Читать онлайн «Нижегородские исследования по краеведению и археологии — 1999». Страница 20

Любопытно соотношение находок клейм с именами эпонимов из Китея в разных регионах Боспора: в европейской части они представлены 56 находками (в том числе 44 из Пантикапея), в Азии — 7 (в том числе 4 из Фанагории) и в Танаисе — 4. В сочетании с единичностью находок клейм этих эпонимов это дает основание думать, что продукция Родоса поступала в Китей, скорее всего, через Пантикапей и город не имел прямых торговых связей с Родосом.

Сопоставление соотношения находок клейм Родоса с другими центрами по находкам амфорных ножек также подтверждает слабость торговых связей Китея с Родосом. На IV в. до н. э. приходится только 1,5% родосских амфор, если считать таковыми группу амфор типа Солоха 1 4. Некоторое увеличение наблюдается в течение III в. до н. э., но и тогда оно достигает только 2% 5.

Таким образом, коллекция керамических клейм и фрагментов амфор Родоса из Китея подтверждает основные выводы о характере торговых связей Родоса и Боспора, сделанные Д. Б. Шеловым, и дает некоторые новые материалы к изучению родосского клеймения.

1 Шелов Д. Б. Керамические клейма из Танаиса III—I вв. до н. э. М., 1975. С. 13.

2 Шелов Д. Б. Дополнительные клейма на родосских амфорах // Mélanges offerts à K. Michałowski. Warszawa. 1966. С. 666—667.

3 Grace V. R. The middle stoa dated by amphora stamps // Hesperia. 1985. V. 54. №l. P. 6, 19, 24; Grace V. R. Some amphoras from Hellenistic wreck // BCH. 1986. Suppl. XIII. Рис. 2, 4; Рис. 2, 6—8; Абрамов А. П. Античные амфоры. Периодизация и хронология // БС. 1994. №3. С. 114. Табл. 4.25.

4 Grace V. R. Notes on the amphoras from the Koroni peninsula // Hesperia. 1963. V. 32. P. 319.

5 Молев E. А. Торговые связи боспорского города Китея (по керамической таре) // Торговля и мореплавание в бассейне Черного моря в древности и Средние века. Ростов-на-Дону, 1988. Таблица. С. 28—29.

В сезоне 1998 г. научно-исследовательским предприятием «Велес» производились археологические работы на территории Шатковского района Нижегородской области. Район изысканий находится на юге области и занимает территорию, прилегающую к верхнему течению реки Теши. В задачу исследования входило археологическое изучение территории в зоне предполагаемого строительства объездной автодороги у р. п. Шатки, а также работы по выявлению новых памятников археологии в бассейне р. Теши в административных границах района.

Большинство памятников археологии, найденных на берегах Теши, находятся на краю первой надпойменной террасы, на высоте не более 3—4 м над уровнем воды в реке. Среди вновь выявленных памятников обращает на себя внимание комплекс поселений каменного века к юго-востоку от райцентра на левом берегу Теши, в устье реки Ницма. Здесь на дюнных всхолмлениях первой надпойменной террасы было открыто четыре поселения, на которых собран кремниевый материал, по предварительной датировке относящийся ко времени мезолита. К сожалению, сохранность памятников очень плоха. Имея и без того незначительную площадь, они еще и перерезаны противопожарными бороздами, проселочными дорогами, несанкционированными разработками песка. Однако дальнейшее планомерное исследование этих памятников может дать ответы на многие вопросы, связанные с первоначальным освоением человеком данной территории.

На реке Теше у сел Архангельского, Пасьянова и у р. п. Шатки были найдены несколько поселений II тысячелетия до н. э. Фрагментарность керамического материала, собранного из этих памятников, к сожалению, пока не позволяет с полной уверенностью определить культурную принадлежность населения, оставившего эти памятники. Но относительно хорошая сохранность культурного слоя позволяет причислить их к наиболее перспективным для изучения эпохи бронзы на территории юга Нижегородской области.

Среди обследованных памятников района, безусловно, наиболее интересным является Коринский могильник, известный еще с конца XIX в. 1 Могильник находится между селами Корино и Хирино у железной дороги Шатки — Первомайск и располагается на первой надпойменной террасе правого берега Елховки (правый приток Теши). Памятник неоднократно исследовался. Первые его раскопки были произведены еще в 1914 г. членами НГУАК А. В. Богородским и А. А. Богодуровым в присутствии А. П. Мельникова 2. В 1924 г. небольшие раскопки на памятнике были проведены Б. С. Жуковым. В 1926 г. раскопки на могильнике выполнила Е. И. Горюнова. Памятник был датирован XII—XVII вв. 3 В 1982 г. В. Н. Мартьянов отмечал факты несанкционированных раскопок на памятнике 4.

