Читать онлайн «Гражданская война в Испании. 1936-1939 гг.». Страница 43

Воздушный мост едва не сорвался из-за отсутствия бензина. Мятежники быстро израсходовали армейские резервы и стали закупать топливо у частных лиц. Но качество этого бензина было недостаточным для авиационных моторов, и немцы добавляли в бочки бензольные смеси. После этого бочки катали по земле до тех пор, пока их содержимое не становилось более или менее однородным. Кроме этого, мятежникам удавалось закупать авиационный бензин и во Французском Марокко. И все же когда 13 августа 1936 года из Германии пришел долгожданный танкер «Камерун» топлива для «юнкерсов» оставалось только на один день.

5 августа ВВС мятежников совершили налет на республиканские корабли, чтобы отвлечь их внимание и провести в Испанию морской конвой с войсками. Но сначала мешал туман. Конвой смог выйти в море повторно только к вечеру.

Одновременно Франко пытался надавить на республиканский флот дипломатическими методами. После его протестов власти международной зоны Танжер (в тамошней администрации первую скрипку играли англичане) выставили из этого порта республиканский эсминец «Лепанто». Власти английской колонии Гибралтар отказывались заправлять республиканские корабли горючим. 2 августа в Гибралтарском проливе появилась и германская эскадра во главе с самым мощным кораблем гитлеровских ВМС «карманным» линкором «Дойчланд» (примечательно, что Франко первоначально назначил дату провода первого морского конвоя из Марокко в Испанию именно на 2 августа). Формальным поводом для появления германской эскадры у испанских берегов была эвакуация граждан «рейха» из объятой гражданской войной страны. На деле немецкие корабли всячески помогали мятежникам. «Дойчланд» встал на рейде Сеуты и уже 3 августа помешал республиканским кораблям эффективно провести бомбардировку этого оплота путчистов.

И вот, 5 августа итальянские бомбардировщики нанесли удар по республиканскому флоту. Неопытные экипажи кораблей, не приученные к действиям при атаке с воздуха, поставили дымовую завесу и ретировались, чем позволили мятежникам переправить в тот же день морем 2500 солдат (Франко назовет позднее этот конвой «конвоем победы»). Начиная с этого дня, мятежники уже беспрепятственно переправляли морем свои контингенты в Испанию, а 6 августа на полуостров, наконец, прибыл и сам Франко, избравший своей штаб-квартирой Севилью.

Следует признать, что Франко проявил упорство и изобретательность в достижении своей главной цели — переброски наиболее боеспособных войск мятежников в Испанию. Впервые в истории войн для этого был организован воздушный мост. Некоторые историки полагают, что Франко все равно переправил бы войска морем, так как республиканский флот был мало боеспособным. Но пассивность ВМС республики объяснялась не столько отсутствием опытных командиров, сколько эффективными налетами итальянских самолетов: многие матросы панически боялись угрозы с воздуха. Таким образом, можно сделать вывод, что без помощи Гитлера и Муссолини, Франко в любом случае не смог бы быстро развернуть свои войска в Андалусии и начать наступление на Мадрид.

И все же флот республики не складывал оружия. 5 августа крупное соединение ВМС в составе линкора, двух крейсеров и нескольких эсминцев подвергло сильному обстрелу южноиспанский порт Альхесирас, потопив канонерку «Дато» (именно она перевезла первых солдат из Африки) и повредив несколько транспортов. Кроме этого, республиканские корабли периодически бомбардировали Сеуту, Тарифу и Кадис. Но под прикрытием авиации мятежники перевезли морем через пролив в августе 7 тысяч человек, а в сентябре — 10 тысяч, не считая значительного количества военных грузов.

В конце июля флот республики планировал провести захват порта Альхесирас морским десантом, но весь план был отклонен, когда дошли сведения об укреплении порта новыми артиллерийскими батареями.

29 сентября в Гибралтарском проливе состоялся бой республиканских эсминцев «Гравина» и «Фернандес» с крейсерами мятежников «Адмирал Сервера» и «Канариас», в ходе которого один из эсминцев был потоплен, а другой был вынужден укрыться в Касабланке (Французское Марокко). После этого контроль над Гибралтарским проливом окончательно перешел в руки мятежников.

Перебросив войска через пролив, Франко приступил к реализации основной задачи войны — взятию Мадрида. Кратчайший путь к столице лежал через Кордову, что и ввело в заблуждение республиканское командование, сосредоточившее под городом наиболее боеспособные силы и пытавшееся контратаковать. Франко же с присущей ему осторожностью решил сначала соединиться с войсками Молы и только после этого совместными усилиями захватить Мадрид.

