Читать онлайн «Военный коммунизм в России: власть и массы». Страница 20

После того как Каменев стал во главе Московского Совета, его «рыхлый» большевизм получил хорошую питательную среду в настроениях москвичей. 25 августа Президиум Моссовета принял постановление о свободном провозе полутора пудов хлеба на члена семьи, что дало возможность горожанам продержаться три месяца на однофунтовом пайке в день. Когда же эти запасы подошли к концу, поднимается и новая волна против проддиктатуры.

В лице председателя Моссовета Наркомпрод получил влиятельного и хлесткого критика. 8 декабря на заседании исполкома Совета Каменев произнес пламенную речь, в которой обвинил продовольственников в полном провале дела. Он предложил известить Совнарком о том, что надежды на получение продовольствия нет. «Ничего нет, и ничего не будет»[144]. Выступление Каменева ознаменовало начало нового массированного наступления на политику продовольственной диктатуры. 10 декабря Совнарком под давлением принял решение о предоставлении рабочим организациям и другим профессиональным объединениям права закупки и провоза ненормированных (т. е. немонополизированных) продуктов, к слову, права, которое у них формально никто и не отнимал. Заградотрядам и губпродкомам предписывалось не чинить никаких препятствий провозу ненормированных продуктов.

Вскоре коммунистическая фракция ВЦИК, которая после удаления из Советов левых эсеров приняла на себя под руководством Каменева роль мягкой оппозиции правительству, образовала специальную комиссию, подготовившую проект декрета о фактическом восстановлении свободной торговли до 1 октября 1919 года. Но этот проект встретил жесткое сопротивление Наркомпрода, не получил одобрения Ленина и не был реализован.

В Совнаркоме в это время были увлечены другой идеей, более умеренной и более соответствовавшей принципиальным партийным установкам. После того как провалилась политика подворного учета и нормирования потребления, продовольственники начали искать иные пути проведения своей диктатуры в отношениях с крестьянством. Такой путь был найден и законодательно оформлен известным декретом Совнаркома от 11 января 1919 года о разверстке зерновых хлебов и фуража.

Поскольку государство расписалось в своем бессилии установить достоверное количество хлебных запасов, единственное, что ему оставалось сделать, это объявить точную цифру своих потребностей в хлебе, которая потом соответственно должна была развёрстываться по губерниям и уездам. Большевики отступили к опыту царского министра Риттиха. Вопреки сложившемуся мнению, раз-! верстка явилась не ужесточением продовольственной диктатуры, 1 а ее формальным ослаблением. Она содержала очень важный элемент, а именно: изначальную заданность, определенность государственных требований, что при всем остальном ее несовершенстве было весьма существенным в отношениях с крестьянством. В этом смысле разверстка 1919 года явилась непосредственной переходной ступенью к процентному натуральному налогу 1921 года.

Вместе с тем разверстка, будучи шагом прогрессивным по сравнению с нормированием и подворным учетом, исходила не из возможностей крестьянских хозяйств, а из весьма растяжимого понятия «государственной потребности», которое составило для государственных аппетитов почву столь же плодородную, как и монополия образца 1918 года. В результате в 1920–1921 продовольственном году в своих исконных владениях Европейской России продовольственники отбирали по разверстке не только «излишки», но и самое необходимое для крестьянства.

Помимо декрета о разверстке, следствием декабрьско-январского противостояния по вопросам продовольственной политики стал ряд удивительных событий, о которых в недавнем прошлом не могло быть и речи. 21 января Совнаркомом был принят декрет, составленный на основе резолюции ВЦИК, в котором наряду с подтверждением государственной монополии на хлеб, сахар, чай, соль декларировалось разрешение временной свободной торговли на все остальные продукты питания, разрешалось широкое привлечение к заготовкам кооперации и использование премиальной системы. Вскоре Наркомпрод подписал с кооперативной организацией «Козерно» договор, в силу которого союз принял на себя заготовку и переработку хлеба в тринадцати хлебородных губерниях. Аналогичный договор был заключен и с Центросоюзом. Что это означало? Это значило то, что штыки Наркомпрода сдавали свой пост в производящих губерниях кооперативному рублю!

