Читать онлайн «Крестьянство России в Гражданской войне: к вопросу об истоках сталинизма». Страница 27

В этот же период, в январе-феврале 1918 г., имеют место факты сопротивления крестьян попыткам юнкеров и других представителей контрреволюции, поднявших ряд мятежей в Поволжье в связи с разгоном Учредительного собрания, противодействовать им в захвате и разделе бывшей помещичьей земли. В этой связи особого внимания заслуживают события антисоветского мятежа Комитета Спасения Родины в Хвалынском уезде Саратовской губернии 17 января 1918 г., в ходе которого местные крестьяне оказали сопротивление юнкерам, попытавшимся помешать им в захвате помещичьих земель{267}.

С начала года наблюдаются конфликты между отдельными селениями на почве перераспределения земли. Крестьяне нередко идут на прямой захват спорных участков, результатом чего являются столкновения между конфликтующими сторонами (например, конфликт между Голицынским и Анютинским обществом в Саратовской губернии из-за 400 десятин спорной земли, аналогичные конфликты в Мамадышском уезде Казанской губернии){268}. Также имеют место столкновения из-за лесов, когда, по свидетельству источников, «рубят без толку» и «деревня идет на деревню» (например, в Курмышском уезде Симбирской губернии){269}. Наблюдаются просто волюнтаристские насильственные действия по конфискации продовольствия под предлогом хлебной монополии отдельных групп крестьян против своих соседей. В этом смысле можно привести пример вооруженного конфликта между русскими селениями и немецким селом Шенталь в Трудовой Коммуне немцев Поволжья. Поводом к нему послужила конфискация крестьянами с. Михайловки муки проезжавших через село крестьян с. Шенталь. После обстрела немцами приехавшей в Шенталь делегации для урегулирования возникших разногласий 223 дружинника захватили Шенталь, наложили на село контрибуцию, учинили грабеж. В ходе вооруженного конфликта с немецкой стороны пострадали 40 человек{270}.

Уже с начала 1918 г. широкое распространение получают внутриобщинные конфликты на почве недовольства хлебной монополией и действиями местной власти по ее осуществлению. Красная гвардия и дружинники, состоявшие, как правило, из бедноты и бывших фронтовиков, вводят налоги на покупку продовольствия, осуществляют его реквизиции у зажиточных односельчан в пользу бедноты. Повсеместно происходят столкновения между красногвардейцами и зажиточной частью деревни, которые успешно подавляются первыми при помощи вооруженных отрядов из уезда и губернии, нередко с применением оружия. В это же время имеют место нападения голодных крестьян на находящиеся на местных железнодорожных станциях продэшелоны{271}.

В первой половине 1918 г. в селениях происходят столкновения между крестьянами и «пришлыми» вооруженными отрядами Красной гвардии, направляемыми из губернских центров для того, чтобы взять на учет имеющийся запас хлеба и проводить его реквизиции в пользу бедноты и городского населения. В этот же период наблюдаются первые конфликты в связи с попытками местной власти силами Красной гвардии проводить принудительные мобилизации лошадей в Красную армию{272}.

Главным лозунгом крестьянского движения в Поволжье в рассматриваемый период становится лозунг «вольной торговли хлебом». Так, например, характерным в этом плане было выступление 1–2 апреля 1918 г. крестьян с. Палласовки и других селений Новоузенского уезда Саратовской губернии, преимущественно немцев-колонистов, против местного Совета в связи с попыткой готовящейся реквизиции хлеба прибывшим из Саратова вооруженным отрядом. Крестьянская дружина арестовала Совет. 2 апреля восставшие объявили о вольной торговле хлебом{273}.

Характерным фактом в этот период является разгон Советов как сельских, так и волостных, замена их состава, нападения на местные комитеты партии большевиков, требование ликвидации Красной гвардии. В некоторых селениях Советы упразднялись, вводились земства и волостные правления, избирались старшины и старосты{274}.

