Читать онлайн «Крестьянство России в Гражданской войне: к вопросу об истоках сталинизма». Страница 43

Повстанцы выдвинули следующие лозунги: «Да здравствует советская власть, бей коммунистов», «Да здравствует Красная Армия», «Долой большевиков-угнетателей», «Долой коммунистов», «Да здравствует вера в Бога», «Да здравствуют тт. Ленин, Троцкий и советская власть», «Громи ссыпные пункты», «Да здравствуют социал-демократы большевики», «Долой выкачку хлеба», «Бей жидов и коммунистов, спасай Россию», «Да здравствует Совет», «Да здравствует вольная торговля, свободные выборы», «Долой продотрядников», «Да здравствует свободная торговля», «Да здравствует советская власть с чернорабочими, да здравствует крестьянская власть», «Долой хлебную разверстку, долой трудовую повинность», «Долой гражданскую войну», «Да здравствует всенародное учредительное собрание», «Долой грамоту», «Долой коммуну, долой войну», «Долой русских учителей», «Бей советских работников»{462}.

Численность повстанческих отрядов колебалась в пределах 26 000–30 000 чел. На вооружении у них находилось 1268 винтовок, 2 пулемета, 1 орудие (из которого не стреляли). Силы карателей составляли: 6700 штыков, 816 сабель, 63 пулемета, 6 орудий, 2 бомбомета, бронепоезд{463}.

В селениях действовали повстанческие штабы и военные комендатуры, которыми проводилась, как правило, принудительная мобилизация мужского населения от 16 до 50 лет. В восстании приняли участие отдельные представители партии эсеров{464}.

Важнейшей качественной характеристикой восстания «Черного орла» стал многонациональный состав его участников: татары, русские, башкиры, немцы и др. Значимость данного факта заключается в том, что «вилочное восстание» позволяет рассмотреть одну из важнейших проблем Гражданской войны — отношение крестьян национальных районов к национализму «национальных правительств» и национальной интеллигенции и белых, боровшихся против большевиков. Поволжье — один из многонациональных районов России. В 1920 г. «вилочное восстание», как это видно из приведенной в хронике характеристики его территории, охватило в основном районы компактного проживания татарского и башкирского населения. Большинство среди повстанцев составляли татары. Однако, как свидетельствуют источники, данное восстание не имело под собой национальной почвы. В его основе было прежде всего недовольство крестьян продовольственной политикой советского государства. В подтверждение высказанного заключения приведем извлечения из нескольких, как нам кажется, очень важных документов. Так, в выписке из протокола совещания ответственных работников татаро-башкир г. Уфы, созванного Татаро-Башкирской коллегией при губкоме РКП(б) 17 марта 1920 г. «в связи с обвинением татарской интеллигенции в руководстве крестьянским восстанием в губернии в феврале-марте 1920 г.», приведено выступление на совещании члена Уфимского губисполкома, временного сотрудника политотдела ВОХР Г. Касымова. Касымов убедительно доказал, что причиной восстания был «продовольственный вопрос, а также злоупотребления местных властей своим положением». «А потому, — заключил он, — придать этому восстанию национальный или религиозный характер невозможно, ибо восставшие татары и башкиры убивали своих народных учителей и мулл, желая уничтожить весь культурный элемент татаро-башкирского населения. Если бы это восстание носило национальный характер, и если бы им руководила бы татарская интеллигенция, то повстанцами, безусловно, были бы предъявлены национальные требования и т. д.»{465} Эту же мысль Касымов развивал в направленном в губисполком 19 марта 1920 г. докладе «О поездке в Белебеевский уезд в связи с контрреволюционным восстанием в Уфимской губернии против советской власти». «В Белебеевском уезде, — пишет он, — восстание вспыхнуло вначале в Нагаевской и Бакалинской волостях, где мусульман почти нет. Восстанием руководили не мусульманская интеллигенция, а кулаки, спекулянты, колчаковские офицеры, бывшие урядники и бежавший из рядов Красной Армии кулацкий элемент — дезертиры….В местах с мусульманским населением, охваченных восстанием, мусульманская интеллигенция, начиная с учащихся и кончая муллами, арестовывалась, избивалась и уничтожалась. Пример: в одной Старо-Калмашевской волости убито около 75 интеллигентных мусульман, из них — до 5 мулл. Товарищи, побывавшие в лапах повстанцев, единогласно утверждают, что при расправе с коммунистами и интеллигенцией приговаривали: «Вы, коммунисты — безбожники, вы нас грабили, отобрали скот, хлеб и наших детей. Нас оставили голодными и нагими» и т. д. Но что ни один повстанец ни единым словом не обмолвился о нации (миллят). Вышеприведенные факты ясно свидетельствуют, что восстание в Уфимской губернии не носит характер национального, и стремление придать ему таковой и обвинение мусульманской интеллигенции в руководстве им — роковая ошибка, даже преступление… Действительными причинами этих вспышек восстания является следующее. 1. Продовольственный вопрос. Ошибки, допущенные нами при проведении продовольственной политики»{466}. В контексте рассматриваемой проблемы очень важным документом является доклад уполномоченного политотдела Туркестанского фронта Петрова «О причинах восстания в мусульманских селах Белебеевского уезда Уфимской губернии, датированный мартом 1920 г. В нем также отрицается национальная подоплека «вилочного восстания». В частности, в докладе говорится: «Из всех перечисленных вопросов ни одного национального и вообще из всех частных разговоров с мусульманами, как отдельными лицами, так и группой, с их стороны не было ни одного слова сказано, которое относилось бы к националистическому чувству, …ни о каком восстании на национальной почве не может быть и речи»{467}.