Далее состоялись договора с различными кооперативами на заготовку других продуктов: картофеля, овощей, рыбы, льняного семени и т. д. Новые веяния в экономической политике перенеслись из сферы сельского хозяйства в промышленность. ВСНХ разрабатывал проект выдачи концессии иностранному капиталу на постройку Великого северного железнодорожного пути Обь — Котлас — Сорока — Званка — Петроград. 4 февраля Совнарком признал с принципиальной точки зрения предоставление концессий допустимым, план пути приемлемым, концессию желательной, а ее осуществление необходимым.

Размах привлечения кооперации, оживление торговых отношений с деревней были столь впечатляющи по сравнению с предыдущим периодом вооруженных походов и репрессий против частноторгового аппарата, что уже начали писать:

«Даже самодовлеющие интересы того централизованного военно-бюрократического организма, который вырос за последние полтора года на месте старой России, настойчиво требуют, во имя самосохранения и защиты, быстрого подъема производительных сил государства и более или менее нормальной организации его хозяйства»[145].

На страницах небольшевистской печати появился термин «новый период экономической политики» — НПЭП и зазвучала радость по поводу краха всей политики насаждения коммунизма.

Не только шаги в области экономики, но и другое свидетельствовало о глубинном брожении в большевизме, выплескивавшемся в попытки серьезного пересмотра всей советской государственной политики. Принимая приглашение американского президента Вильсона к переговорам на Принцевых островах, советское правительство в ноте Чичерина от 4 февраля проявило большую уступчивость и решимость идти на компромиссы с империалистическими державами. Выражалась готовность признать старые российские финансовые обязательства, предоставить концессии иностранному капиталу, обсудить вопрос о территориальных претензиях и границах. Свежий ветер новой политики сквозил через частокол дипломатических оговорок ноты.

Борьба за пересмотр основ экономической политики происходила на фоне впечатляющих военных успехов Советской власти. На всех направлениях Красная армия одерживала убедительные победы: отброшен Колчак, взят Киев, разваливался донской фронт Краснова. Началось объединение России под красным флагом. Большевики встречали весну 1919 года с установками, полными противоречий, оставалось только угадывать, в какую сторону начнет распутываться этот клубок, в котором террор и война, продовольственные отряды и клятвы в верности государственной монополии тесно переплелись со стремлением к миру, союзу с трудовым крестьянством, кооперативным рынком и концессиями.

18–23 марта в Москве проходил VIII съезд РКП(б). Обстановка на нем была далеко не спокойной. Делегаты много дискутировали по содержанию новой партийной программы, намечавшей задачи партии на переходный период от капитализма к социализму, и другим важным вопросам. У иных в сознании трудно совмещалась реальность последних полутора лет с идеями и благородными лозунгами революции. Оформившаяся внутри партии группировка «демократического централизма» призывала к искоренению бюрократизма и отрыва от масс. Сам Ленин выступил с выдающейся речью, он официально провозгласил, что партия берет курс на союз со средним крестьянством. Однако курс этот, запечатленный в съездовских документах, остался таким же противоречивым и не до конца последовательным, как и все сделанное ранее. Участники съезда выражали свое недоумение в записках, которые посылали Ленину, провозгласившему: «Не сметь командовать!» крестьянином. Они писали: «Как совместить шаги навстречу среднему крестьянству с практическими шагами Советской власти?», «Как согласовать лозунг добрососедских отношений с мелкобуржуазными элементами и нашу продовольственную политику, которая отражается, конечно, не только на кулацких спинах, но главным образом при нашей теперешней территории на среднем крестьянстве?»[146] Ответов на эти вопросы в материалах съезда не было. Где-то в бумагах аграрной секции съезда затерялась переданная туда резолюция совещания представителей профсоюзов, призывавшая Совнарком совсем отказаться от реквизиционной политики в деревне и развивать нормальные экономические отношения, стимулирующие крестьянство.