Особенностью крестьянского движения в докомбедовский период является его локальность, в большинстве случаев — ограниченность рамками одного селения. Преобладают выступления на почве недовольства действиями местных активистов советской власти, пытавшихся заставить зажиточную часть деревни «поделиться» своими продовольственными запасами с голодающей беднотой, а также связанные с решением общих для селения проблем. Таким образом, движение носит внутридеревенский характер, преобладают противоречия между крестьянами в рамках одной общины, нежели между всей общиной и государством. Общекрестьянский характер движения (т. е. вовлеченность в движение всех групп крестьянства) остается фактом, но не доминирующим. Он проявляется в форме борьбы за переделы спорных сельскохозяйственных угодий с соседними общинами и других подобных действий. Формами движения являются: столкновения между группами крестьян, между селениями, волнения селений в связи с действиями реквизиционных отрядов. Высшие формы движения (восстание, война) не наблюдаются. Масштабы насилия ограничены небольшим числом жертв противоборствующих сторон. Движением охвачена вся территория региона. Эпицентры сосредоточены в районах бывшего помещичьего землевладения, переживших всплеск «общинной революции» и «черного передела», а также находящихся вблизи крупных городов и промышленных центров.

Летом 1918 г. начинается следующий период в истории крестьянского движения в регионе. Основным его содержанием становится сопротивление крестьян безэквивалентным реквизициям продовольствия, осуществляемым центральной властью с помощью созданных в деревне комитетов бедноты, а также противодействие принудительным мобилизациям в Красную армию. В этот период новым качественным явлением принципиального характера становится активное вмешательство Советского государства в жизнь деревни. Оно существовало и раньше, в первые месяцы 1918 г., и проявлялось в форме поддержки создаваемых там Советов и бедняцкой Красной гвардии. Но все же в полной мере оно проявилось именно в комбедовский период. С этого времени заканчивается «деревенская вольница» предшествующего периода, когда слабая государственная власть не могла диктовать свои условия победившей «общинной революции». Реальная угроза голода в промышленных центрах страны сделала неизбежным активное вмешательство государства в деревенскую жизнь.

В данном контексте заслуживает внимания состоявшийся осенью 1918 г. диалог между наркомом внутренних дел Г.И. Подвойским и ответственными работниками Симбирской губернии Емельяновым и Лобазиным. В ходе этого диалога Подвойский на попытки Лобазина объяснить причину невыполнения заданий по отгрузке хлеба в промышленные центры тяжелым продовольственным положением крестьян заявил: «Надо объяснить жителям, что если полез в социалистическую республику, то делись, голодай одинаково и будь сытым одинаково, а то тут один на завалинке умирает, а там тысячи. Мы идем к социализму, и путь к нему через страдание. Только через страдания мы дойдем к общему благу. Здесь надо больше пропаганды положить и больше организационной работы. Декрет нужно провести буквально в течение трех дней»{275}.

Таким образом, в условиях тяжелейшей продовольственной ситуации в городах Центр оказывал на местные власти сильнейшее давление, обосновывая его государственной необходимостью. Главным рычагом проведения этой линии на местах стали комитеты деревенской бедноты. Опираясь на них, местные продорганы и направленные в уезды продовольственные отряды действовали решительно, используя все имеющиеся в их распоряжении средства согласно советскому законодательству о продовольственной диктатуре. В этом плане показателен датированный 13 сентября 1918 г. приказ по Нижне-Ломовскому уезду Пензенской губернии помощника губернского комиссара по продовольствию Савчука, а также доклад начальника продотряда, работавшего в той же губернии летом 1918 г., Петермана. В частности, в приказе Савчука указывалось: «Ввиду того, что крестьянами расхищено 1278 десятин экономического хлеба, где средний урожай был более 80 пудов с десятины, с которых должно быть получено хлеба до 100 000 пудов, приказываю уездной продовольственной коллегии собрать у крестьян весь этот хлеб, уплатить им положенную стоимость твердой цены, т. е. по 7 руб. 25 коп. за пуд. Весь хлеб должен быть собран к 1 октябрю с. г. (Долгоруковская вол., Голицынская вол.)… Немедленно прекратить в уезде всякую продажу хлеба (зерном, мукой и печеным хлебом) лицам, не уполномоченным губернской продовольственной коллегией. У лиц, не подчинившихся этому распоряжению, советы или комитеты бедноты должны хлеб конфисковать, а их арестовывать… Неисполнение настоящего приказа будет считаться изменой революции, лица, уклоняющиеся от выполнения, беспощадно мною будут караться»{276}. В вышеупомянутом докладе, направленном в Наркомпрод, начальник 4-го Петроградского продовольственного отряда Петерман отметил, что в ходе реквизиций хлеба в селениях ему пришлось неоднократно использовать силу, поскольку крестьяне отказывались добровольно сдавать хлеб. Вот характерный отрывок из доклада: «…хорошо, мы Вам покажем, как хлеба нет, мы его заставим отдать. В Чембарском уезде говорили, что тоже нет хлеба, а когда мы человек 20 расстреляли, тогда и хлеб нашелся»{277}.