Читать онлайн «Русская земля. Между язычеством и христианством. От князя Игоря до сына его Святослава». Страница 35

Арианское влияние в древнерусском христианстве

 А.Г. Кузьмин обнажил самую суть проблемы, сказав, что «в конечном счете именно вопрос об арианстве является стержневым в понимании взаимосвязи древнерусского христианства с кирилло-мефодиевской традицией»[251]. Религиозно-культурная переориентация киевской Церкви с православного греческого юга на русино-арианский запад в общем была неизбежна. К тому имелись все необходимые предпосылки, а почти полувековое пребывание Русской земли под рукой «светлых князей» ускорило этот процесс.

 Миссионерское рвение русинов отмечено в ряде источников, где «русские» выступают в роли христианских просветителей местного населения. Еще Житие святого Северина (V в.) засвидетельствовало, что поселившиеся в Норике руги-ариане насильно перекрещивали туземцев, придерживавшихся ортодоксальной церковной доктрины. «Хроника всего света» Мартина Вельского (XV в.) приписывает обращение первого чешского князя-христианина Борживоя усилиям некоего «русского боярина». О «русских священнослужителях», насаждавших веру Христову среди каких-то славян, живущих по соседству с Польшей, упоминает Польский аноним XV в.

Переход в христианство самого Олега II, крестившегося под именем Александра, о чем сообщают моравские летописи, должно быть, в немалой мере способствовал широкому успеху христианской проповеди в Русской земле. Идея независимой славянской Церкви находилась в согласии с коренными интересами Киевского княжества, которое в течение всей первой половины X в. быстрыми шагами двигалось к государственно-культурному самоопределению. Да и патриархальная простота церковной организации «русской секты» (русинов-ариан) была для киевлян предпочтительнее авторитарной церковной иерархии греков, выросшей из гораздо более сложного общественного устройства Византийской империи. По-видимому, замена греческой литургии богослужением на славянском языке совершилась в Киеве быстро и безболезненно[252], так как в силу географической удаленности Русской земли от границ цивилизованной ойкумены Византия была лишена возможности воздействовать на русов средствами военного принуждения.

Киевское христианство при князе Игоре уже окончательно приняло русино-арианское обличье. Археологически это подтверждается идентичностью погребального обряда в христианских захоронениях первой половины X в. на территории Русской земли и Великой Моравии[253]. Лингвистические наблюдения показывают, что ряд основополагающих церковных терминов — «церковь», «алтарь», «агнец», «поп», «пост», «десятина» и др. — перенесены на древнерусскую почву из западнославянских языков (точнее, из германо-римской церковной литературы через западнославянское посредничество), где они употреблялись в том же звучании. Из письменных свидетельств имеем текст русско-византийского договора 944 г., где киевские послы-христиане клянутся «Богом». Необычное отсутствие всякого намека на троичность этого божества (в отличие от византийских дипломатических документов этого времени, для которых обязательно перечисление ипостасей Троицы при упоминании Божьего имени[254]) выдает в нем унитарного Вседержителя ариан. Дополнительным доводом в пользу этой точки зрения могут служить постановления Римской Церкви, которая начиная с 925 г. неоднократно осуждала славянское богослужение как арианское.

Историки много раз пытались определить степень политического, культурного, духовно-нравственного влияния христианской общины Киева на языческое окружение и общий характер их взаимоотношений в первой половине X в.[255] Е.Е. Голубинский выделил киевских христиан в особую «политическую партию», которая не только «нравственно преобладала над язычниками», но и вершила важнейшие дела государственного правления. Сам Игорь «находился на стороне их или был внутренним христианином...». Того же мнения держался М.Д. Приселков, уточнявший, что лишь «официальное положение» Игоря «не позволяло ему лично перейти в новую веру...»[256]. А.В. Карташев полагал возможным говорить даже не о начале «христианизации киевской атмосферы на самых верхах», а об очевидном «большинстве христиан среди правящего класса»[257].

