю и утратила свою божественную сущность, так как была отделена от тела Иисуса. Она, следовательно, не вознеслась на небо вместе с Иисусом, но впиталась в почву. Как отметил один историк, «это был новый вопрос и несколько затруднительный в смысле демонстрации».

Однако утверждения францисканца глубоко возмутили Николая Розелли, инквизитора Барселоны, который и без того негодовал на францисканцев, а теперь счёл, что имеет новые основания для претензий к ним. Воспользовавшись открывшейся возможностью нанести удар по ордену-конкуренту, он отправил подробный отчёт об этом деле папе. Папу также возмутили утверждения францисканца. Он тут же созвал конференцию теологов, дабы изучить вопрос о пролитой Христом крови. Конференция разделила негодование отца Розелли и папы. Утверждения францисканца были официально осуждены. Всем инквизиторам были разосланы указания впредь арестовывать всякого, кто будет провозглашать столь крамольные положения. Францисканец, первым высказавший этот тезис, был принуждён публично отречься от него.

На этом дело, однако, не закончилось. Находясь под пристальным надзором инквизиции, францисканцы, получившие запрет на публичное обсуждение вопроса о пролитой крови Иисуса, втайне продолжали отстаивать свою позицию. По словам одного комментатора, францисканцы с раздражающей логичностью доказывали, что вполне можно было уверовать в то, что кровь Христа осталась на земле, видя, как в Латеранской церкви – прямо перед глазами папы и кардинала – хранилась и почиталась как реликвия отсечённая во время обрезания крайняя плоть, а в Мантуе, Брюгге и в других местах верующим демонстрировались частицы крови и пота, пролитых во время распятия»[40].

Этот теологический диспут продолжался ещё многие годы – почти сто лет, пока богословами не было вынесено заключение, что вера в первоначальный францисканский тезис – в то, что кровь, пролитая Иисусом в его последние дни, в действительности осталась на земле, – не противоречило учению Церкви.

Это лишь подлило масла в огонь, и францисканцы вновь взялись за яростные проповеди, открыто поддерживая положение о крови Христовой. Доминиканцы не уступили и начали преследование своих «противников», по всему христианскому миру со своих кафедр обличая францисканскую «ересь».

«Ссора, которая благоразумно держалась под спудом в течение большей части столетия, теперь с огромной силой разгорелась на глазах удивлённого и озадаченного народа. Не желая усугублять вражду между орденами, папа поспешил созвать ещё одну конференцию, чтобы вынести решение по вопросу, который посеял такую смуту, – писал Г. Ч. Ли. – Он, видимо, надеялся, что проблема отпадёт сама собой благодаря бюрократическим проволочкам и административным механизмам. К его неудовольствию, участники конференции выказали большую склонность к полемике, чем ожидалось.

Каждая сторона избрала трёх ораторов, и в течение трёх дней, в присутствии папы и Священной коллегии, они дебатировали вопрос с такой страстью и ожесточённостью, что, несмотря на холодную зимнюю погоду, истекали потом.

Ни одна из сторон, однако, не смогла привести из Нового Завета какого бы то ни было свидетельства по существу спора, который, таким образом, остался нерешённым. Перебранки между доминиканцами и францисканцами продолжались во всех уголках христианского мира. Годом позже, в начале августа 1464 года, потеряв своё святейшее терпение, папа издал буллу, согласно которой всякое обсуждение этого щекотливого вопроса объявлялось под запретом – до тех пор, пока по нему не будет вынесено окончательное решение Святым престолом. Как показали дальнейшие события, Святому престолу не суждено было сформулировать свой ответ на этот вопрос, так как восемь дней спустя папа умер. Кардиналы, которые затем обратились к этой теме, снова не смогли прийти к какому-либо согласию. Новый папа сумел отложить дальнейшие дискуссии на неопределённый срок»[41].

Вопрос о том, вознеслась ли на небо пролитая Иисусом кровь, так и остался нерешённым до наших дней и всё ещё довлеет над папским престолом.

Итак, «…устройство инквизиции, – пишет Г. Ч. Ли, – было настолько же просто, насколько целесообразно в достижении цели. Она не стремилась поражать умы своим внешним блеском, она парализовала их террором». Инквизиция была строго регламентированным (хотя и не с самого момента возникновения) учреждением и прекрасно отлаженным механизмом, который редко когда давал сбои.

При учреждении инквизиции основными целями были розыск и наказание еретиков, иначе говоря, инакомыслящих во всех проявлениях.

При этом чётко разграничивались дела, которые могли быть в ведении церковного и светского судов. Так, виновные в преступлениях, не имевших отношения к религии, не могли быть заподозрены в ереси, и расследование их действий принадлежало по праву гражданским судьям. Однако иногда в такие дела инквизиторы всё-таки вмешивались, поскольку, по мнению Церкви, преступления подобного рода не могли быть совершены без тлетворного влияния ересей, как, например, хула на Бога и его святых.