Читать онлайн «История Индии». Страница 66

После падения маратхского государства сопротивление маратхов усилилось, превратившись затем в подлинно народную войну. Поскольку младший сын Шиваджи, Раджарам, жил в Джинджи в качестве номинального правителя маратхов, это придавало действиям маратхских военачальников вид законности. Однако маратхские войска начали постепенно терять свой специфически-национальный облик. Многие маратхи поступили на могольскую службу; могольские воины, не получая жалованья, порой перебегали к маратхам в надежде на добычу. Между маратхскими военачальниками начались распри, иногда кончавшиеся кровавыми столкновениями. Армия перестала быть единой, боеспособной единицей.

Могольская армия продолжала воевать с отдельными отрядами маратхов, осаждая их форты. Но даже победоносное взятие маратхских крепостей приносило Моголам мало пользы: как только могольская армия уходила, оставив небольшой гарнизон, маратхи быстро брали крепость обратно. По образному выражению индийского историка, действия Аурангзеба были похожи на след лодки в реке: вода смыкалась, как только лодка проплывала.

В 1707 г., когда могольские войска возвращались после окончания очередной военной кампании в Бурханпур (Аурангзеб перенес сюда свою столицу еще в 1681 г.), маратхские отряды окружили могольскую армию. В это время 89-летний Аурангзеб, возглавлявший поход, заболел; его едва донесли до Ахмаднагара, где он и умер. Последние письма Аурангзеба к сыновьям полны горечи: «Жизнь, столь ценная, шла ни на что». Над его могилой возле Даулатабада (куда было позднее перенесено его тело) поставлен не пышный мавзолей, а простая беломраморная плита (стелла) с надписью.

В правление преемников Аурангзеба (Бахадур-шаха (1707–1712 гг.), Мухаммад-шаха (1719–1748 гг.) и Ахмад-шаха (1748–1754 гг)) могольские правители превратились в марионеток, бессильных ставленников разных феодальных группировок, боровшихся между собой. Все новые области отпадали от империи, образовывались независимые государства, хотя фикция могольского сюзеренитета зачастую сохранялась.

Для культуры Индии акбаровского времени характерно господство идей синтеза моментов двух основных культур — мусульманской и индусской. В постройках Фатхпур-Сикри ярко выражены индусские элементы, плоение крыши, индусские декоративные детали в виде перевитых цветочных гирлянд и т. д.; некоторые карнизы украшены фигурами животных, в одной из комнат дворца на стене барельеф, изображающий птиц и зверей, который впоследствии был сбит по приказу Аурангзеба, строго следившего за кораническим запретом изображать живые существа.

В придворной персоязычной поэзии звучат мотивы веротерпимости, уподобления своей возлюбленной индусскому богу, а себя брахману, поэтическое воспевание всеобщей любви людей друг к другу. Некоторые поэты писали на мотивы, почерпнутые из индусского эпоса (например, «Наль и Даман» Файзи, брата Абу-л Фазла и одного из крупнейших персоязычных поэтов времен Акбара). Сам Абу-л Фазл в своей книге «Аин-и Акбари» («Установления Акбара»), написанной как часть его исторического труда «Акбар-наме», но в настоящее время издающейся отдельно, много внимания уделял изложению философских систем древней Индии, нравам и обычаям индусов, их мифологии. В одной из глав этого труда — «Обзор 10 суба» при подробном описании каждой суба (т. е. области) он приводит сведения об обычаях индусского населения, о священных местах индусов и индусских памятниках. Впоследствии эти тенденции начинают слабеть, и при Аурангзебе приходят в упадок не только изобразительное искусство и поэзия, но и летописание, тоже недолюбливаемое этим нетерпимым ко всему правителем.

Литература возникала не только при дворе. Она появлялась на многих языках, в различных жанрах. Наибольшее влияние имела, пожалуй, поэзия бхакти. На местных языках, на мотивы народных мелодий бхакты пели своего рода притчи или размышления, многие из которых сохранились в народе в виде песен. Бхакты призывали к борьбе против кастовых перегородок, провозглашали равенство людей перед богом, осмеивали власть имущих, священнослужителей и богачей. Однако эти гуманистические по существу идеи выражались обычно в религиозной форме. Крупнейшими поэтами-бхактами были: Тулси Дас (1532–1623 гг.), чья «Рамаяна», написанная на различных наречиях хинди, распевалась на индусских праздниках и была широко известна в народе; поэты второй половины XVI в. — Сур Дас, живший в Раджпутане, раджпутская поэтесса Мирабаи, Эканатх из Махараштры, Шанкарадева из Ассама, сикхские гуру. Известна поэма бенгальца Мукундорама Чокроборти «Преуспевание (даруемое богиней) Чанди» («Чандимангал») — реалистический рассказ о жизни Бенгалии того времени, в который вплетаются элементы фантастики и фольклора. В XVII в. идеи бхакти развивались в поэзии маратхов и сикхов. Здесь они уже пронизаны призывами к активной борьбе.

