Читать онлайн «Вторая мировая война на суше. Причины поражения сухопутных войск Германии». Страница 45

В конце лета 1940 года видные германские военные, и в первую очередь главнокомандующий военно-морскими силами Германии гросс-адмирал Редер, в своих докладах указывали на то, что осень и зиму 1940/41 года — когда еще нельзя осуществить высадку в Англии — можно использовать для других целей. Необходимо совместно с Италией нанести удар Англии в Средиземном море, овладеть Мальтой, заблокировать Гибралтар и Суэцкий канал и открыть себе дорогу на Ближний и Средний Восток.

Эта вполне достижимая, с учетом имеющихся сил, цель в случае претворения плана в жизнь не только стабилизировала бы ситуацию в Италии, а значит, и на южных подступах к Германии, но и повлияла бы на положение в Турции и на Балканах. Успех при удачном исходе означал бы решающий удар по Англии. Но Гитлер отклонил все подобные предложения: он буквально помешался на своем плане войны на Востоке и, сильно переоценивая боеспособность итальянцев, верил, что Муссолини сможет довести войну на Средиземном море, этом mare nostra («наше море» — лат.) итальянцев, до победного конца и без помощи немцев.

Причины изменения позиции Гитлера по отношению к войне на два фронта, влекущей за собой непредвиденные риски, являются многогранными и носят политический, экономический, идеологический и военный характер.

Решительная политика, которую проводил Советский Союз протии Финляндии и Прибалтийских государств после заключения германо-советского пакта, а также все более очевидные планы относительно Балкан указывали на опасность того, что Россия и впредь будет сознательно использовать скованность сил Германии на Западе, чтобы захватывать важные позиции, позволяющие в нужный момент добиться от Германии решающих уступок. Опасения Гитлера еще больше увеличились после визита Молотова в Берлин в ноябре 1940 года, когда советский нарком иностранных дел занял неуступчивую и не вполне ясную позицию.

Более того, Гитлер считал, что нежелание Англии соглашаться с его мирными предложениями вызвано надеждой на то, что в решающий момент войны она сможет получить сильного союзника на континенте.

Что касается экономики, Германия в случае длительной войны, в плане продовольствия и сырья, сильно зависела от благосклонности русских и их поставок. Понимание того, что эта благосклонность будет обходиться Германии недешево и что Россия всегда сможет в критический момент существенно ограничить свободу действий германского руководства, было для Гитлера невыносимым. Он был уверен, что Германия только тогда будет в состоянии вести длительную войну с англосаксонским миром, когда у нее будут необходимые для этого собственные средства и экономическая база.

Противоречия, существовавшие между идеологиями обеих стран, Московский договор не устранил, а лишь на время подавил. Советская Россия в глазах Гитлера и многих старых национал-социалистов оставалась по-прежнему идеологическим противником № 1.

«Русский сфинкс» с его силами, которые было довольно трудно определить, с его планами, которые было трудно разгадать, и с его опасной идеологией угнетающе действовал на Гитлера и мешал ему. Фюрер надеялся, что ему удастся разгадать его загадку, разгромив Россию путем быстротечной военной кампании, и продемонстрировать миру пустоту и непрочность Советского государства и его мировоззрения.

Затем — после усиления Германии за счет расширения ее экономической базы — Гитлеру представлялось возможным достижение соглашения с Англией, которого он всегда страстно желал, или же, если его мирные инициативы снова будут отвергнуты, ему удастся сломить ее мощь в результате крупных военных операций, в том числе на Ближнем и Среднем Востоке.

Япония, свободная от угрозы со стороны России, также могла направить все свои силы на борьбу с Англией, а в Соединенных Штатах Америки должно было усилиться влияние кругов, выступавших за нейтралитет.

Уверенность Гитлера в достижимости своих планов зашла настолько далеко, что он даже начал обдумывать и составлять программу действий, согласно которой после разгрома России германские вооруженные силы и экономика должны были быть организованы и направлены для решительной борьбы с Англией.

Первая переброска войск на Восток, которую сначала еще можно было расценивать просто как усиление обороны почти неприкрытой восточной границы, начала проводиться сразу же после окончания Французской кампании. Уже в июле 1940 года на Восток был переброшен штаб группы армий фельдмаршала фон Бока, а также штабы 4, 12 и 18-й армий. Тогда же сюда было переведено около 30 германских дивизий. Так были сделаны первые шаги к продлившемуся довольно долго стратегическому развертыванию германских вооруженных сил на Востоке.

Одновременно в германском Генеральном штабе началась разработка первых вариантов оперативных планов, которые неоднократно пересматривались и дополнялись в последующие месяцы, а результаты проделанной работы были доложены Гитлеру 5 декабря в качестве проекта плана кампании в России.