Поэтому африканская армия повела наступление из Севильи через Эстремадуру — бедную, малозаселенную, без крупных городов сельскую провинцию к северу от Андалусии, граничащую с Португалией. В этой стране с 1926 года существовал военный диктаторский режим Салазара, с самого начала мятежа не скрывавшего симпатий к путчистам. Так, например, Мола и Франко поддерживали телефонную связь в первые недели войны, используя португальскую телефонную сеть. Когда войска Молы в районе Гуадаррамы попали в тяжелое положение, африканская армия перебросила им через Португалию крайне необходимые боеприпасы. Немецкие и итальянские самолеты, сопровождавшие бросок на север марокканцев и легионеров, часто базировались на португальских аэродромах. Банки Португалии предоставили мятежникам льготные кредиты, а через радиостанции страны путчисты вели свою пропаганду. Военные заводы соседней страны использовались для производства оружия и боеприпасов, а позднее Португалия направила Франко 20 тысяч «добровольцев». В августе 1936 года немецкие пароходы разгрузили в португальских портах крайне необходимые для африканской армии пулеметы и боеприпасы, которые кратчайшим путем по железным дорогам Португалии были доставлены на фронт.

Итак, левый (португальский) фланг наступающей южной армии мятежников можно было считать вполне обеспеченным. 1 августа Франко приказал колонне под командованием подполковника Асенсио выступить на север, соединиться с Молой и передать ему семь миллионов патронов. Кейпо де Льяно реквизировал автотранспорт, пригрозив расстрелять арестованных руководителей профсоюза таксистов, если последние сами не подгонят свои машины к резиденции генерала. 3 августа за Асенсио двинулась колонна майора Кастехона, а 7 августа — колонна подполковника де Тельи. Каждая колонна состояла из одной «бандеры» Иностранного легиона, «табора» (батальона) марокканцев, инженерных и санитарных служб, а также 1–2 батарей артиллерии. С воздуха колонны прикрывались немецкими и итальянскими самолетами, хотя республиканская авиация не оказывала серьезного противодействия. Всего в трех колоннах, находившихся под общим командованием Ягуэ, было около 8000 человек.

Тактика африканской армии была следующей. Две колонны шли в авангарде, а третья составляла резерв, причем колонны периодически менялись местами. По шоссе на машинах двигались легионеры, а марокканцы шли по обеим сторонам дороги, прикрывая фланги. Местность в степной Эстремадуре с низкорослой растительностью и без всяких естественных препятствий очень напоминала район боевых действий в Марокко.

Первоначально наступавшие колонны практически не встречали организованного сопротивления. Подойдя к какому-нибудь населенному пункту, мятежники через громкоговорители предлагали жителям вывесить белые флаги и настежь открыть окна и двери. Если ультиматум не принимался, селение подвергалось артобстрелу, а при необходимости и ударам с воздуха, после чего начинался штурм. Республиканцы, забаррикадировавшись в домах (все испанские деревни состоят из каменных зданий с толстыми стенами и узкими окнами), отстреливались до последнего патрона (а их было мало), после чего мятежники расстреливали их самих. Каждый марокканец имел в своем рюкзаке помимо 200 патронов длинный кривой нож, которым и перерезали горло пленным. После этого начиналось мародерство, поощряемое офицерами.

Тактика республиканской милиции была очень однообразной. Милиционеры не умели и боялись сражаться на открытой местности, поэтому незащищенные фланги трех колонн Ягуэ были в безопасности. Как правило, сопротивление оказывалось только в населенных пунктах, но как только мятежники начинали их окружать (или распускали слухи о своих обходных маневрах), милиционеры начинали постепенно отступать и это отступление зачастую превращалось в беспорядочное бегство. Мятежники косили ряды отступающих из пулеметов, установленных на автомобилях.

Боевой дух, закаленной в боях африканской армии, был очень высок, чему способствовали вовсе нетипичные для испанских вооруженных сил близкие и демократические отношения между офицерами и солдатами. Офицеры писали неграмотным солдатам письма и, отправляясь в отпуск, отвозили их родным (помимо писем передавались выбитые у пленных милиционеров и мирных жителей золотые зубы, снятые с жертв кольца и часы). В казармах Иностранного легиона висели портреты боевых товарищей, погибших в Мадриде в казармах Ла-Монтанья. За них клялись отомстить и мстили жестоко, убивая всех раненных и пленных бойцов милиции. Для оправдания столь бесчеловечного способа ведения войны было придумано следующее «юридическое» объяснение: милиционеры не носили военной формы, поэтому были, дескать, не солдатами, а «мятежниками» и «партизанами», на которых не распространялись законы ведения войны.