Придворная поэзия в Индии создавалась на государственном языке, который не был разговорным языком населения. В Могольской империи это был язык фарси (таджикско-персидский), в деканских государствах — североиндийский язык урду. Хотя и в этой поэзии использовались индийские сюжеты, туда проникали описания индийской природы, быта и т. д., но чаще в ней применялись таджикско-персидские формы и образы. Отдельные поэты, писавшие на этом чуждом их народу языке, все же смогли создать высокохудожественные произведения. Наибольшей популярностью среди индийских поэтов на фарси пользовались Файзи, особенно его лирика, и Бедиль (1664–1721 гг.). Хотя Бедиль писал главным образом в форме суфийских иносказаний, его стихи проникнуты глубоким и скорбным чувством. Он бичевал жестокость деспотов, угнетающих народ. С исчезновением в Индии фарси как государственного языка Бедиль фактически забыт в его родной стране, но его стихи нашли вторую родину в Средней Азии. Такая же судьба постигла деканского поэта Гаваса (XVI в.), писавшего на урду. Его знают в Индостане, но не могут читать в Декане.

Хронисты в Индии писали свои произведения, привлекая большое количество источников, часто включали в свое повествование подлинные документы или пересказывали их содержание. Ценными историческими источниками для XVI в. являются записки Бабура «Бабур-наме», а также «Акбар-наме» Абу-л Фазла и «Мунтахаб-ут-таварих» Бадауни; для XVII в. — воспоминания моголь-ского военачальника в Бенгалии Мирзы Натхана «Отсутствующая страна весны» («Бахаристан-и-Гаиби»), хроники Абд-ул-Хамида Лахури «Падшах-наме» и Мухаммада Салиха Камбу «Труды Салиха» («Амал-и-Салих»). От времени Аурангзеба дошли «Избранные отрывки» («Мунтахаб-ул-лубаб») Хафи-хана.

Архитектура в большей степени, чем другие виды искусства, зависела от богатых патронов. С распространением могущества Могольской империи все больше появлялось выдающихся архитектурных сооружений, в которых мусульманские мотивы сочетались с местными индийскими традициями. Фатхпур-Сикри хорошо вписывался в окружающий пейзаж, его здания просты и целесообразны. Богатство и пышность построек достигли своего расцвета при Шах Джахане. Еще Акбар в Фатхпур-Сикри выстроил из белого мрамора гробницу шейха Салима Чишти. Во времена Шах Джахана отборный белый мрамор, инкрустированный полудрагоценными, а кое-где и драгоценными камнями, стал основным декоративным материалом построек, особенно в Агре и в Дели. Во время правления Аурангзеба здания вначале возводились тоже из дорогостоящих материалов, например Моти Масджид (Жемчужная мечеть) в Дели, но потом недостаток средств заставил этого правителя делать более простые постройки. Так, воздвигнутый в Аурангабаде мавзолей Рабия Даурани (госпожа эпохи) над могилой любимой жены Аурангзеба по форме повторяет Тадж Махал, но лишен изящества пропорций агрского оригинала. К тому же в мавзолее в Аурангабаде облицован белым мрамором только фасад главного здания на высоту, несколько превышающую человеческий рост. Остальная облицовка из светлого песчаника. Минареты мавзолея построены из кирпича и оштукатурены чапамом (особой штукатуркой, изготовленной из измельченных ракушек).

В Декане, куда мусульманский архитектурный стиль проникал как из Ирана и Средней Азии, так и из Агры — Дели, господствовали изящество, замысловатость отделки и гармоничность пропорций. В Бенгалии преобладала маловыразительная архитектура: как храмы, так и жилища воздвигались из оштукатуренного кирпича, с глухими стенами и узкими окнами.

Народное жилище, особенно в Бенгалии и в Тамилнаде, обычно строилось из тростника и бамбука, с покатой крышей, опиравшейся на врытый в центре столб. В XVIII в. в архитектуре могольских областей обнаружился упадок: материал стал хуже, оформление беднее, форма строений — лишь повторение традиционных приемов, без развития их. Впрочем, этого нельзя сказать о раджпутских городах-крепостях — Гвалиуре, Алваре, Джайпуре и других, чрезвычайно своеобразных, расположенных среди гор и озер, иногда искусственных.