Таким образом, на примере «вилочного восстания» можно сделать вывод принципиального значения, характеризующий одну из важнейших качественных сторон крестьянского движения в Поволжье в годы Гражданской войны: оно было свободно от националистических идей. В его ходе повстанцами не выдвигались националистические лозунги.

Так же как и «чапанная война», «вилочное восстание» стало серьезным испытанием на прочность советской власти. Ею были предприняты самые решительные действия по его подавлению. Уже через несколько дней после начала восстания, 11 февраля 1920 г., Мензелинским уисполкомом была образована Особая ЧК по ликвидации восстания, уезд был переведен на военное положение{468}. Одновременно волости, охваченные движением, были объявлены на осадном положении, в них также создавались временные революционные комитеты, целью которых было не допустить распространения восстания за пределы волости{469}. С этой же целью в восставшие селения были направлены агитаторы для мирных переговоров с повстанцами{470}.

Однако первые же дни восстания показали, что речь идет не о локальном недовольстве, а о массовом движении, принявшем бескомпромиссный характер. Крестьяне оказывали решительное сопротивление отдельным малочисленным отрядам ВОХР, которые или сдавались им, или уничтожались{471}.

Осознав масштабы и опасность восстания, губернские власти предпринимают решительные шаги для его подавления. Прежде всего они обращаются за помощью к руководству воинских частей Красной армии, дислоцированных в регионе, и при их поддержке создают чрезвычайные органы для борьбы с повстанцами. Так, 17 февраля 1920 г. Самарским губисполкомом с согласия РВС Туркестанского фронта был образован военно-революционный штаб Самарской губернии для руководства операциями по подавлению восстания на территории губернии. Его председателем был назначен губвоенком П. Ульянов.

В состав военревштаба вошли зав. губотделом управления Леплевский, зам. предгубчека Калесанов и представитель 8-й бригады ВОХР Лебедев. По его решению командующим сводным карательным отрядом Самарской губернии был назначен начальник 2-й стрелковой Туркестанской дивизии Карпов{472}.

О начавшемся восстании и его масштабах стало известно высшему руководству Советского государства. 17 февраля 1920 г. для рассмотрения этого вопроса собирается Политбюро ЦК РКП(б){473}. Причины особого внимания большевистского руководства к событиям в Поволжье были связаны с ситуацией в Башкирии, где в январе 1920 г. произошел серьезный конфликт между местными коммунистами и сторонниками Заки Валидова — лидера национального движения башкирского народа. Самостоятельная линия Заки Валидова — руководителя Башревкома вызывала серьезное беспокойство у большевистского руководства. Он выступал с критикой деятельности на территории Башкирии центральных ведомств Советского государства, особенно Наркомпрода и ВЧК, расценивая это как вмешательство в ее внутренние дела. О позиции Валидова было известно в широких слоях башкирского народа, а также в приграничных с Башкирией крестьянских селах. Именно поэтому в конце 1919 г. их жители двигались к Башкирии, где якобы не было продразверстки и других обременительных государственных повинностей{474}.