Эти взгляды подверглись критике, выводы которой сводились к тому, что «последователей христианства было на Руси тогда уже немало» среди дружинно-купеческой верхушки, но «в целом Русь придерживалась еще старых религиозных верований»[258].

Мне видится, что каждая из спорящих сторон, сохраняя известную правоту в частностях, искажает историческую ситуацию в целом: первая — тем, что поспешно христианизирует верхи, вторая — тем, что не допускает мысли о распространении христианства в гуще рядовых «кыян». Обратимся к фактам.

 Сплошное археологическое исследование средневековых древностей Киевской земли показало, что с началом X в. в погребальном обряде «полян» произошла капитальная перемена. Теперь, вместо кремирования, «люди земли Русской» в массовом порядке стали предавать тела усопших земле (в подкурганных прямоугольных ямах), ориентируя их головой на запад, то есть именно так, как это предписывает христианский погребальный культ. В самом Киеве захоронения по обряду ингумации даже численно преобладают[259]. Предложение включить «Полянские» могилы с ингумациями в эволюцию языческой погребальной обрядности не было подкреплено убедительной аргументацией[260]. В то же время единственным серьезным аргументом против того, чтобы связать эти изменения в погребальной обрядности с влиянием христианства, служит тот факт, что в указанных могилах практически отсутствуют предметы христианского культа — нательные кресты, образки и т. п.[261]

 Но ведь в раннесредневековых «варварских» обществах, где у христианства не было устойчивых традиций, обычая постоянного ношения крестов и не существовало. Лишь немногие представители знати в целях укрепления социального престижа включали нательные кресты в состав ожерелий и других личных украшений. В отдельных случаях кресты изготовляли исключительно для погребения. Например, в могилах франкской и аллеманской знати меровингской эпохи (VI—VII вв.) встречаются кресты из золотой и серебряной фольги с отверстиями на концах, очевидно предназначенные для украшения савана (в погребениях они лежали по бокам или поверх покойного) и в силу этого характерные только для погребальной культуры[262]. Их древнерусской аналогией являются кресты из листового серебра, имевшие ту же функцию наглядно продемонстрировать перед лицом смерти приверженность усопшего христианской религии. Но повседневное использование предметов личного благочестия было в обычае только среди небольшого слоя «лучших людей». В древнерусских погребениях (мужских) нательные кресты всегда являются частью «дружинно-купеческого» инвентаря: оружия, деревянных чаш с серебряными оковками, весов, монет и т. д.[263] В народной среде почитание креста прививалось с еще большим трудом. Для большинства крест «был символом предназначаемой для рабов позорной смерти, непереносимым и немыслимым унижением Бога», поэтому «казнь Иисуса на кресте часто ощущалась народом, привязанным к традиционным формам благочестия, как оскорбление величества в буквальном смысле слова»[264]. Символика креста вызывала неприятие у многих антитринитарных ересей (отрицавших никейский догмат о Троице), в том числе и у ариан. Великий монгольский хан, находившийся под влиянием азиатского несторианства, шокировал Марко Поло тем, что отвергал поклонение кресту как богохульство: «Он ни за что не позволяет, чтобы перед ним несли крест, потому что на нем страдал и умер столь великий человек, как Христос».

Таким образом, между археологией и историей в данном случае нет никакого противоречия. Напротив, материалы археологических раскопок находятся в точном соответствии с данными письменных источников о распространении в первой половине X в. христианства в Русской земле. Осторожность следует проявить только к результатам исследования киевского некрополя, которые, видимо, все же не дают объективной картины количественного соотношения христиан и язычников в Киеве, так как «многие курганные кладбища были уничтожены во время расширения городских территорий, причем не только в XIX—XX вв., но и в более раннее время. Другие языческие захоронения, сделанные в грунтовых ямах, над которыми не были насыпаны курганы (а такая традиция существовала в Полянской земле), могли быть просто не обнаружены археологами. По-видимому, не найдены и те захоронения, курганные насыпи над которыми были невысокими и сползли под влиянием атмосферных осадков»[265]. Однако несомненно то, что численность христианской общины Киева была весьма значительной.