В соответствии с поставленной задачей «победить Россию в быстротечной военной кампании» германские сухопутные силы должны были стремиться к высвобождению всех имевшихся в их распоряжении войск для действий на Востоке. Ситуация осложнялась тем, что немцам приходилось держать значительные силы в оккупированных Норвегии, Дании, Бельгии, Франции и на Балканах и выделять часть сил для ведения боевых действий в Северной Африке. Для этих задач, за исключением боевых действий в Северной Африке, можно было использовать войска, по уровню боевой подготовки и оснащения непригодные для ведения маневренной войны, поскольку в 1941 году никаких крупных операций, связанных с вторжением западных союзников в Европу, еще не ожидалось. Однако невозможность использовать на Востоке выделенные для этих целей 60 дивизий означала существенное уменьшение боевой мощи германской Восточной армии, которое можно было только частично компенсировать за счет формирования примерно 40 новых пехотных дивизий, а также посредством увеличения вдвое числа танковых дивизий. Связанное с удвоением числа танковых дивизий значительное уменьшение количества танков в каждой из них хотя и повышало маневренность дивизий, однако весьма отрицательно сказывалось на их боеспособности, особенно во время затяжных боев.

К началу войны к русской западной границе были подтянуты следующие германские силы:

81 пехотная дивизия,

1 кавалерийская дивизия,

17 танковых дивизий и

15 моторизованных дивизий.

Резерв Верховного главнокомандования составляли:

22 пехотные дивизии,

2 танковые дивизии,

1 моторизованная дивизия и

1 полицейская дивизия.

В общей сложности германская Восточная армия насчитывала 140 дивизий, а также несколько охранных соединений для выполнения различных задач в тыловых районах. (Всего немцы предназначили для войны с СССР силы эквивалентные 153 дивизиям; при подсчете бригад две бригады приравниваются к одной дивизии. В сухопутных войсках насчитывалось 3300 тыс. чел., в военно-воздушных силах и ПВО 1200 тыс. чел., в военно-морских силах 100 тыс. чел. — Ред.)

Германские дивизии, полностью укомплектованные и оснащенные современным вооружением и боевой техникой, по большей части имели опыт боевых действий. Зимой 1940/41 года они повысили уровень боевой подготовки и получили испытанных в боях с поляками и французами командиров. Поэтому они представляли собой боевой контингент, которому можно было поручить выполнение самых ответственных задач.

К этим силам, частично к началу кампании, частично в течение первого года войны в России, прибавились соединения союзников Германии, а также добровольческие части, желавшие сражаться против большевизма.

Из союзников самые крупные силы, значительные по численности, но лишь ограниченно боеспособные по уровню подготовки и вооружению, выставила Румыния. Далее следовали венгры, итальянцы, словаки и хорваты, которые в различные периоды выставляли различное количество войск. (Всего союзники Германии к началу войны выставили силы эквивалентные 37 дивизиям. Итого вместе с немцами: 190 дивизий, 5500 тыс. чел., 47 200 орудий и минометов, около 4300 танков, 4980 боевых самолетов. — Ред.) Общее число военных соединений союзников Германии к моменту кульминации войны — началу наступления на Сталинград — достигло 40 дивизий.

Из числа добровольческих частей можно назвать испанскую «Голубую дивизию», а также входившие в состав войск СС контингента из Норвегии, Дании, Бельгии, Голландии и Франции. Это были первые солдаты Европы, выступившие на борьбу с большевизмом.

Кроме того, несколько соединений было сформировано из военнопленных — противников большевизма и добровольцев — жителей оккупированных районов СССР, особенно из Прибалтики, Украины и местностей, населенных казаками. Число таких соединений постоянно росло, но они использовались в основном для несения охранной службы в тыловых районах. На борьбу с большевизмом на стороне Германии выступили около 18 тысяч голландцев и фламандцев, 12 тысяч датчан и норвежцев, 6 тысяч французов, 4 тысячи валлонов, 4 тысячи испанцев и около 60 тысяч жителей Прибалтийских государств, а также точно не установленное число казаков, украинцев и русских. (В дальнейшем численность «солдат Европы» сильно увеличилась. Вермахт в ходе войны пополнили свыше 1800 тыс. граждан других государств. На 1 июня 1944 г. на советско-германском фронте действовало 333,4 тыс. таких солдат. Только в плен было взято: чехов и словаков 69 977, французов 23 136, югославов 21 830, поляков 60 277, голландцев 4730, бельгийцев 2014, люксембуржцев 1653, испанцев 452, датчан 456, норвежцев 101, шведов 72, цыган 383, евреев 10 173, молдаван 14 129. — Ред.)