В настоящее время практически вся территория памятника разрушена «кладоискательскими» ямами. По нашим подсчетам, грабителями было разрушено около 50 средневековых захоронений. На территории могильника и в отвалах отработанного грунта в большом количестве были найдены фрагменты керамики, железные ножи, фрагменты бронзовых фибул, бронзовые накладки, стеклянные бусы и их фрагменты, керамическое пряслице. Встречались и остатки разрушенных костяков.

К большому сожалению, в настоящее время органы охраны памятников и местного самоуправления из-за несовершенства законодательной базы не имеют возможности обеспечить сохранность не только этого уникального памятника средневековой мордвы, но и целого ряда других памятников района, где до сих пор производятся грабительские раскопки.

1 Дружких П. Д. В степи Сергачской // Нижегородские губернские ведомости. 1886. №38.

2 Раскопки близ с. Хирина Арзамасского уезда Нижегородской губернии. Сборник НГУАК. Н. Новгород. XVII. Вып. IV. 2.

3 Жуков Б. С. Раскопки Б. С. Жукова в 1926 г. в Московской и Нижегородской губерниях // Архив Петербургского института истории материальной культуры. 1926. Д. 60. Ф. 2. Оп. 1. №119; Горюнова Е. И. Коринский могильник // Археолог. сборник. Саранск, 1948. Вып. 1.

4 Мартьянов В. Н. Отчет об археологической разведке в Арзамасском, Первомайском, Шатковском районах Горьковской области в 1982 г. // Архив ИА РАН. Р‑1. №10048.

При исследовании и реставрации каменных храмов Нижегородской области были выявлены три характерных приема зодчих середины XVII — начала XVIII в., которые применялись в процессе строительства.

Известно, что, производя кирпичную кладку по рядам, двигаясь при этом снизу вверх, каменщики под руководством зодчего выстраивали объем постройки, пропорционируя ее в соответствии с числом рядов кирпича по вертикали 1. Не исключено, что зодчий прямо на натуре уточнял первоначальный замысел, проверяя размер, пропорции и масштабность постройки и избегая при этом стадии вычерчивания фасадов и перспектив, последних из которых не знали даже русские изографы.

Причинами корректировки замысла могли послужить как эстетические, так и функциональные или конструктивные требования. Известно, что трапезная Успенская церковь Вознесенского Печерского монастыря в Нижнем Новгороде строилась с перерывом. Кладка выполнена за два строительных сезона 1647—1648 гг. 2 Вначале был выложен первый ярус трапезной, в котором располагалась поварня. Крыльцо северного фасада — его остатки открыты раскопками — служило кроме лестницы на второй ярус собственно столовой палаты, а также топочной камерой в системе калориферного отопления трапезной. На северном фасаде не было обнаружено на уровне первого яруса перевязки кирпичной кладки, что говорит о том, что в первоначальный замысел строительство крыльца не входило. По второму ярусу, построенному на следующий год, есть уже не только следы перевязки, но и «хвосты» кирпичей сводов перекрытия крыльца. Объясняется это только тем, что либо у каменщиков, руководимых подмастерьем каменных дел Антипой Константиновым, либо у заказчиков изменился первоначальный замысел и появилось намерение построить северное крыльцо.

В процессе реставрации памятников архитектуры исследователи отмечают некоторые иррациональные элементы и детали. Конечно, необходимо отличать их раннее происхождение от позднейших наслоений и добавлений. При этом существуют, несомненно, первоначальные, но откорректированные детали, происходящие от отсутствия проектной документации в зодчестве рассматриваемого времени. В церкви Ильи Пророка в Нижнем Новгороде (постройки 1655 г.) видны странные на первый взгляд лопатки на северном и южном фасадах, делящие каждый на два прясла. Под карнизом они обрываются, а венчают фасады по две укороченные лопатки, делящие фасады на три прясла, завершенных тремя же закомарами. Укороченные лопатки можно считать распространенным элементом в русской архитектуре. Достаточно назвать завершения церкви Богоявления Господня в Спасском монастыре в Рязани (1647) и надвратной церкви Казанской иконы Божьей Матери в Троицком монастыре в Муроме (1648). Сбивку лопатки, выложенной в начальной стадии строительства, можно видеть на южном фасаде надвратной церкви Благовещения Богородицы Спасо-Ефимиева монастыря в Суздале. Лопатки на фасадах Ильинской церкви Нижнего Новгорода среди многих примеров выделяются и тем, что свидетельствуют о совершенно определенном приеме, при котором зодчий на завершающем этапе строительства пересмотрел свои намерения относительно всей объемно-пространственной композиции храма, придав ему более канонический вид. То, что в архитектурных формах этой церкви запечатлены поиски своеобразия, видно на восьмерике колокольни, развернутом по отношению к четверику.